НЕСКУЧНЫЙ САД ДЛЯ ВСЕХ

ВЕЧЕР У ПЕТРОВИЧА С ОГОНЬКОМ

А нас, писателей, пригласили к «Петровичу». Пригласил журнал «Огонек» и фестиваль «Неофициальная Москва»

По темному Мамоновскому переулку бежал негр. Он бежал со свойственной африканским бегунам целеустремленностью и только иногда оглядывался. И тогда в его глазах проблескивал ужас.

За ним не так легко, но зато молча и сосредоточенно бежала толпа бритоголовых людей в тяжелых ботинках. От них в вечернем воздухе распространялся запах пива и пота. В этот тихий вечер могло совершиться то, о чем поется в популярной песне группы «Запрещенные барабанщики». Помните? «Мертвый негр не пойдет играть в баскетбол...»

В нашем случае все будет гораздо лучше. И знаете почему? Людей в тяжелых ботинках догнали другие люди. Они стояли возле ТЮЗа и курили в темноте. А потом погнались за теми, в тяжелых ботинках. И те, в тяжелых ботинках, не догнали африканского бегуна. Не смогли. Не вышло!

Здесь бы надо поименно назвать имена героев. Но история как-то об этом умалчивает. Зато не умалчивает она о том, что эти герои только что вышли из Московского ТЮЗа, который как раз и находится в Мамоновском переулке. И они вышли с концерта, которым продолжался фестиваль «Неофициальная Москва», вернее, музыкальная его часть.

Жаль, что я этого сам не видел и не принял участия. Я сидел и прилежно слушал тувинский ансамбль горлового пения «Хуун хурту». Сумасшедший ансамбль. Горловое пение. Правда, вот обозреватель журнала «Власть», обозревая «Неофициальную Москву», написала, что смешно называть все это дело альтернативой. Потому что уж как лет десять назад появилось в Москве горловое пение, всякие там джазы, шмазы и так дальше. Вот, скажем, если б они пели другой частью тела — тогда да, была бы альтернатива. А так...

Не согласен с обозревателем, хотя она в некотором роде и «Власть». Была альтернатива. Знаете, чему альтернатива? А тому, что происходило в это время на площадках и сценах во время празднования Дня города, когда еще никто не знал, какими слезами этот День города обернется. Пошлым пляскам под фанеру никаких певцов — вот чему альтернатива. Тупому празднованию эстрадного цинизма.

Так что, я думаю, не случайно в Мамоновском переулке в ту ночь не убили негра. Спасли. Потому что там были настоящие звуки настоящих музыкантов. И люди, вышедшие в тот вечер из ТЮЗа, тоже были настоящие.

А днем раньше, в Нескучном тоже саду, человек со смешным именем Даниил Да втыкал в заранее приготовленные «черные квадраты» с помощью булавочек различные обрезки поли- графической промышленности, разрисовывал их красками, наносил цвет распылителем. Он (вместе с другим участником группы «Санаториум», фамилии которого я, к сожалению, не записал) возвращал черным квадратам чувственность, информативность и еще там не помню что — короче, спасал наше искусство. Но вот подъехала машина. И из нее вышли другие два человека. Сердце мое сразу привычно екнуло.

— А разрешение у вас есть? — спросили два человека.

Даниил Да стал рыться в карманах и показывать афишу «Неофициальной Москвы».

— А разрешение у вас есть? — опять, но круче спросили два человека, а потом они разделились, и один другому сказал: — Все, хватит, звони в отделение.

Я ужасно люблю это место. Этот пруд. Я здесь признавался в любви впервые в жизни. Мне кажется, я жить не могу без этой темной сладкой воды с прилипшими красными листьями, без этих кривых деревьев. Без этой атмосферы Нескучного сада — печальной и терпкой. И наконец, я услышал от сотрудников парка самое главное:

— Ну неужели вам трудно было нас заранее предупредить, написать письмо, получить разрешение! Мы бы вас встретили! Все подготовили!

И я понял, чем мы отличаемся — Даниил Да, «Неофициальная Москва» и вообще все-все-все — от этих двух служивых, занятых людей. Мы-то думаем, что Нескучный сад — наш. А они-то думают, что Нескучный сад — их... И так вся Москва. Она давно поделена на невидимые нам графства, княжества, королевства. И в них свои бароны и вассалы. Свои рыцари с дубинками. Многих они уже обложили данью. Многих заставили трепетать. Многих, но не всех. А скоро...

Но я не об этом.

— Неужели мы похожи на бандитов? — горько сказал Даниил Да.

— Безусловно! — с воодушевлением сказал замдиректора парка. — Безусловно, вы правы. Безусловно, нет. Не похожи. Но...

И дальше это «но» вдруг повисло в воздухе, как стеклянная нота, дальше оно разлетелось в воздухе на осколки, на трели, на литавры, и я пошел из Нескучного сада, медленно и печально. А вокруг меня лежали желтые листья. И до взрыва в Печатниках оставалось чуть больше двенадцати часов.

А человек с черной рацией на поясе, зоркий, сильный и полный властной уверенности, смотрел, как несчастный художник, так и не успевший вернуть искусству ХХ века его утраченное величие, складывает свои картинки.

А было нас — где столько, а где три раза по столько — по всей Москве, в самых разных ее частях, без наглой особенно рекламы, все ж таки много. Ровно столько, чтоб создать ощущение братства. Братства неагрессивной молодежи. И еще третий обозреватель написал, что прогнивший политический труп Кириенки пытается набрать очки с помощью фестиваля. Опять ерунда. Ничего не было политического в «Неофициальной Москве». Ничего, кроме сбора подписей против призыва в армию.

...А воскресным вечером в клубе «Петрович» был вообще просто праздник жизни.

Юз Алешковский, чей рассказ вы в прошлом номере, наверное, читали, отметил тут как бы свое 70-летие. И спел по этому случаю любимый народом «Окурочек».

Два Попова, питерский и московский, Валерий и Евгений, два самых смешных писателя нашей Родины, рассказали, перебивая друг друга, как страдают на почве сходства фамилий. Кое-что разное высказал небезызвестный Шендерович. Дополнил его Александр Кабаков. Прочли стихи Евгений Рейн и Генрих Сапгир, живые и родные классики, на чьих стихах всякий читающий рос и мужал.

И все это был не концерт по заявкам. Это был вечер для самих себя, где рюмка водки не помешает живому слову, а только поможет, и где кажется, что лица родные, и глаза яркие, и голос звучит по сердцу... Спасибо вам всем. Что пришли.

Огромная благодарность ресторану «Петрович», всем его сотрудникам и лично Медее Кирсановой, компании «Китобой» и лично Игорю Голоду

На фото:

• Ах Евгений! Бедный Йорик! Поздно ты попал в Нью-Йорик! (Стихи Рейна)
• Александр Петрович? Кассандров-Пророческий? Пройдемте до выяснения!
• Генрих Петрович Сапгир — мой друг... Он самый лучший на свете. Он добрый, он нежный. Вот и все!
• Кто тут у вас Евгений Петрович? А кто Валерий? На первый-второй рассчитайсь! Разговорчики в строю!
• Але, Петрович! Это Шендерович! Ты, чего Шендерович, тоже Петрович?
• Сергей Петрович! Ты че, в Союз писателей вступил? Поздновато!
• Рановато ты начал, Петрович, юбилеи праздновать! Спой-ка нам лучче про товарища Сталина!