Что на самом деле скрывалось за словами Ельцина о войне с западниками? Новый курс России?
Действительно ли национальной идеей России является мечта о волшебном превращении «в Запад»? Известный африканист профессор Игорь АНДРЕЕВ считает, что России нужны новые геоэкономические ориентиры
Непримиримыми оппонентами насчет выбора пути России так и остались почвенники и западники. Первые уповают на славянские традиции соборности и благородство доморощенного капиталиста, который почему-то заведомо должен быть лучше и добрее, понятливее иноземного. Западники призывают строить в России «вторую Европу», а для этого, сами того не замечая, зовут и тянут нас в прошлое. Неужели три столетия спустя после реформ Петра Россия вновь вынуждена «рубить окно» на Запад? Как и чем? Промышленным превосходством? Коленопреклоненной мольбой о помощи и взыванием к милости? Или высокоточным ракетно-ядерным «топором»?
За ЧЕМ наши постперестроечные политики бросились, расшибая в непомерном усердии лбы, в ноги еще совсем недавно «загнивающему и угнетающему народы мира империализму»? ЧЕГО они ждали от Запада? Национальной идеи и рецепта выхода на мировую арену в качестве великой державы, сменившей флаг и геоэкономические приоритеты? Или бытового синонима капитализма — вожделенной валюты? Первого Запад дать не мог: мы не такие, как они, а те — иные, чем мы. Деньги нам «великолепная семерка» если и предоставляет, то очень дозированно, со скрипом, по старой криминальной формуле: «за вход — доллар, за выход — два». Причем валюта проходит обычно мимо государства и народа, доставаясь темным дельцам, криминалу и нечистоплотным политикам. Недаром канцлер Эрхард даже фатально дисциплинированных немцев вынужден был избавить от соблазнов воровства, запросив субсидии по плану Маршалла не деньгами, а техникой и сырьем.
Верно, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Стоило странам, пунктуально следовавшим инструкциям МВФ, «выйти из-под контроля» и проводить собственную экономическую политику, как прогремели закономерно-случайные санкции: крушение бразильского крузейро, мексиканского песо, ловко инспирированные «валютные бунты» на биржах Южной Кореи и Гонконга, искусное «подогревание» политического кризиса в Индонезии. Были попытки «нажать» на Чили, Малайзию, ЮАР, Нигерию, ряд малых стран.
Что ждет нас при зацикленности на Запад? Информационно-технологическая зависимость типа постиндустриального колониализма. Поэтому я не думаю, что для нас свет клином сошелся на «догоняющем развитии» стран «золотого миллиарда». Если уж играть с ним в геоэкономические «догоняшки», то в режиме «кто кого и как сумеет перегнать», а не в использовании ресурсов аутсайдера для увеличения его отставания от лидера!
На что же мы можем рассчитывать?
Во-первых, у нас есть пока не до конца растраченный и разворованный интеллектуально-технологический потенциал, которым можно еще с умом распорядиться. Прежде всего это порядка 5000 уникальных ноу-хау, рожденных в тиши закрытых лабораторий некогда величественного ВПК.
Во-вторых, не добитый в результате социальных экспериментов над собственным народом коллективистский компонент нашей психологии, нежелание и неумение подавляющей части населения участвовать в «крысиных гонках» за прибылью. Свежие исследования Института психологии РАН показали: моральность вкупе с интеллектуальностью и раскованностью сознания для большинства наших граждан остается стержнем личности, опережая по значимости не только корысть, безудержную погоню за прибылью, ловкачество, но и компетенцию, квалификацию, опыт.
В-третьих, мощные предприятия индустриального сектора. Его продукцию Запад не приемлет из-за небрежного исполнения и дурного оформления, а также из конкурентных и стратегических соображений. Им выгоднее держать Россию «на подхвате» как поставщика сырья, энергоносителей и продукции экологически вредных производств, а также объемного рынка сбыта излишков товаров и того, к чему свои граждане уже утратили интерес.
В-четвертых, наличие высококвалифицированных специалистов и эффективной системы образования. Недаром западные корпорации и научные центры так охотятся за нашими учеными. По подсчетам автора, убытки и упущенная выгода от пренебрежительного отношения к науке почти на порядок превышают ущерб, наносимый стране криминалитетом.
В-пятых, Россия как правопреемница СССР все еще имеет высокий имидж в незападном мире, включая инерцию представлений о ней как о единственной антитезе имперским замашкам США и их союзников. Россия никогда не входила в клуб колониальных держав, зато помогала освободившимся странам в создании собственной индустрии, энергетики, системы образования и культуры.
И наконец, эра информатизации заметно переставляет привычные экономические и психологические акценты. Уметь в эпоху бурного пересмотра технологических и гуманитарных приоритетов важнее, нежели просто иметь. Открытое Марксом первоначальное накопление капитала уступает место предварительному накоплению и освоению информации. Банк теснит производителя и стремится жестко программировать деятельность ученого, в свою очередь во все большей степени нуждаясь в информационных услугах и технологических ноу-хау последнего.
...Издавна наши предки мечтали видеть Русь во главе Истории, пророча ей величие Третьего Рима. Сейчас, когда эта метафора кажется злой насмешкой над реальным положением вещей, она, возможно, как никогда ранее близка к осуществлению. Россия может первой в мире взять ориентир сразу на постиндустриально-информационную экономику.
Россия, как ни парадоксально это звучит, имеет потенциальные преимущества перед индустриально развитыми странами. Нынешние «пробуксовки» взявших фантастический старт Японии и молодых «тигров» Юго-Восточной Азии объяснимы: они опирались на импортные технологии, не имея собственной фундаментальной науки. У России она есть. Недаром крупнейшие транснациональные концерны, сокращая штаты у себя дома, именно в России создают и постоянно расширяют научно-производственные лаборатории по разработке принципиально новых программных, технологических, фармацевтических и прочих интеллектуальных продуктов.
Но почему мы должны горбатиться на заокеанского «дядю», который, создавая в России аналог Силиконовой долины, хочет оплачивать присвоенный творческий потенциал по тарифу нью-йоркского мойщика посуды?
Многолетние исследования привели меня к убеждению, что в мировые экономическое, технологическое, политическое и иные «пространства» столбовой путь России лежит через самое тесное сотрудничество с государствами третьего мира.
Что касается государств Африки, Азии и Латинской Америки, то мы построили там сотни крупных объектов народного хозяйства, инфраструктуры, образования. Кроме того, в СССР для этих стран было подготовлено четверть миллиона специалистов. Туда же уехали десятки тысяч «русских жен». Эти люди знают наши реалии: технику, технологии, менталитет. Русский язык стал среди части интеллигенции третьего мира языком межконтинентального общения.
Продукция нашей индустрии пользуется там успехом благодаря прочности и невысокой цене. Для непритязательных покупателей функциональность вещи важнее дизайна и эстетических изысков. Созданные в СССР и в России технологические и гуманитарные ноу-хау можно с наибольшим успехом развернуть именно там, на местной сырьевой и климатической базе. И не страшно начинать с нуля: стена конкуренции еще не стала здесь сплошной и непробиваемой. Привлекательность таких программ для стран-партнеров усиливается тем, что упор делается на использование возобновляемых либо практически неисчерпаемых местных природных ресурсов. К ним относятся: солнечная инсоляция, тепло, быстрый рост биомассы растений, океанские, речные, озерные, подземные воды, песок пустынь, залежи прекрасного натрона и каменного угля, которых при нынешних темпах добычи хватит на несколько тысяч лет.
Между тем наше поразительное невнимание к потенциалу стран третьего мира, в которые нами так много вложено, резко контрастирует с тем, как настойчиво туда рвется чуткий на прибыль Запад. Марафонское сафари Клинтона с командой из 800 экспертов, советников, бизнесменов, менеджеров и банкиров по странам тропической Африки (Гана, Руанда, Уганда, ЮАР, Ботсвана, Сенегал) длилось 16 дней. Ни один президент не покидал США на столь длительный срок. Тем более ради Африки, где отдача на инвестиции, по данным ООН, в 4 — 4,5 раза превосходит обычную для Запада норму прибыли. К слову, торговый оборот США с африканскими странами растет на 17% в год. «Дженерал Моторс», «Кока-Кола», «Эй-Ти-Ти», «Мобил» и десятки других крупных компаний создали Корпоративный Совет для Африки, который направляет туда десанты экспертов в поисках возможностей интенсивного бизнеса.
А мы судорожно хватаемся за сборку иностранных лимузинов, поддерживая чужого производителя и отнимая работу у своего, вместо того чтобы самим наладить за рубежом производство собственных изделий. Печален опыт завода в Елабуге, принявшегося в 1996 году за отверточную сборку из бразильских комплектующих американского внедорожника Chevrolet Blazer. И весьма показателен: рассчитанный на ежегодный выпуск 20000 автомобилей в год, «ЕлАЗ-GM» продал в прошлом году 600, а в этом всего 36 машин. Далее он погряз в судебных процессах из-за низкого качества продукции.
В то же время страны третьего мира при сопоставимом с нашим качеством дорог очень заинтересованы в использовании более простых в сборке «народных» российских автомобилей вместо дорогих, капризных, избалованных сервисом, обвешанных престижными аксессуарами западных моделей. При этом, стыдно сказать, гигантский ГАЗ экспортирует всего 1,2% своей продукции, да и то в основном в ближнее зарубежье. Зашли в тупик в принципе весьма перспективные и немало стоившие КамАЗу попытки наладить их сборку в Чили и в Ботсване. Даже там, где что-то удается, упущенная выгода (прибыль) уже на старте достигает, по моим подсчетам, 3/4 от реально возможной...
Разумеется, это не предполагает изолированности от Запада, успехи которого в области «революции комфорта» неоспоримы и имеют общечеловеческое значение. Другое дело — пресечь навязанные им и выгодные только ему формы паразитической эксплуатации сырьевых, экологических и людских ресурсов России.
Игорь АНДРЕЕВ