Нашу новую рубрику ведет непрямой наследник великого русского поэта — Василий Александрович Пушкин. Он не пропускает ни одной премьеры, выставки и презентации. Наутро приходит в редакцию и рассказывает, рассказывает... Практически парализуя весь коллектив. Вот мы и обязали его — пусть вам рассказывает. Не без пользы для вашего общего развития и не без вреда для вашего же кошелька.
ПРОГУЛКИ С ПУШКИНЫМ
...В воскресенье, ближе к обеду, я отправился на ВВЦ, на ярмарку «Книги России-99». Ярмарка работала последний день, а потому в поисках жемчужных зерен толпа бледных книгочеев с удвоенной энергией матросила издательские стенды. На одном голосистая дама презентовала биографию Примакова, призывая не упустить редкий шанс — заполучить автограф ее автора, журналиста Леонида Млечина. Покрутив в руках увесистый том, я не соблазнился ни жизнеописанием премьера, ни росчерком Млечина. Зато быстренько раскошелился у другого стенда, где «на ура» разлетался только что выпущенный «Вагриусом» свежий роман Виктора Пелевина.
Без энтузиазма отношусь я к «культовым» пелевинским текстам, но этот — «Generation «П» — читаю сейчас каждую свободную минуту и ловлю кайф. Роман посвящен «памяти среднего класса», а поколение «П» — это молодое поколение, выбравшее «Пепси». Мой нездоровый интерес объясним прежде всего тем, что главный герой — молодой поэт, ставший копирайтером, то есть сочинителем рекламы, а я и сам уже несколько лет время от времени грешу придумыванием слоганов и сценариев, и нравы рекламного мира знаю не понаслышке. Из других моих воскресных находок — документальная хроника Льва Колодного «Любовь и ненависть Ильи Глазунова» (М., «Голос», 1998). Оказывается, несмотря на всю глазуновскую славу, это первая книга «о борьбе художника за право быть свободным». Весьма пафосное сочинение! В нем Колодный упомянул и наш журнал: «Я уже называл ярлыки, которыми заклеймили лоб художника, начиная с «беспомощных декадентских кривляний», кончая тем, что он «придворный лизоблюд, рисовать не умеющий вообще», как это пишет ныне «Огонек», некогда не дававший художника в обиду». Повторим с чувством вслед за его неутомимым биографом последний абзац хроники: «Искра божья, замеченная у студента Ильи Глазунова сотрудником ЦК КПСС товарищем Рюриковым, о чем он заявил художникам на Старой площади в феврале 1957 года, разгорелась в негасимое полыхающее пламя».
Белорусский композитор Эдуард Ханок давно сменил клавиши на клавиатуру и стал летописцем советской и постсоветской эстрады, в результате и родилась «Пугачевщина» (Киев, «Астарта», 1998). В эстрадных кругах к Ханку относятся как к городскому сумасшедшему. Его книга, изобилующая многозначительными многоточиями и словами с прописной буквы, определенно вызовет интерес у психоаналитиков. В начале 80-х Ханок изобрел «Закон волны», согласно которому любой артист имеет одну или две волны популярности (в общей сложности это 10 — 15 лет на гребне успеха), а потом звезда или исчезает, или работает на «остаточной волне». Ханок считает, что 15 апреля 1999 года, в день своего 50-летия, Пугачева должна «совершить поступок с Большой Буквы, то есть Красиво Уйти. Дай Бог, чтоб это свершилось, ибо если последние десять лет ее история выглядела трагикомедией, боюсь, что дальше она повторится как фарс». Так она его и послушает.
...После книжных раскопок я отправился в Большой зал консерватории, на концерт Бориса Петрушанского, нечасто выступающего теперь в России по причине любви к Италии. Пошел я на концерт под впечатлением от прослушанного накануне компакта «Бисы Петрушанского»: оказывается классические хиты, вроде «Польки» Шуберта, могут звучать как только что написанные. В зале замечена была семья Локшиных (помните? такие американцы, которые в начале 80-х попросили в СССР политического убежища). А в очереди поздравителей за кулисами оказались несколько моих кумиров. Скульптор Георгий Франгулян (чей Баженов не будет стоять в Москве, на радость председателю жюри Церетели, зато в Антверпене стоит его Петр Первый — Церетели на зависть). Поэтесса Вера Павлова (ее новые стихи — в апрельском «Новом мире»). Философ и культуролог Леонид Баткин — один из авторов альманаха «Метрополь», на днях отметившего свое 20-летие. Вот какие у Петрушанского друзья. «Ах, как вы играли!» — не скрыл и я восторга. Борис округлил глаза: «Да? А я и не помню...»
В уходящем месяце марте московская общественность отметила 100-летие Дюка Эллингтона (хотя родился он почему-то в апреле). Я по этому поводу отправился на Горбушку и купил два компакта: «Черное, коричневое и беж» и сборник баллад «Индигос». Дело в том, что музыка Дюка действует на меня совершенно завораживающе. Ну, примерно, как лимузин 50-х годов, автомобильный раритет, среди «жигулей» и «мерсов» на грязной московской улице. Цены на пластинки столь честны (45 рублей), что приходится надевать заведомо грязные боты и отправляться среди пассажиропотока к метро «Багратионовская».
...Наградой за мое мужество стало посещение юбилейного эллингтоновского вечера в зале Чайковского. «Горячая девятка» Данилочкина показала не просто выдающиеся образцы «сладкого джаза», но и сексапильную солистку (вот тут джаз стал по-настоящему сладким), абсолютно настоящий «танец живота», классную чечетку... в общем, всю гангстерскую культуру 30-х годов во всем ее великолепии. Алексей Баташев, бережно подобравший и срежиссировавший шоу, как всегда царствовал на сцене, сыпал гроздьями имен, волновался, блестел очками, острил и танцевал. Когда объявили «танец живота», пожилой бизнесмен, сидевший в первом ряду, вдруг встал и резко направился к выходу. «Куда же вы? — закричал Баташев. — Сейчас будет самое главное!» «Я знаю», — буркнул бизнесмен через плечо и вернулся только после окончания номера. Этот эпизод нимало повеселил публику. Саксофонисты Игорь Бутман и Георгий Гаранян, а затем и вокалист Сергей Манукян в конце просто взорвали зал. Золотой саксофон Гараняна сверкал, как древний фетиш. Бутман поразил каким-то по-настоящему американским, резким, грубым, почти животным звуком.
По дороге в киноцентр встретил детского писателя Л. «Весна! — пожаловался он. — Душа требует приключений. Вот зашел в Домжур, выпил сто грамм, а за каким чертом меня туда понесло?»
В киноцентре давали «Влюбленного Шекспира». Зал, несмотря на дорогие билеты (150 — 200 рублей), был полон и даже, я бы сказал, забит. Молодые парочки, веселые компании, иностранцы и просто люди.
Что до самого фильма — не буду навязывать своего мнения. По-моему, остроумный, теплый, заставляющий думать о Шекспире. Другим он кажется блестящей пустышкой.
На фото:
- А написанные главным героем «Generation «П» Вавиленом Татарским концепции, сценарии и слоганы можно заносить в пособия по рекламе и в сборники анекдотов. Книжку я еще не дочитал, однако уверен: Букеровская премия Пелевину опять не светит, но роман с прилавков сметут.
- В арт-кафе «Ностальжи» тоже отмечали 100-летие Дюка. Но по-своему. Здесь каждый гость мог попробовать свои силы в выдувании черных, коричневых и бежевых звуков. Амалия Мордвинова храбро взялась за трубу. Она долго дула, приобретая все более интересные оттенки лица. И наконец раздался победный звук. Ох, и радовался бы дедушка Эллингтон!
Фото П. Корбута, В. Смолякова, REUTER