Она же названа первой красавицей ХХ века
СПИСОК ЗАЙЧИКА
В детстве я читал «Playboy». Мне дал его до понедельника Валера. Валера был фанатом Театра на Таганке. Валера мог достать билет на любой спектакль. Благодаря Валере я навсегда полюбил Театр на Таганке. Хотя давно там не был. Благодаря Валере я навсегда полюбил и «Playboy». Хотя давно его не держал в руках.
Подозреваю, что «Playboy» Валере достался в качестве гонорара за билеты на «Мать» по Максиму Горькому. Или на «10 дней, которые потрясли мир» по Джону Риду. В обоих спектаклях со сцены в зал разбрасывались листовки. Причем одни и те же. Там напечатано было воззвание «Къ гражданамъ Россiи!». Потом из-под сцены вдруг били в потолок прожектора, в этом свете клубилась пыль, до нас доносился ее аромат. ?И это, как сказали бы теперь, было круто. Почему — не могу объяснить. Непонятно почему...
Было понятно, зачем нужно приложить Чехословакию в финале по хоккею. Зачем нужно запустить на Луну восьмиколесный трактор. Зачем нужно выплавить столько-то чугуна. Таких вопросов не задавал даже рядовой Арсентьев, с которым я потом в армии служил, — он молча писал на политзанятиях в тетрадке: «чигун» и, отступив десять клеточек, сколько нам его нужно выплавить.
Арсентьеву и тому понятно было, зачем лунному трактору восемь колес, а не шесть или, например, двенадцать.
И вот поди же ты — свет из-под сцены, пыль, аромат пыли... Это — круто. Почти как «Playboy».
Ведь и в нем нет ничего такого. Ну, женщины. Положим, красивые. Положим, более чем скромно одетые. Что мы, не видели скромно одетых женщин? Чего-чего, а женщин у нас — и трактористов, и та же «Мать», и даже одна женщина-космонавт!
Напугали ежа голой жопой. Женщина. Конечностей у ней вдвое меньше, чем у «Лунохода». Ладно бы засняли ее в процессе выплавки чугуна. Нет, просто стоит. Просто сидит. И просто лежит.
Отчего ж до сих пор так щекотно в носу — как от пыли на Таганке?
«Playboy» называют ласточкой сексуальной революции. Бред. Революция, во-первых, должна уметь защищаться. Здесь же все так беззащитно, так уютно и доступно всем и каждому — будь ты хоть негром преклонных годов, купившим журнал в киоске возле дома, хоть чистильщиком обуви из Кутаиси, которому «Playboy» подарил племянник — личный друг самого Евтушенко.
— Автандил, в Москве в театре был, нет?
— Был, дядя.
— Что давали?
— Прокламации...
«Playboy» не листовка: вырвал, повесил картинку на стенку — никто и не спросит, что ты этим, собственно, хочешь сказать.
Революция, во-вторых, воняет политикой. Брожением умов. «Playboy» политикой, властителями дум всегда интересовался постольку поскольку. «Кто такой Мао Цзэдун?» — «Муж плясуньи из ночного клуба». Диктатор перестает быть монстром, когда застигаешь его в постели.
«Товарищ, потушите свет, я вас стесняюсь!»...
Наконец, в-третьих.
Мысленно сравнивая тот журнал, что дал мне до понедельника Валера, с нынешней отечественной продукцией, снимаю тюбетейку перед отцами основателями. «Playboy», да простится мне моя дерзость, — убедительнейшее доказательство Бытия Божия в нашем циничном веке. Нам предложен уникальный тест на проверку чистоты помыслов и неразвращенности нравов. Человек порченый расколется, листая «Playboy», не скорее, чем если просто выйдет на улицу. Человек целомудренный лишний раз восхитится совершенством лучшего творения Создателя. Скажете, что в этих моих заключениях имеет место натяжка, — готов согласиться, при условии, что вы мне предложите что-то взамен любви, говорящее о нашей природе и призвании со столь исчерпывающей полнотой.
Век скоро кончится. Но раньше кончились мы — со всеми нашими войнами, полетами на Луну, брожениями умов и выплавками чугуна. Все кому не лень подводят итоги, составляют списки главных событий, персонажей, символов истекающего века. Спорят, пуская пузыри: «Где «Луноход»? Почему забыли Мао Цзэдуна?»
Мужики, вы откуда свалились?
Комментатор лондонской «The Times», оценивая плейбойский список самых привлекательных женщин XX века, резонно замечает: нам предложена, скорее, оценка мужчин-читателей, нежели красавиц, вошедших в «секс-сотню». Главный итог века, получается, в том, что женщина вышла из пены дней, взбитой вокруг нее за эти сто лет мужиками, в своем первозданном обличье. Тем и победила.
Самая роковая красавица столетия Мата Хари, вообразите, на 99-м месте. Загадочные Грета Гарбо и Мишель Пфайфер заняли всего лишь 51-ю и 64-ю позиции. На 41-м — черная роза Парижа 20-х Жозефин Бейкер. Марлен Дитрих, с чьей роли в «Голубом ангеле» начался век эротики в кино, довольствовалась 32-й ступенькой пьедестала почета. Дрожите, Маша Арбатова и Валерия Дебрянская, — чем выше к солнцу, тем легче голова: София Лорен — № 6, Синди Кроуфорд — № 5, Брижит Бардо — № 4, Рэкел Уэлч — № 3...
Наших в списке нет. Увы, даже Наташа Негода, звездочка перестройки, в сотню прорваться не смогла. Что лишний раз подтверждает: «Playboy» политикой занимается постольку поскольку. Мы весь век занимались политикой, вот никто, кроме нас, и не может оплакать участь Любови Орловой, Тамары Макаровой, Марины Ладыниной, мамы и дочек Вертинских, Нины Шацкой с Таганки — она первая разделась на сцене, в «Мастере и Маргарите», правда, повернувшись к залу спиной... Да и что за слезы такие... Крокодиловы! Нечего было всю дорогу считать колеса у «Лунохода», когда сразу видно: пять — уже много.
Раз-два-три-четыре-пять,
Вышел зайчик погулять...