Глас народа

ХОЧУ, ЧТОБЫ МЕНЯ УСЛЫШАЛИ

В тот вечер страха у меня не было. Потому что не было времени на эмоции. Страх пришел потом.

...Звонок в дверь. Где-то часов в девять. Мы с сестрой, только что отужинав, смотрели телевизор. Вернее, звонки, потому что на лестничную площадку уже выскочили соседи.

— Взять теплые вещи и документы. Десять минут на сборы. Всем идти в сторону Варшавского шоссе...

Вот и все, что сказал нам милиционер. Что было дальше — легко представить. Грузовой лифт сломан, в единственный маленький мне с больной сестрой, у которой давно отказали ноги, не втиснуться. Да и не поднимался он до моего девятого, последнего, этажа — перехватывали. Кто с малыми детьми, кто с кошкой, кто с собакой... Кто с одеялами. Кто в платьице одном, чтобы поскорее выскочить. Как я вывела, вернее, выволокла сестру, одному Богу известно. Люди есть люди. Они разные. Одни, обгоняя, сбивали нас, двух пожилых женщин, другие же по очереди (потому что тяжело) несли сестру под мышки. Чаще все-таки помогали. И не только нам. Впервые я увидела свой подъезд в лицо, я и не думала, что столько старых и увечных.

Примерно так проходила эвакуация трех девятиэтажных трехподъездных домов в Южном Чертанове. И хотя никто ничего нам не объяснял, мысль после взрывов в Печатниках и на Каширке работала только в одну сторону — бомбы, пластиды, мешки с сахаром напополам со взрывчаткой...

Так — подъездами — и стояли мы, жильцы трех домов, вдоль Варшавского шоссе. Три часа стояли. Темно. Тревожно. Холодно. Я дала кому-то безрукавку. Почему-то хотелось объяснения от милиции. Почему? Ведь и так все ясно. Но милиция говорила только одно: стойте и ждите. Стоять трудно. Счастье, что заботливая Верочка пристроила сестру на скамью около троллейбусной остановки. Мысли всякие крутятся... Каких-то месяца два назад я помогала Верочке, своей соседке, затаскивать мешок с сахаром в комнату. Верочке уже за семьдесят, но по отчеству ее никто не зовет. Добрейшая, всегда в куделечках, маленькая, щупленькая, Верочка все ждала, что внучки привезут ягоды на варенье. Не привезли... Неурожай...

Мы стояли. И от тревоги и холода люди, я не видела их лиц из-за темени, ругали Басаева, ФСБ, правительство, демократов... Всех. Нужна сильная рука, точнее, кулак, сильная власть, как при Сталине, — пусть диктатор, пусть узурпатор... Зато будет порядок. И голосовать надо за таких, говорили. Далеко не все, конечно, так выступали, но разве не опасный это синдром — синдром «крепкого кулака»? Был у нас уже крепкий кулак, куда уж крепче... По моей родне он прошелся.

Через три часа разрешили идти домой. И утром вдруг пришел страх, настоящий. И не только из-за того, что мой дом мог стать домом, куда уже не вернутся хозяева. А вот от этого желания иметь сильную руку, от того, что мы готовы голосовать даже за Сталина, погубившего миллионы, голосовать за кого угодно. Очень бы мне хотелось быть услышанной.

P.S. Вечером было собрание, о домофонах, о дежурствах. На доске увидела листок: спасибо за безрукавку, кому вернуть...

КАК БЫ НЕ ПРОСНУТЬСЯ В ЧУЖОЙ СТРАНЕ

Может быть, я слишком далеко зашел в своих выводах, прочитав статью «Террор — это способ управления обществом», но не поделиться ими не могу. Потому что убежден, что чудовищность терактов в Москве намертво исключает, что ТАК могли решаться какие-то мелкие задачи вроде кровной мести. Взрывать Москву ради нереального результата («вытолкать Россию с Кавказа») тоже нелогично.

С моей точки зрения, такой масштаб террора мог понадобиться только для одного — полного разноса политической ситуации и конституционного строя в России. Респектабельные политики и СМИ могут пинать президента, премьера, приписывать организацию взрывов Березовскому, намекать на связи Лужкова с чеченским бизнесом в Москве. Да Господь с ними. Но воспользоваться плодами мастерски разыгранного спектакля могут совсем другие люди.

Согласитесь, что после взрывов в Москве от ощущения беспомощности и униженности страны уже не отмахнуться. Значит, если на думских выборах появятся люди, которые скажут: «При нас такого не произойдет!», они будут аккуратно разобраны по всем одномандатным округам. Где они могут пройти? Легче сказать, где не могут. У нас уже есть регионы, где РНЕ патрулирует улицы вместе с милицией. Есть Краснодарский край, где губернатор Николай Кондратенко сделал ксенофобию официальной идеологией. Есть небезызвестный Альберт Макашов, который предлагал переименовать Движение в поддержку армии в движение против жидов. Не исключено, что на фоне умело отстроенных послевзрывных настроений в Думу пройдет и федеральный список ДПА. При найме этими депутатами хороших юристов новые законы страны могут внешне оставаться вполне европейскими, но от рынка и демократии не останется и следа. Эта сила, ни секунды не медля, всех положит лицами в грязь и расстреляет любого, кто вздумает промедлить. И с Чечней она мигом сделает то, что однажды уже сделал Сталин.

Думаю в наших спецслужбах могут быть люди, убежденные, что только «сильная рука» — спасение для страны. Есть регионы, где сотрудники спецслужб и местные отделения РНЕ — не разлей вода. Воздействие на население при помощи терактов — типичная фашистская метода прихода к власти.

И вот еще что. На одних только спекуляциях на тему «бомбежек НАТО по России» в Думу может пройти туча фашистов. И пройдет, если приличные люди не переориентируют, наконец, свои деньги и ресурсы куда надо.

Кто и как сможет перелопатить наших кандидатов в депутаты, наши спецслужбы и много чего еще на предмет угрозы инфильтрации фашистов во власть? Для меня пока загадка. Но ясно одно: тот, кто отмахнется от этого сегодня, завтра рискует, проснувшись живым в своем доме, оказаться совсем в другой стране.

Детский лепет

Умеете ли вы бояться? — спросили мы детей. —
И что посоветуете взрослым, которые чего-то боятся?

ДАША, 9 ЛЕТ: «Надо прятаться под стол — я всегда так делаю, когда боюсь».

ДИМА, 13 ЛЕТ: «Я боюсь взрывов и стараюсь просто о них не думать. Это хороший очень способ. Пусть взрослые думают о чем-то хорошем. О мороженом, например».

ЖЕНЯ, 12 ЛЕТ: «Боюсь заболеть и умереть, поэтому стараюсь одеваться тепло и не увлекаться холодными соками. А когда мама боится, я стараюсь ей помочь, говорю ласковые слова».

МАША, 12 ЛЕТ: «Я боюсь ходить ночью по улицам, так как могут изнасиловать, поэтому я стараюсь быть осторожней. Родители мои, если чего и боятся, то стараются этого мне не показывать, и я не знаю, что им посоветовать».

МИША, 12 ЛЕТ: «Свой страх я пытаюсь побороть с помощью мамы, а если она чего-то боится, я стараюсь ее убедить, что рядом со мной ей бояться нечего».

САША, 12 ЛЕТ: «Я боюсь одиночества, но когда случается, что я остаюсь один, я страх перебарываю тем, что иду делать уроки или читаю. Поэтому если взрослым страшно, им надо отвлечься, например, постирать».