1958
ТАК И МЕТАЛИСЬ ЛЕНИНЫ С УЭЛЛСАМИ ПО МОСКВЕ...
Весной 1958 года в Москве был поставлен памятник Маяковскому. Советская власть любила поэта, его книги издавались миллионными тиражами, поэму «Владимир Ильич Ленин» знал в СССР каждый школьник, и каждый год ее читали на праздничных концертах, посвященных очередной годовщине со дня рождения вождя. С особенным нетерпением этих концертов ждали артисты. Объяснялась такая пылкая любовь к одному из основоположников марксизма-ленинизма просто — при известной сноровке, выступая по шесть-семь раз за вечер, в течение недели можно было без особого напряжения заработать месячное жалованье.
Однажды, опаздывая на очередной концерт, проходивший в Колонном зале Дома союзов, певица Галина Вишневская чуть не сбила с ног? самого Владимира Ильича.
— Куда, багышня, так тогопитесь? — ласково спросил вождь, поправляя кепку на лысой голове.
«Признаюсь, — рассказывала Вишневская, — от неожиданности сомлела: «вечно живой» стоит рядом на двух ногах — как из гроба вынули!.. А это Грибов и Массальский — артисты МХАТа — прискакали играть сцену из «Кремлевских курантов»: разговор Ленина с Гербертом Уэллсом об электрификации».
Перед началом выступления Грибов, уже окончательно вошедший в образ, все теребил молодую певицу:
— Ну, багышня догогая, поскогей упгавляйтесь, мы же все опаздываем!
Только Вишневская закончила, как Ленин — одна рука за жилет, другая вперед — ринулся на сцену, за ним с моноклем в глазу устремился Уэллс, а Галина Павловна с администратором помчались на машине в другой зал.
— Скорее, скорее, сейчас ваш выход!
Вишневская глазам своим не поверила: на сцене Ленин и Уэллс. Сидят. Беседуют об электрификации. Мистика! Ведь Грибов и Массальский остались в Колонном зале и сюда успеть раньше, чем она, никак не могли. Пригляделась: да это же, оказывается, пара из другого театра — конкуренты!
«Так и метались Ленины до поздней ночи по праздничной Москве, подрабатывая лишние копейки, — записала в своих воспоминаниях Галина Вишневская. — Гримировались каждый в своем театре, надевали кепочки — да поглубже, чтобы народ на улицах или в лифте не испугался. Так ведь со страха и помереть было недолго — окажись рядом «вечно живой». Воскрес!»
...Незадолго до того главным редактором «Нового мира» был назначен Твардовский. Вопрос решался на самом высоком уровне. Решался долго и мучительно. И вот в один из дней, пока шли всевозможные переговоры и согласования, у Александра Трифоновича сломалась машина. Детский писатель Маршак уступил ему свою. Пришел Твардовский в гараж, глядит, а шофер Афанасий читает какую-то книгу и плачет. Что его так растрогало? Оказалось, «Анна Каренина». Твардовский даже позавидовал. Хозяйственный, деловой мужик сохранил способность плакать над великой книгой. А тот сквозь слезы: «Александр Трифонович! Беда! Хозяин совсем замучил. Едем к Курскому, он и говорит: «Помнишь, Афанасий, как тут проезжала Каренина перед тем, как броситься под поезд? Как она ярко все видела!» «Под поезд? — говорю. — Каренина? Я такую не возил». Он как разозлится: «Сейчас же останови машину! Больше к тебе не сяду. Ты не читал «Анну Каренину»! Ладно. Едем сейчас домой, дам тебе книгу, и, пока ты ее не прочтешь до конца, мы с тобой не знакомы!»
Вот и мучаюсь. Книга-то какая толстенная!»
Екатерина САФОНОВАНа фото А.Т. Твардовский