Славный юбилей

20 лет назад было основано московское литературное рок-кабаре. А на днях вышла в свет антология сочинений его участников «Солнечное подполье». Мы беседуем с создателем рок-кабаре и составителем антологии Алексеем Дидуровым

БАЙКИ ИЗ СКЛЕПА

Чтобы друзья себя не убивали...

Вот что я прочитала в мемуарной книжке Алексея Рыбина, который вместе со своим напарником по рок-дуэту Виктором Цоем участвовал в одном из ваших сборищ в канун 1982 года: «Побегав на четвереньках и всласть налаявшись и накусавшись, мы выпили еще, и Дидуров заявил, что Новый год без бани — это вовсе не Новый год, поскольку входить в новый виток жизни нужно чистым как морально, так и физически, и устремился в ванную комнату. После того как поэт поплавал в ледяной воде, в ванную устремились две барышни, которые боготворили поэта и хотели во всем ему подражать».

— На самом деле все было с точностью до наоборот: зажегшись моей идеей моральной и физической красоты (чистота — ее составная) для полноценного творчества, сам Леша (в миру Рыба), не снимая одежды, бултыхнулся в ванну, которая находилась, кстати, на общей кухне расселенной коммуналки, поскольку ванная комната в той трущобе отсутствовала. Впрочем, важно не то, кто побывал в ванной, а то — как. Кабаре замысливалось как дом для талантов и было таковым с первых своих дней, а дома ведут себя как хотят и как умеют. За то, что мы жили в кабаре (а мы в нем жили, а не выступали), как дома, за двадцать лет нас выгнали из семнадцати мест. До 91-го года выгоняли в основном по цензурным соображениям, после и доныне — из-за невозможности на нас наживаться. Ведь кабаре все двадцать лет было для его посетителей бесплатным.

Несовместимость с нами иногда показывали и более традиционными способами. Однажды бритоголовые сделали на нас налет. Драка была в стиле вестернов. Хорошо, что многие годы занятий единоборствами научили меня полезному знанию: агрессия есть признак комплекса неполноценности. Понимание этого вселяло уверенность: наша возьмет, ибо мы лучше, талантливее, дружнее. Так оно всегда и выходило. Выйдет и на этот раз, и мы обязательно найдем восемнадцатое место обитания после того, как на днях нас попросили вон из Центрального Дома литераторов имени А.А. Фадеева.

— Кстати, я заметила, что иные интеллигенты стесняются произносить слово «кабаре», стыдливо заменяя его каким-нибудь другим (кафе, салон, вечеринка).

— Что такое литературное кабаре? Это место изустного воспроизведения литературы плюс возможность обратной связи. Я устраиваю три перерыва между отделениями, и все, кто слушал авторов-исполнителей (а звучит в кабаре только литература в авторском исполнении, включая песню и драматургию), могут высказать свое мнение любому о его творчестве, хотя те, кому невмочь дождаться антракта, высказываются по адресу читающего или поющего, прямо не выходя из-за столика.

...Двадцать лет назад я для своего удовольствия окружил себя талантливыми ровесниками — с этого и началось кабаре. Ведь, по существу, иного способа действия, кроме как самим создать себе свое собственное время, свою собственную страну, свой собственный народ, у нас нет. Тогда, в восьмидесятые, оказалось, что это нужно не одному мне: со всей страны, а позже и из-за рубежа в кабаре стали приезжать многие, кого потом назовут классиками. У нас выступали никому не известные тогда Шевчук, Майк, Цой, Башлачев, Рыженко, Силя, Свинья, Новоженов, Шендерович, Степанцов, Вишневский. Да разве всех перечислишь... Позже у меня пели Окуджава, Ким, Сухарев, Бережков... Разве можно было не любить этих людей? Можно ли не любить нынешних? Кого ни возьми — судьба, а не биография: Андрюша Селиванов — сельский комбайнер, выгнанный из совхоза за свои песни; Дима Гузь — выпускник технического вуза, комсомолец-рационализатор на заводе, уволенный за то, что мешал всем мирно спать за зарплату, а в новейшее время — коммерсант, чудом оставшийся в живых после стычек с мафией; Саша О'Шенон — бард, которому милиционеры выламывали пальцы, чтобы не пел в общественном месте...

Нашими усилиями было организовано несколько сотен публикаций авторов, у нас выступавших, — гутенберговским способом, через эфиры радио и телевидения, не говоря уже о фестивалях кабаре и его концертах. Но главная цель кабаре — не филармоническая и не издательская. Она проще и сложнее: создание условий для выживания таланта. На первой странице антологии опубликовано мое стихотворение памяти погибших моих друзей по кабаре — большинство из них покончили с собой, и именно в первые, подпольные годы нашей дружбы. Чтобы мои друзья себя не убивали, я и создал для них кабаре.

В подполье — светлее

Расскажите-ка побольше о себе самом.

— Меня как прозаика и поэта практически не печатали и не печатают официальные периодические издания. Все мои книги вышли на деньги завсегдатаев кабаре в частных издательствах людей, связанных с ним, естественно, без какого-либо гонорара. К нам таланты приходили и приходят, выступали и выступают именно потому, что видят: я не наживаюсь на кабаре, сохраняю его бесплатность и не бросаю ни его, ни творчество. Не только из-за него многие делают как я, но и из-за меня тоже. И я люблю их.

— Любовью, быть может, и чрезмерной. Дмитрий Быков говорит, что нашумевшая ваша статья о нем, в которой вы записываете молодого поэта в гении, рассорила его с собственным литературным поколением.

— Рассорила. Но только с теми, кто не умеет радоваться чужому таланту, чужой удаче. В кабаре с моей статьей Быкова поздравляли.

— К вам, Алексей, некоторые издания приклеили странное определение — «культовая фигура русского андеграунда». Не обидно? Ведь у вас вышло пять книг стихов и прозы. Да и кабаре с конца восьмидесятых собирается легально.

— Андеграунд — это настрой натуры, ума, состояние души, тип судьбы, наконец, а не соцположение или материальный уровень. Джими Хендрикс стал богат, потом погиб, но остался лидером рок-андеграунда 60-х — 70-х в Америке. У нас в Совдепии такими были Есенин, Хлебников, Платонов, Булгаков, потом Бродский, Окуджава, Высоцкий, Ким, Галич, Сухарев, Рейн, Башлачев, Силя, Свинья... Человек андеграунда — сиречь подполья — это психологический типаж. Наиболее доказуемым и ярким таковым персонажем — вечным символом андеграунда! — был Христос. К мировому андеграунду очень подходит название великого американского романа Джеймса Джонса «Отсюда и в вечность». Литературные карьеристы, политиканы, пройдохи — тоже, кстати, вечные, хоть и гниловатые персонажи, и среди них полно борзо пишущих, — люто ненавидят андеграунд именно за его близость к мировым скрижалям, за его вклад в культуру человека (вообще в культуру, а не только в искусство). Конкурентные натуры реже всего вспоминают о пользе конкуренции. Как бы там ни было, но, несмотря на мои книги прозы, поэм, стихов и песен, несмотря на то, что меня пели и поют десятки шансонье и рокменов, Леонид Жуховицкий опубликовал обо мне сентенцию: Дидурова в официальном литпроцессе нет.

— Но зато Юрий Шевчук в одном своем интервью сказал: «Настоящий русский рок-н-ролл — это когда Дидуров читает свои вещи».

— Юра точно угадал энергетическую адекватность литературы андеграунда, степень накала творчества литературных изгоев (а это и есть наш кабарешный контингент) его излюбленному взрывному рок-н-роллу. Но жанрово-эстетический план здесь — первый, но не последний. Есть и социально-исторический, если хотите. Известно, что самые высокоэффективные сварки и самые высокие температуры достигаются в вакууме. Солнечная деятельность в нашей планетарной системе — тому пример. Так вот, андеграунд, подпольный образ бытования культуры и искусства (традиция столь же древняя, сколь и благотворная для человечества), — это жизнь в условиях, приближенных к социальному вакууму. Одних бездомных среди звезд моего кабаре в разное время перебывало изрядное количество (Башлачев остался бы жить, имей он свой угол). А еще безвестность, а еще бесправие, да нищета, да ощущение себя аутсайдером при высочайшем самосознании у всякого творческого человека... Что, тот же Башлачев цены себе не знал? Но люди кабаре жили так, а не иначе. Кто-то уходил из круга, кто-то — из жизни, но кто-то же оставался...

И оставалось кабаре.

Так вот, антология «Солнечное подполье» — избранные произведения авторов-исполнителей, предпочитающих вакуум и сверхгорение в нем. Говорю «предпочитающих», ибо андеграунд — чаще всего сознательный выбор образа жизни, действий, мыслей, самополяризация души. До сих пор скрытные и лукавые оппоненты этого образа и творческого вектора, натуженно усмехаясь в сторону андеграунда (на памяти злобная ирония Блажеевского в «Литературке», Кудимовой в «Независимой», Архангельского в «Известиях»), старались выстроить биполярный мир искусства своего Отечества: были и есть те, кто принимал правила игры, установленные властью (Никита Михалков: «Любая власть от Бога!»), и были те, кто не принимал и потом эмигрировал, а третьего в искусстве нашем — не дано. Что третье — то вне искусства. Очень благостный получался мир: союзников власти местной лелеяла местная власть, союзников власти тамошней — тамошняя. Методом от обратного уехавшие подтверждали то, что впрямую славили оставшиеся, — непреложность, полномочность, силу здешней власти.

Но были еще союзники искусства, а не власти. Был третий путь. Вот эти-то, выбравшие третий путь, путь сгорания с выделением света и тепла, необходимых для зарождения жизни в черноте вакуума, для уничтожения темноты и безвоздушности местопребывания, именуемого еще Родиной, — вот эти-то, многие из них, и приходили в кабаре. И приходят. И возвращаются, уйдя и не найдя более светлого места.

На фото:

• Алексей Дидуров, 1996 год.
• Евгений Восточный, Сергей Онский, Сергей Канашенко, 1994 год.
• Первое выступление Виктора Цоя в Москве. 1981 год. Слева — Алексей Рыбин
• Виктор Гаранкин «Искусственные дети», 1993 год.
• Александр Башлачев
• Подпольный фестиваль, слева направо: Артем Троицкий, Алексей Дидуров, Вадим Беляев, Тимур Кибиров, Владимир Алексеев, 1981 год.
• Поем и танцуем. Фестиваль кабаре, 1996 год.
• Александр Кузнецов, Алексей Дидуров, Юрий Шевчук, 1985 год.
• Алексей Дидуров и Вадим Степанцов в кабаре, 1998 год.
• За столиком в кабаре: Виктор Шендерович, Лев Новоженов, Дмитрий Быков, 1997 год.

Фото предоставлены Алексеем Дидуровым