DO SVIDANIA, РОССИЯ!
При написании статьи автор использовал мнения рядовых американцев, произвольно выбранных им для опроса. В тексте не содержится ни одного высказывания, не являющегося личным мнением автора.
Уважаемый главный редактор! Как Вы и сами понимаете, публикация заметки «Goodbye, Америка» («Огонек» № 7) не может быть элементарно честной и добросовестной без прямого ему ответа. Это правда, что Русская Америка возмущена этой статьей — некоторых своих знакомых буквально из всех волн я никогда еще не видел в такой ярости. Беда не в этом, беда даже не в том, что те, кто в ярости и возмущен, составляют меньшинство. Беда даже не в том, что большинство Русской Америки не возмущалось, а хохотало. Беда в том, что хохотало оно не над автором, а над Россией. Потому что, если материал отражает взгляд современного посткоммунистического русского общества, мне (говорю только за себя, но мог бы сказать и «нам») стыдно быть русским. Ибо, даже учитывая, что коммунизм нанес русской культуре и цивилизации сокрушительный и необратимый ущерб, слишком уж головановская позиция меленькая, лицемерная, злобная, самовлюбленная, неандертальски бескультурная и дикая. С такой Россией нам не по пути, такая Россия, к сожалению, — нечто вроде прорехи на человечестве.
Я имею честь быть русским американцем и к тому же женат на американке. К чему я об этом? А вот к чему. Россия сегодня не выигрывает ни у одной нормальной страны ни в чем. Ничего, кроме смиренного покаяния в грехах коммунизма, от нее не ждут и правильно делают. Если американцы спрашивают нас прямо, мы отвечаем прямо, как есть. Имидж у России в мире и без того хуже некуда, и если русская Америка вместе с русско-еврейской начнет говорить во весь голос то, что она действительно думает, поверьте, что имидж России от этого не улучшится.
За исключением бездельников, обломовых, вечных нытиков и мелких жуликов все русские за три-четыре года интегрируются в американское общество и становятся весьма зажиточным средним классом. Как Вы думаете, что им (и мне) говорить американцам, в целом очень дружелюбно настроенным к России, после статьи в вашем журнале? Ничего хорошего. Ведь говорить-то приходится о еще недавней империи зла. Я — верующий православный всю свою сознательную жизнь, мне мозги не запудришь, Россия не более «свята» и «духовна», чем Новая Гвинея или Северная Корея. И, если начистоту, во много раз менее духовна и свята, чем Америка. Просто бескультурные люди, дикари и троглодиты такую сложную цивилизацию, как североамериканская, не понимают и никогда не поймут. Нас, русских, в том числе выросших в бывшем СССР (как я), в современной России (особенно на фоне поразительной американской нормы и доброкачественности) глубоко поражает нераскаянность, мелочность, истеричность, спесь, кликушество, мания величия, гордыня, беспредельный провинциализм и бесконечные претензии ко всему миру, только не к себе. Любопытно, что Америка «вдруг стала не нужна» (как выразился автор) как раз тогда, когда она решает резко сократить свою материальную помощь. Возникает вопрос: а что, все, кто мог, уже нахапали? Даю это как пример типичной и, увы, оправданной иронии в русский адрес.
Выбор здесь очевиден. Не сомневайтесь: в случае, если вся Русская Америка будет поставлена перед выбором «Америка или Россия», она безоговорочно выберет Америку и будет защищать ее от русского коммунизма ли, фашизма ли, псевдоправославной имперскости ли до последней капли крови. Чем больше Россия будет нагнетать свой антиамериканизм, тем больше от нее будут с брезгливостью отшатываться все люди доброй воли и здравого смысла, все нормальные люди мира. Зачем все это и Вам и нам? Зачем отталкивать от себя тысячи, а то и миллионы друзей и соотечественников? Ведь оттолкнуть можно даже одним безответственным словом.
Я, кстати говоря, тезисно перевел статью «Goodbye, Америка» и зачитал это многим американцам, от своих студентов до случайных прохожих и посетителей кафе. Суммировав их комментарии, чувства русских американцев и свои собственные взгляды, я и написал «ответ через океан», и теперь все мы с нетерпением ждем его опубликования в Вашем журнале и реакции на него.
Спасибо тебе, моя дорогая заокеанская подруга Россия, за искренность. Не могу сказать, что твои признания в пылкой любви ко мне доставили мне удовольствие, нет, скорее испугали. Но потом я сказала себе: с тобой говорят начистоту, открывают тебе свое сердце, а ты сразу хочешь посылать свою партнершу к психоаналитику. Нехорошо как-то.
Ну что ж, поговорим начистоту, коли не шутишь.
Меня очень тревожит, дорогая Россия, то, сколь редкостно коротка твоя память. Я читала твое послание ко мне и то и дело думала: уж не амнезия ли у партнерши после очередной аварии? Вот ты пишешь, что «по крайней мере однажды мы прекрасно встретились с тобой», имея в виду наш союз во время второй мировой войны. У меня память получше. Еще в XVIII веке герой моей революции Джон Пол Джонс служил адмиралом Российского флота. Более чем сто лет назад во время моей Гражданской войны ты поддерживала мой демократический Север, а позже я помогла тебе в переговорах об окончании войны с Японией. Потом был упомянутый тобою Монтигомо и русские дети в образованных семьях играли в индейцев и Тома Сойера на территории от Петербурга и Архангельска до Владивостока. Еще позже я послала свои войска в те самые Архангельск и Владивосток ради защиты демократически избранного тобою Учредительного собрания, но, убедившись, что твоя гражданская война не похожа на мою, я быстро отозвала своих солдат, будучи убеждена, что народы сами решают свои судьбы. А в 20-е годы я кормила голодающих твоего Поволжья, но ты разгромила Помгол. Тем не менее практически в то же время тысячи моих социалистов, христиан и просто добрых романтиков потянулись к тебе, Россия, и переехали на твою землю, поверив циничной пропаганде, и основывали у тебя коммуны и кооперативы и помогали тебе восстанавливать разрушенное революцией и войной хозяйство, и уже в начале 30-х годов ты все отобрала у них, всех их ограбив и оставив ни с чем, и те, кто смог вернуться на родину или бежать, были благодарны Богу и за это, ибо остальные сгинули в ГУЛАГе.
А вот от лавров нашей якобы «прекрасной встречи с тобой» на Эльбе я отказываюсь, ибо чувствую очень не по себе оттого, что разбила одну маниакальную империю с помощью другой маниакальной империи, на жертвенниках которой точно так же заживо жгли людей — с твоей помощью, Россия. Вот тогда мы точно оказались вместе случайно, а точнее, ты случайно оказалась со мной, ибо поначалу вполне готова была вместе с нацизмом крушить «англо-американский буржуазный либерализм», и лишь тупость Гитлера, а затем и Японии сделали нас союзниками. И не считай, любезная партнерша, своих дедов столь глупыми, что им якобы было невдомек, что «холодная война» начнется уже на следующий день после победы. Или, по-твоему, они думали, что вот-вот рухнут ворота ГУЛАГа и откроются все границы и что американский фермер и русский колхозник станут братьями навек, а россияне заживут в открытом и правовом обществе? Тогда и именно тогда мой генерал Паттон в лицо назвал твоего Жукова сукиным сыном и настаивал перед моим Конгрессом не на «холодной», а на настоящей войне против кремлевского крокодила. Да вот беда, сей генерал быстро погиб на территории Германии в крайне таинственной автокатастрофе — тогда же, когда исчез Рауль Валленберг, а незадолго перед тем в Англии таинственно погиб Сикорский, а в Америке — президент Литвы Сметона, а потом «выбросился из окна» Масарик, и в том же году, когда началась глупая переориентация советской военно-политической машины на колониальные нации, внезапно был убит Ганди... Не буду мелочной, но, может статься, тебе что-то известно о реальных причинах гибели хотя бы моего Паттона?
Ты пишешь, милая Россия, что Америка принялась восстанавливать побежденную Германию (это называется милостью к падшим), но отчего-то забываешь упомянуть о том, что твой тогдашний владыка Сталин принялся ускоренными темпами готовиться к новой войне и остановила его только моя ядерная бомба. Впрочем, войну он все-таки развязал, хотя и трусливо и чужими руками, в Корее (война в Корее — 1950 — 1953 гг. — Ред.). И опять генерал Макартур настаивал, что надо было вести войну до конца, но я была слишком усталой, да и осторожничала чрезмерно. А сегодня понятно, что генерал был прав и демократический мир мог бы вернуть тогда свободу и Корее и Китаю, а кремлевский горец лишь задыхался бы от страха и злобы, ибо не имел когтей. Это уже потом, после того как твои шпионы смогли выкрасть мои секреты, твои талантливые «ученые-зеки в сталинских шарашках» додумали остальное и соорудили собственную точку зрения (первые испытания атомной бомбы в СССР — август 1949г. — Ред.). Для меня мир был поделен на свободный, освобождающийся и оккупированный тоталитаризмом. О каких сферах может идти речь, когда ты пришла на Кубу и в Никарагуа, наводняла своими эмиссарами Мексику и страны Южной Америки, довела дело до Карибского кризиса, разжигала конфликты на Ближнем Востоке, в Африке и в Индокитае. Неужели, скажем, Камбоджа или Ангола тоже были в твоей «сфере влияния»? Разве ты граничишь с ними?
Ты ошибаешься, полагая, что в 50-е годы на русский язык был переведен «весь свод американской литературы». Ты не подступила к переводу «всего свода» моей литературы (которая много богаче, чем ты думаешь) даже сегодня. Лишь очень немногие мои писатели получили у тебя в 50--60-е годы свои собрания сочинений. В России до сих пор всерьез не изданы крупнейшие американские классики (не говоря уже о более поздних авторах, о которых ты вообще не слышала) Шервуд Андерсон, Генри Джеймс, Уилла Кэсер, Х.Л. Менке, Фланнери О'Коннор, Гертруда Стайн, Эдит Уортон. Под запретом в России долгие годы были Эмерсон и Сантаяна, Дос Пассос и Генри Миллер, Маргарет Митчелл и Т.С. Элиот, Эзра Паунд и Харви Кокс. Ты держала под запретом даже «своих» американцев — Владимира Набокова, Питирима Сорокина, Георгия Федотова, Николая Гурджиева, Петра Успенского, которые, останься они в России, были бы тобою неминуемо замучены в концлагерях. Хотя бы чуточку благодарности с твоей стороны за то, что я сохранила их для тебя. Ты по-прежнему в плену своего мифа о том, что Россия лучше знает Америку, чем Америка — Россию. Американские средние школы здесь не пример: во-первых, я и сама не удовлетворена их системой, во-вторых, они там подчас и собственных-то писателей не знают. Но для специалистов у нас переведено и издано громадное число самых разных русских книг. Ты можешь найти в наших магазинах «Повесть временных лет» и «Слово о полку Игореве», «Домострой» и переписку Грозного с Шуйским (Курбским. — Ред.), Аполлона Григорьева и Андрея Платонова, Даниила Хармса и Бориса Зайцева, не говоря уже об очевидных классиках.
Ты жалуешься, Россия, на мои идиотские сериалы и пишешь, что перестала включать телевизор, чтобы не забыть, в какой стране живешь. Что же, времена меняются. При коммунизме многие из твоих сограждан не включали телевизор, чтобы, наоборот, забыть, в какой стране живут. Те мои сериалы, которые я и сама иронически именую «мыльными операми», действительно недалеки от идиотизма. Но ведь и смотрят их в США тоже... гм, гм... не академики. А все остальные над ними посмеиваются. Но коль скоро есть спрос — есть и предложение. И в США и в России.
Что касается моего кино, Россия, ты лучше не смеши народ. Чтобы в конце XX века адекватно судить о Голливуде, следует сперва досконально познакомиться с его классическим периодом (1929 — 1953) и новой волной (1965 — 1975). В первый период ты томилась за «железным занавесом», второй просидела за стеной послепражской брежневской цензуры. И проморгала целый кинематограф. А теперь, воспитанная на сереньких французских лентах 60-х годов, ни хрена не понимаешь и злишься. За каждым образом, сценой, эпизодом в Голливуде стоит давняя и богатейшая традиция высочайшего профессионализма. Голливудское кино постоянно отсылает зрителя к сложной системе знаков и ассоциаций и по большому счету рассчитано на образованного зрителя, пребывающего в контексте цивилизации и культуры, а никак не на выпавшего из оного на семь-восемь десятилетий и теперь пребывающего в состоянии агрессивного невежества, завистливой ярости и культурного шока.
Россия, ты с редким постоянством напоминаешь своим эмигрантам о панельно-щитовых домах и о том, что оные куплены в рассрочку. Ты не понимаешь ни нашего климата, ни реально капиталистического общества. Рассрочка здесь совершенно ни при чем. Дом — твой, несмотря ни на какую рассрочку. Да, ты можешь стать неплатежеспособным, если лишишься работы, но таковая вероятность даже ниже, чем возможность в коммунистической России в любой момент лишиться и квартиры и прописки из-за неплатежеспособности, а в России современной — быть ограбленным и убитым из-за квартиры, как это, если верить твоим же газетам, случается сегодня со старшим поколением россиян. Кроме того, не наивничай: твои квартиры, в том числе и в отвратительных бетонных коробках, которыми ты испоганила одну шестую часть суши и в придачу страны третьего мира, стоят копейки. Посмотрим, как ты запоешь, когда повзрослеешь. Не все русские работают в США на бензоколонках и в мастерских. Откровенно говоря, переезжая ко мне, русские, которые не увиливают от работы, быстро поднимаются до уровня очень обеспеченного среднего класса. Не обижайся, партнерша, но я начинаю подозревать, что русским людям вредно жить в России. Ибо в любой другой стране они живут хорошо.
Ты пишешь, моя заокеанская подруга, что я не умею любить. Не тебе, сгноившей как минимум 60 миллионов собственных граждан, навязавшей штыками тоталитаризм и разруху множеству стран, месяцами не платящей зарплату собственным подданным и обреченной изучать свою культуру десятилетиями позже гибели ее творцов от твоей же руки, — не тебе судить об этом. Ты права, когда говоришь, что мне нужно было победить тебя в затянувшейся на четыре десятка лет войне. Мне и всему свободному миру. Тем более что ты сама признаешь, что была и остаешься моим заклятым врагом. Непонятно только, отчего ты называешь «холодную войну» необъявленной. Ее объявил свободному миру Сталин, а Черчилль в своей речи в Фултоне уличил его в этом и назвал вещи своими именами.
Ты сама себе противоречишь, как Юпитер, который сердится оттого, что не прав. Ты пишешь о маразме и гнили своей системы, о пьянстве и т.д. и вдруг обвиняешь меня в том, что я сломала тебе твой колхозный рынок. А часовни и церкви XII века — тоже я? Или все же Чингисхан? Согласна, что очереди в «Макдоналдс» унизительны. Но я-то тут при чем? Разрешила бы мне твоя номенклатура открыть «Макдоналдсы» в каждом районе и каждом городе — не было бы и очередей. И да, у меня можно и скакать на коне, и говорить правду. Оставь приемы советской пропаганды, которыми полна твоя статья, они со мной не работают.
Я и сама очень скептически отношусь к своим телепроповедникам, но кто ты, чтобы судить о том, на кого они больше похожи, на коммивояжеров или христиан? В моем обществе и сегодня более 96% населения составляют верующие, а ты 70 лет вытравляла христианство на своей территории и отменила ультрадискриминационное сталинское законодательство о культах 1929 года только в 1990 году. Если я моральный банкрот, то как вышло, что миллионы не моих, а твоих «наташ», как их сейчас именуют от Турции до Бирмы, торгуют своим телом и что тысячи твоих юнцов идут в киллеры, что твои церковники не желают каяться за сотрудничество с КГБ и становятся реальными коммивояжерами, торгуя табаком, водкой и антисемитской макулатурой? Думай не о том, отчего погибла Дженис Джоплин, думай о том, отчего погибли Маяковский и Мандельштам, Павел Флоренский и Александр Мень, Чаянов и Вавилов, Хармс и Цветаева. Что до скандала в Белом доме, то подавляющее большинство моих граждан возмущены им не меньше тебя. Как и всюду, у меня есть свои фундаменталисты и ультраконсерваторы. Скандал — их инициатива. Но и Клинтону не следовало быть болваном. В любом случае это не повод для истерических верещаний и угроз.
Ты обвиняешь меня в упоении собственным величием. Но разве не ты провозглашаешь себя на неостывших еще телах узников концлагерей ГУЛАГа «Святой Русью», «Третьим Римом» и «самой духовной в мире»? По-моему, это как раз тебе пора осознать, что ты ничем не хуже и не лучше меня или любого другого государства Земли, что ты не более чем страна в общем списке стран между Пуэрто-Рико и Руандой.
Ты права, я уже давно не та страна, с которой ты встретилась на Эльбе. Сегодня я много мощнее, сильнее и богаче, сегодня я не так наивна и понимаю, что компромиссы с коммунизмом невозможны, равно как и любой честный договор, который он неизбежно нарушит просто в силу своей природы. И я никогда не позволю появиться новой империи зла, ибо оказалось, что коммунизм боится только одного — реальной силы. И не прибедняйся, моя якобы «бедная лесистая» партнерша, заполненная до отказа нефтью и ураном и продающая свое устаревшее, но вполне приличное оружие всевозможным тоталитарным режимам. На меня игра в простушку не действует.
Мне не наплевать, любят меня или нет, однако умиления чья бы то ни было любовь во мне тоже не вызывают. Любить следует ближних, а не дальних. Отношения между странами должны строиться на доверии и партнерстве, на честности и реальном взаимоуважении. Настоящая любовь, по словам св. апостола Павла, нелицемерна, она «не завидует, ...не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла» (1 Коринф. 13, 4 — 5). Чувство ко мне, которое ты описываешь, — не любовь, а идолопоклонство. Ты сотворила себе из меня кумира, а теперь меня же в этом упрекаешь. Первые джинсы заменяют первое причастие только в очень нездоровой ситуации, каковая не делает тебе чести. Не надо было творить себе кумира, подруга. При сотворении кумира виноватым всегда оказывается кумир. Какие бы деньги я тебе ни посылала (в первую очередь оседающие в карманах твоей «элиты»), как бы тебе ни помогала, тебе все было мало и я всегда оказывалась виновата перед тобой. Получается, что я и «Запад» всегда оказываемся виноватыми во всех российских бедах. То есть буквально во всех. Не круто ли берешь, подружка? Или общественное сознание современной России все еще в детском саду? Ну ничего, это пройдет, выздоровеешь. И наши отношения будут строиться на здоровом взаимоуважении, а подчас и честном соперничестве, подобно моим отношениям с Канадой и Францией, Японией и Германией.
В увлечении джазом, Мэрилин Монро, Джими Хендриксом и рок-н-роллом ты, Россия, ничуть не отличаешься от любой другой страны в нашем веке, будь то Исландия или Индонезия. Бог с ним, с Хендриксом, увлекайся, чем хочешь. «Славянофильствующая» ты или «западничающая» — мне все равно, хоть груздем назовись, только, пожалуйста, полезай в кузов свободы, демократии и современной цивилизации, где и мы сидим. Мы потеснимся, места много. И вот и все, что я хочу от России. Мне от России не влюбленность нужна, а желание жить нормальной жизнью в условиях демократии и свободы. Ни любви, ни поклонения к себе я ни от кого не требую и не жду. Но жить в вечной самоизоляции и в XXI веке — все равно, что перерезать себе вены. Подумай об этом. До свидания, дорогая партнерша! Приходи в себя, перечитывай Пушкина и Толстого. И хотя бы иногда Евангелие. Я всегда готова трудиться над преображением нашего прекрасного земного шара бок о бок с тобой, как и со всякой другой нормальной страной. До скорой встречи, Россия!
Андрей БЕССМЕРТНЫЙ-АНЗИМИРОВВиргиния, март 1999-го
P.S. Когда статья писалась, автор еще не знал о том, что Америка сделала в Югославии очередной шаг в борьбе за мир во всем мире.