«Группа американских астрофизиков во главе с Венди Фридман вычислила значение постоянной Хаббла с точностью до десяти процентов. Это позволило с той же точностью определить возраст Вселенной в двенадцать миллиардов лет. Помимо того, пользуясь накопленными мировой наукой данными и собственными наблюдениями, Фридман с коллегами утверждают: Вселенная никогда не сожмется в точку, а будет расширяться вечно, что опровергает доминировавшее до сих пор представление о «конце Вселенной».
Наблюдения производились с помощью орбитального оптического телескопа «Хаббл», основными объектами наблюдений являлись около 800 переменных звезд, удаленных от Земли на расстояние 65 миллионов световых лет».
По сообщениям информационных агентств от 25 мая 1999 года.
Не знаю как кому, а у меня после этого сообщения от сердца отлегло. Ведь я вырос и прожил жизнь с сознанием, что через 10 — 20 миллиардов лет мир схлопнется, и там, в точке сингулярности с бесконечной плотностью, все живое распадется даже не на атомы, а вообще на то, чему и названия-то не придумали. Природой был поставлен предел развитию. Наверное, это паранойя в совокупности с космической клаустрофобией, но я не люблю пределов. Впрочем, со времен советского ученого Александра Фридмана, в восемнадцатом году обосновавшего теорию «большого взрыва» и возможность «большого хлопка», весь цивилизованный мир болеет теми же болезнями: в воздухе витает ощущение грядущего конца и полной бессмысленности строить лучшую жизнь потомкам. Поэтому, узнав о работе американцев, я мысленно перекрестился — пронесло! — и пошел к очень известному ученому-астрофизику узнавать, что же на самом деле открыла группа под руководством милой женщины, носящей ту же фамилию, что и ее знаменитый предшественник из России, — группа Венди Фридман. Ученый все мне объяснил, но, не желая ссориться с коллегами, просил не называть его фамилии:
— Я присутствую на этих разговорах о конце Вселенной примерно с 1965 года, когда я пришел в астрофизику. На генеральный вопрос космологии — сожмется или нет — раньше отвечали: сожмется. С тех пор три или четыре раза Вселенную объявляли открытой, то есть вечно расширяющейся, и столько же раз ее опять «закрывали». Когда я сдавал аспирантские экзамены, я с большим удовольствием сказал на экзамене по философии, что даже самое развитое коммунистическое общество разжать Вселенную не сможет, потому что гравитация сильнее всего. Сейчас уже года два ясно, что такого ужаса не будет.
— Почему два года? Ведь сообщение от американцев только-только пришло.
— Ничего за один день не меняется. За последние два года появилось множество измерений такого рода от самых разных групп. Объяснять каждый раз, что добавили вот столечко, посчитали чуть точнее — невозможно. А пресс-релизы появляются, чтобы деньги давали на науку. Все это понимают и прощают друг другу, что говорится немножко больше, чем есть. Но работа Венди Фридман, конечно, высококлассная.
Знаете, почему еще стали появляться подобные пресс-релизы? Потому что в космологии сейчас время, которое можно сравнить с временем Магеллана. До Магеллана подозревали, что Земля круглая, а после — знали наверняка. Теперь географы могут описать Землю с точностью до метра... Со Вселенной то же самое: мне представляется, что через десять лет мы будем знать все основные вещи — все константы, откуда и как Вселенная родилась, чем все закончится. Поэтому такая гонка между научными группами, поэтому они дают постоянно интервью — каждый хочет застолбить место в истории.
— Это ведь здорово.
— Да, это замечательно, но и грустно — через десять лет моя наука станет законченной. А уровень географии мне не очень интересен.
— Ну, вам-то не на что жаловаться...
— Да, я работал в нужном месте в нужное время. И вообще России жаловаться не на что. Россия должна просто гордиться, что у нас было два таких человека: Фридман — не Венди, а Александр Фридман, давший миру теорию «большого взрыва», просчитавший все варианты, и Гамов, который сказал, что Вселенная была горячей. Ну и третий — Зельдович, который в этом институте работал и которого сейчас чаще всего цитируют на конференциях.
— Выходит, что я два года жил в замкнутой Вселенной, а она уже стала открытой?
— Не вы один. Я же говорю — информация накапливается стремительно, нужно все время следить. А то, что Вселенная не сожмется, — в астрофизике уже почти общее место.
— Если она будет вечно расширяться — каким будет ее конец? И что будет с нами? С цивилизацией?
— Наше с вами будущее зависит, скорее всего, от того, как быстро мы испортим Землю. Если этого избежать, а шансов немного, то следующая страшная вещь — гибель Солнца. Хорошо. Пережили. Улетели к другой звезде. И, поскольку мир открытый, то у нас есть шанс жить еще десять, двадцать, тридцать миллиардов лет, гуляя от одной звезды к другой. В Галактике ведь звезды рождаются постоянно. А вот через сотни миллиардов лет будет трудно найти звезду, пригодную для жизни. Все остынет, Вселенная станет — как бы это сказать? — скучной. Но на несколько десятков миллиардов лет можете рассчитывать. Перспектива у нас есть, главное — самим все не испортить.
Алексей ТОРГАШЕВ