Мне рассказали: недавно милиция накрыла два склада с пиратскими компакт-дисками. Они были забиты наиболее ходовой продукцией: «Песнями нашего века»... 
В последнее время я стал все больше задумываться: а по каким песням о нас будут судить дети и, пардон, внуки? Видимо, они возьмут кассеты, диски, видео этого времени и решат, что самым главным, самым сокровенным, дорогим и любимым была для нас советская песня.
Они решат, что мы по-настоящему тащились от репертуара Утесова и Шульженко, преклонялись перед Кобзоном и что культовыми группами для нас были «Песняры» и «Самоцветы». А что? По-своему они будут правы. Если мы потихоньку втаскиваем себя за волосы в виртуальный мир, в котором главное — виртуальные люди и виртуальные события (см. статью Гордона в начале номера), то и культура должна оцениваться по виртуальным показателям. То есть по количеству записанного на носители материала и предоставленного эфирного времени.
На самом же деле все это бред. Никогда в жизни наше поколение не пело «Московских окон негасимый свет» (хотя песня хорошая) — если только в качестве стеба. Никогда в жизни мы не любили песен Пахмутовой, хотя она гениальный композитор. Никогда ЭТО не было нашей культурой. А если говорить совсем честно, то это была вообще не культура, а репертуар для радио. Хотя я и знаю людей, которые эти песни действительно обожают.
Нашей культурой, нашим кровным и интимным была совершенно другая песня.
...Те, кто хоть раз бывал на слетах КСП (на подмосковных полянах, на волжских крутых спусках, да неважно где), не забудут своего первого впечатления. Набухшее небо, зелень травы, дыхание леса, десятки тысяч лиц и глаз, как будто ты во сне. Опрокидываешься и летишь. Долго летишь, день, ночь, потом еще день и ночь... Сцены из бревен, хрипучие микрофоны, прожектора...
В Америке было очень похожее событие — Вудсток. Было один раз. А волны от него расходятся тридцать лет. У нас этих Вудстоков было немерено за это время. И что?
Почему у них такая же амбициозная, такая же «молодежная», такая же андеграундная гитарная субкультура (послушайте записи Вудстока, там практически сплошь — барды) превратилась в почву, в основу ВСЕЙ американской музыки? А наша — тихо расползлась по углам?
...Однако повод для оптимизма несколько месяцев назад появился. «Песни нашего века» — пластинка, не имеющая жанра, не имеющая аналогов, и при этом абсолютно загадочная по своему феноменальному коммерческому успеху.
Я долго терпел, поскольку песни все эти знаю наизусть, сам себе их могу сыграть, а потом не выдержал и подошел к ларьку в метро, который крутил эти «песни века» днем и ночью. Подошел и увидел — на кассете не обозначены ни авторы, ни исполнители, нет ни следа выходных данных или копирайтов. Стоит же кассета двадцать рублей.
— Это чего такое? — тупо спросил я ребят. — И хрипит к тому же...
— Да это с телевизора, наверное, писали, — равнодушно ответили ребята. (Концерт — презентацию альбома недавно показали по РТР.) — Берешь?
— Беру, конечно, — ответил я и понял, что буду писать о «песнях века» обязательно.
Заложено в этом творении сразу несколько парадоксов.
Первый. Почему-то было ощущение, что авторская песня как массовый жанр давно умерла. Остались одни теплые воспоминания и ностальгия. Оказалось — ничего подобного. Спрос на пластинку огромный, в хит-парадах она рванула сразу на первые места, по радио крутят беспрерывно, о реальном количестве проданных кассет можно только догадываться.
Второе. Всегда считалось, что авторскую песню должны петь авторы. И петь задушевно. Фирмы, производившие эту продукцию, просто копировали «магнитофонную волну» двадцатилетней давности: издавали концерты и студийные записи Визбора, Городницкого, Галича, Кима, Берковского и других. В принципе тоже неплохо жили на этом — аудитория пусть не очень большая, но постоянная и преданная.
«Песни нашего века» сломали и этот стереотип. Оказалось, что разбудить пассивную часть аудитории, создать оглушительную атмосферу взрыва, создать звуковую сенсацию, создать принципиально новое отношение публики можно только так: с джазовым драйвом нескольких гитар, с мощным хоровым пением, практически в унисон, воссоздающим атмосферу слетов и студенческих тусовок, с голосами исполнителей, которые как бы тонут в этой любимой, дребезжащей слегка хрипотце и печали.
И наконец, третье. Эта пластинка «имени слетов самодеятельной песни» представляет собой высококачественный профессиональный продукт. И в смысле концепции. И в смысле всяких рекламных штучек (наконец-то!). И в смысле исполнения. Уровень аранжировок, гитарного звука, чистоты и точности вокала настолько высок, что хочется воскликнуть: ну да, ну конечно! Хватит петь душой! Давно бы так!
Я далеко не самый горячий поклонник — отдельно Олега Митяева, отдельно Иващенко и Васильева, отдельно братьев Мищуков. Это мои личные трудности как слушателя. Но, собранные вместе, они оказались поразительной командой. Я с трудом представляю себе, как сейчас, через двадцать лет, приду на концерт Берковского, Никитина или Городницкого и прослушаю двухчасовой концерт одного автора. По крайней мере границы себя теперешнего и себя тогдашнего я на таком концерте точно потеряю. Но собранный под руководством Виктора Семеновича Берковского хор потряс до глубины души как раз абсолютной современностью.
...Однако это все парадоксы, так сказать, на поверхности лежащие. А есть и покруче.
Например: на фига мне, сегодняшнему, эта романтика? Оказывается — нужна! Не та советская, сладкая, конфетная, военно-патриотическая, абстрактно-народная, а именно эта — вполне осязаемая, конкретная романтика моего круга, моего поколения, моего образа жизни. И именно сегодня, когда жизнь несет куда-то, внешняя корка реальности все время отпадает и меняется, как раз важно это ощущение себя, своих корней сохранить. Мне кажется, даже тот, кто в восьмидесятых был зациклен только на рок-культуре и напрочь отрицал эту «шестидесятническую лирику», уже осознал родство душ. Уже въехал — задним умом — в эту интонацию. Барды принимали окружающий мир, любили его. Рок-барды — отрицали и сжигали. Но мир-то у них был общим. И Бог тоже.
Ну и, наконец, самый задушевный такой вопросик после прослушивания купленной в метро кассетки — о народе и интеллигенции. И о том, почему слеты КСП так и остались большой профессиональной самодеятельностью.
На последний вопрос я, кстати, знаю вполне точный ответ. К широкому слушателю «самодеятельную песню» не пустил в шестидесятые годы Союз композиторов. Одна узкокорпоративная часть интеллигенции, то есть хорошие люди в хороших пиджаках, пившие свой хороший кофе в хорошем доме на улице Неждановой, не захотела учесть интересы другой, огромной части, а попросту говоря — плюнула на нее. Не захотели возиться с этим бродягой Визбором, с этим хулиганом Высоцким, с этим диссидентом Кимом, со всеми этими биологами-геологами. «Пусть каждый занимается своим делом! — благородно решили люди в хороших пиджаках. — К тому же народу они все равно не нужны, а умники их и так крутят на магнитофонах».
Партия чутко прислушивалась к голосу творческой интеллигенции, к худсоветам и комиссиям, к заслуженным и народным. И навсегда вычеркнула ЭТУ песню из списка товаров широкого потребления.
Вот как это произошло.
...И я думаю сегодня, столько лет спустя: а могло ли быть иначе? Тогда, тридцать лет назад, нужно ведь было не очень много: дать записать диск на «Мелодии», дать эстрадную ставку, помочь с аранжировкой, вложиться душой в это дело.
Поговорите с сегодняшними эстрадниками, с композиторами и продюсерами, они вам скажут слово в слово все те же союз-композиторские аргументы тридцатилетней давности. Да, хорошо, душевно, но для кого? Кому нужны это отсутствие вокала, это пение в унисон, эта перегруженность словами, эта интеллигентская романтика? Для костра, товарищи, для комнаты, для клуба... Такой уж жанр. А так... я и сам люблю с друзьями...
Вот оно, главное! Сами мы любим, с друзьями. Но другим, народу, это не надо.
...Вот почему я так серьезно отношусь к этой маленькой хрипящей кассете. Ничего на ней не написано — ни исполнителей, ни авторов. Только названия песен. И еще два слова: крупно, на самой кассете, над двумя дырочками: популярная музыка. Вот приговор рынка, всех этих ларечников-лоточников. Популярная.
Прошло тридцать лет, и то, что было популярным для «каких-то» нескольких миллионов студентов и инженеров с магнитофонами, которые переписывали эти песни друг у друга, — это стало популярно и у тех, кто записывает кассеты для продажи. Наверное, все так и должно было случиться. И должны были пройти эти тридцать лет...
Чтобы и сами барды, и публика, и продавцы наконец-то поняли, что ЭТО — не авторская, не самодеятельная, не интеллигентская, не «звучащая поэзия», как говорил Окуджава, а... популярная музыка. И что петь ее надо как популярную, и слушать, и продавать.
И уверяю вас, мое сравнение с Вудстоком абсолютно корректно. Да, в Америке были джаз, рок-н-ролл, ритм-энд-блюз — задолго до Вудстока. Но дело в том, что на момент шестьдесят девятого года бал в поп-музыке там заправляли такие же кобзоны, такие же эдиты пьехи. Такие же точно сладкоголосые и причесанные. Как вдруг продавцы осознали: а средний-то класс слушает совсем другое, средний-то класс, все эти длинноволосые в университетских кампусах тащатся от Боба Дилана и прочих! И понеслась...
Как у нас называется средний класс? Правильно, интеллигенция. И этот наш средний класс — всегда на самообслуживании. Сам себе строит квартиры и дачи, сам себе издает книжки, сам себе сочиняет изустные мифы, сам себе придумывает этику и эстетику.
Сам себе пишет и сам себе распространяет свои песни.
Он-то и есть — главный народ. Самая активная и работящая его часть. Самая готовая платить за свою музыку.
Вот еще, значит, какой вопрос прячется в этой маленькой блеклой коробочке! Хороший такой вопрос. На века.
И ответ — тоже в ней. Вот и хорошо, что на самообслуживании. Вот и давайте сами себя обслуживать. Давайте иметь свою звукозапись, свое радио, свою песню. И сами ее покупать.
Что же касается нашей «национальной эстрады», которая продолжает вбухивать каждый месяц десятки тысяч долларов в бездарей, — пусть она тоже выкручивается сама. Пусть существует рядом. Но не вместо.
И последнее.
Я очень люблю советскую песню. Я обожаю Утесова. Кристалинскую. «Песняров». Плачу от военной лирики. Но давайте все-таки не делать вид, что они действительно выражают что-то главное о чем-то старом.
Что это наши песни.
Борис МИНАЕВЧЕЙ ТУТ, БЛИН, ВЕК?!
Публика: Здрасьте! Где тут можно послушать «Песни века»?
Ревнитель бардовских традиций: Шла бы ты, публика, знаешь куда?
Публика: А куда?
Ревнитель: К Киркорову!
Публика: Так он мне не нравился никогда.
Ревнитель: Да?! Так что ж ты раньше авторскую песню не слушала?
Публика: Да вот не было вас в киосках.
Ревнитель: На слеты надо было ездить, в леса!
Публика: Так у вас там только для своих.
Ревнитель: Ну так и нечего наши песни слушать!
Публика: Так я ваших и не знаю. И вообще я не к вам пришла! А вот к тем, которые только что «Песни века» спели. Мне они понравились, а не вы.
Ревнитель: Уйди, кому сказал! Они спели не то, не так, не там и не тем. И вообще они ничего не умеют. Вот когда Я выберу, спою, запишу, раскручу, приглашу... Черт, неувязка получается! Я ж вас не приглашу! Вы ж не доросли до моих песен! Так что шла бы ты, публика...
Этот драматический диалог вывесил в компьютерной сети ФИДО — бабушке Интернета — бывалый московский турист Андрей Наумов.
С пророками в своем Отечестве, своем веке и своем кругу — как всегда. Ничто и никогда тусовка фанатов авторской песни так не принимала в штыки, как первый за всю историю жанра продавшийся проект.
Сайты об авторской песне в Интернете и бардовские конференции в ФИДО раскалены от гневных писем. Фанаты убеждены, что выход их любимых песен из элитарной тусовки в подземные переходы и на мелкооптовые рынки — досадный и никому не нужный глюк.
«А надо ли нам, чтобы в киосках, где обычно звучит Киркоров, звучала «Брич-Мулла»?» — спрашивают ревнители традиций.
«Песни великих авторов спели бездушные люди, не понявшие всей глубины авторского замысла! Только благодаря этой профанации сугубо не наша публика и покупает диск», — считает один из оппонентов проекта.
«Но позвольте: ведь Сергей Никитин и Виктор Берковский спели и свои песни. Стало быть, они не въехали в собственный авторский замысел? Ничего себе!» — одергивает его журналист Наталья Жукова.
Вчерашние «элитарные песни не для средних умов» на поверку оказались едва ли не народными для всего русскоязычного мира. Не каждый человек из тусовки, чье душевное благополучие держалось на возможности слушать, знать и понимать то, что не доступно остальным, выдержит такую ломку стереотипов. И это не игрушечная драма, и понять ее можно.
Слава Богу, громадное большинство соотечественников ничего не знает об этих страстях, бушующих на весьма ограниченном пространстве. И спокойно идет в киоск — за «Песнями века».
Борис ГОРДОННа фото:
- Анатолий Чубайс — страстный поклонник авторской песни и Булата Окуджавы в частности. Очевидцы рассказывают, что большинство песен мэтра Анатолий Чубайс знает наизусть — хотя сам никогда за гитару не брался. Чего не сказать об Олеге Сысуеве, заместителе главы Администрации президента. Он не выпускает гитару из рук еще со времен студенчества в Куйбышевском авиационном институте. На сцене Грушинского Олег Сысуев появился в 1996 году, будучи мэром Самары. Короче, возьмемся за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке?
- Еще работая на Карагандинском металлургическом комбинате, начал петь и сочинять песни, участвовать в фестивалях и походах Олег Сосковец
- Владимир Лукин был замечен с гитарой даже у костров Грушинского фестиваля. Ветеран бардовского движения, друг и соратник Юлия Кима, однокашник Юрия Визбора и Ады Якушевой, он намеревался даже спеть дуэтом с Юлием Кимом с главной сцены Грушинского
- Президент Кыргызстана Аскар Акаев в бытность студентом в шестидесятые — завсегдатай первых клубных концертов в Ленинграде
- Валентин Юмашев никогда не был «активистом КСП», Но пел очень здорово — особенно в дуэте. Дуэт с его участием дал даже пару платных концертов в московских НИИ
- Экс-премьер Егор Гайдар любит авторскую песню еще со школьной скамьи — кстати, он одноклассник Вероники Долиной. Записи песен Булата Окуджавы — непременная деталь почти на всех мероприятиях партии «Демократический Выбор России»
- Станислав Говорухин за гитару берется очень редко и только в узком кругу друзей. Но многие начали слушать авторскую песню, посмотрев его фильмы с участием Владимира Высоцкого
Фото А. Басалаева, М. Сердюкова, Ю. Феклистова («Итоги»)