— А вон наша белка! Эй, смотрите, на той ветке! Да нет, не на той ветке! На Той ветке!
...Восемь лет мы зовем детей смотреть на эту белку. С тех пор, как поселились на постоянной даче.
Мы вскакиваем со стульев с той же резвостью, что и восемь лет назад. Хотим увидеть белку. Дети, правда, вскакивают со стульев уже не так послушно. Но о чем это говорит? Просто в отличие от нас они живут на даче гораздо больше. И потому твердо уверены: белка действительно существует.
За это время много воды утекло: два путча, война внутренняя и теперь вот внешняя, выборы те и эти, падения курса и прочие страшные дела.
...С дачной точки зрения за эти восемь лет произошло лишь несколько крупных значительных событий.
Сдохла общая собака Чанга. Впрочем, дети верят, что она не сдохла, а убежала. Факт тот, что в этом году (в отличие от предыдущих) не будет столько щенят, которых надо распихивать по верандам, поить молоком и выкармливать. Этот непреклонный процесс появления и выкармливания щенков шел здесь еще до нас, и при нас тоже шел, в общей сложности лет, наверное, пятнадцать. И вот перестал. Первое крупное событие.
Второе событие. Пристройки и заборы. Это мелкие, но печальные последствия частной собственности. Впрочем, многие довольны.
Третье событие. На нижнем участке засыпали выгребную яму. Но я свято верю в мудрость нашего правления. На всякую частную собственность есть свое правление.
И четвертое событие: прошлогодний ураган, когда сосна упала прямо на крышу соседям, и крышу-таки пришлось менять. Вот это действительно была сенсация!
Четыре события...
Иногда эта железная неизменность меня даже как-то пугает. Каждый июнь и каждый сентябрь обратно: вещи в такси, собаку на поводок, детей в электричку, телевизор на колени, и...
И что изменится в нашей жизни от того, что мы опять туда поедем? Ведь не окончится же война в Югославии оттого, что на грядке вырастет какой-нибудь новый пион. Или оттого, что заплодоносит куст красной смородины. Нет, не окончится.
И отечественное производство не воспрянет духом оттого, что мы наиграемся в теннис до полного изнеможения, выпьем два литра кваса и рухнем в тень. Рухнем в тень в яркий палящий полдник и даже не сможем дойти до речки. А потом все-таки дойдем, и душный сосновый воздух будет цепляться за плечи, такой он густой. И собака будет бежать впереди.
Ведь ничего же не изменится!
Ничего...
Только русский человек из-за дачи может плюнуть на все. И вместо того, чтобы увольняться, переучиваться, переезжать, бастовать, бросать и начинать все сначала — как это сделал бы его собрат в любой другой стране, — терпеливо ждет конца весны, чтобы махнуть на дачу.
Только русский человек, вдруг разбогатев, может вложить все свои деньги в трехэтажный, мрачный и огромный каменный дом за городом. И это — сразу после щитовой «бытовки», минуя все промежуточные стадии. Ну, опомнись, ну вложи куда-то еще, ну сбереги, ну пусти в оборот... Сколько денег с банковских счетов перетекло в эти стройматериалы? Один Бог знает.
Дача — это явный национальный фетиш.
Это огороженная территория, на которой нет никаких общих правил, никаких законов, никакого государства. Нет государства. За это мы ее и любим, черт побери.
Устойчивый образ жизни, а не ракеты, не космос, не господство в мировом океане, даже не количество нобелевских лауреатов и книг на душу населения — это и есть сила нации. Сила не внешняя, а внутренняя. Никак не выявленная, никем не обозначенная. Именно она, эта сила привычки и образа жизни, позволяет существовать стране в сегодняшних условиях — и продолжать поражать мир своим не очень заметным, но могучим присутствием.
Никто не знает, что бы могло произойти, если бы не такой фактор стабильности, как наша русская дача. Она за последнее столетие заменила собой лапти, гармошку, балалайку, даже не знаю что еще. Песни и пляски. Битье морды. Баню, блины, водку, икру, катание на тройках, как это ни кощунственно звучит. Дача стала главным резервуаром национального духа. Именно наша, смешная и покосившаяся, требующая вечного ремонта, абсолютно бескомфортная, не пригодная для холодного времени года, наполненная старой мебелью и ненужными книжками — да еще и высасывающая кровь своими никому не нужными грядками, поливками, препирательствами с соседями.
...Ведь именно здесь мы становимся абсолютно свободными.
Сходишь на своей станции — и точно знаешь, что документы здесь у тебя проверять не будут. Остаешься в одних плавках — и наплевать на чужие взгляды. Орешь во все горло — и все в кайф.
Мне кажется, именно эта неизменность дачи помогла нам перенести все катаклизмы последнего времени. Мир рушился, шатался, уплывал из-под ног — но на каком-то одном участке суши жизнь текла точно так же, как раньше. Впрочем, дача помогала и в советское время. Ровно в шесть население резко бросало важнейшие участки социалистического строительства — и неудержимо бросалось к вокзалам. Русского человека, рвущегося на дачу, остановить не может ничто.
Белка рыжая скачет по сосновым веткам. Я сижу на веранде и лениво прищурясь смотрю на нее.
Вот это я и люблю больше всего в природе — когда деревья расщепляют солнечные лучи. Возникают блики. Нежные блики, которые скользят по воздуху. И рыжая белка. Так бы и сидел тут всегда. Так бы и не двигался. А зачем двигаться? Ведь все и так хорошо!
А что, пожалуй, действительно изменилось за восемь лет: дачной жизни вокруг стало намного больше. Появилось дикое количество загородных участков. За сто, сто пятьдесят, двести километров. Туда везут внезапно появившиеся в продаже (в диком количестве и в любом ассортименте) стройматериалы, всякие там дизели для автономного электричества, всякие насосы, души, спутниковые антенны... На чем везут? А на машине. Сколько же стало машин! И виновата в этом опять же дача. Она часто является решающей и последней причиной для многих, чтобы обзавестись вопреки всем финансовым кризисам своей «тачкой». А то и двумя. А сколько жратвы, дотоле невиданной, появилось в дачных подмосковных поселках! Сколько магазинчиков, лотков, киосков! Виданное ли дело — водку на даче можно купить в любое время суток!
Простите меня, конечно, за эти ужасные, антипатриотичные, циничные слова: но наша дача — реальный показатель улучшения качества жизни. Не стоит нас останавливать, когда мы едем на дачу. Особенно в этом году, особенно сейчас. Дайте нам отдохнуть, дайте окрепнуть, восстановиться. Нам не надо вашего импичмента. Нам не надо кризиса в правительстве. Нам не надо обострения международной напряженности. Нам не надо предвыборной кампании. Нам надо на дачу.
Там наш источник бодрости. Мы будем за вас голосовать, но потом. Мы будем жить судьбами мира, но после.
Дайте належаться в траве, наесться шашлыков, наловить рыбешки, настроиться, намахаться топориком, надышаться черемухой, комариным зудом, цветами, отчетливыми звуками в теплой тишине, зеленью над головой.
Политики, не трогайте нас. Мы едем на дачу.
Никто в мире так не отдыхает, ну и ладно. Мы не хотим в этом году на Канары, мы не едем зимой кататься на лыжах. Мы хотим дачи по полной программе. В ней наше спасение и наша надежда.
Здесь мы отметим день рождение Пушкина и победу Кафельникова. Здесь мы опять позавидуем Михалкову и выпьем с ним пива заочно.
Это тоже наши, дачные люди. Мы все дачные люди.
Берегите дачу. Сетка рабица — это волшебная стена, государственная граница, магическая черта, за которой вас никто не тронет. Рыжая белка на сосне — это ваш национальный флаг. Шашлык — священный обряд. Резиновый шланг, тупо лежащий между кустов — источник жизни. Велосипед — это ваш танк, на котором вы въедете в жизнь и победите всех.
До свидания, родные мои.
Борис МИНАЕВ