ПЕРЕХОД К РЫНКУ И ОБРАТНО 2

Ведущая этой рубрики Ольга БУХАРКОВА в прошлом номере открывала рынок. Теперь она рассказывает, как чиновники всех уровней оъединились, чтобы его закрыть

Все, что я там насчитала о доходах рынка, следовало забыть, как приятный, но пустой сон. Посыльный появился через неделю и молча выложил на стол конверт, не внушающий доверия.
В таких обычно приносят взятки мелким чиновникам или выдают зарплату в бюджетных организациях. Действительно, внутри оказалась тысяча долларов мелкими купюрами.
— Что это такое? Вы на паперти стояли? — поинтересовалась я, уже догадываясь, каким будет ответ.
— Это доход вашей компании за неделю. Вот, пожалуйста, бухгалтерская отчетность, как вы просили

ШАГ ВПЕРЕД, ДВА ШАГА НАЗАД

Бумаги можно было не смотреть, но победило простое человеческое любопытство. По отчетам выходило так, что администрация рынка в наш бизнес свои личные сбережения докладывает, а тысяча долларов ни что иное, как очередная благотворительная помощь. Однако! Ну, могла я предполагать, что на десять тысяч в месяц нас надуют. Но чтобы больше, чем на пятьдесят — это уже ни в какие ворота.

Собрание акционеров проявило редкостное единодушие и признало тысячу долларов плевком в душу. Уже через два дня на рынке обустроилась наша администрация. А еще через три к нам наведалась с инспекцией первая ласточка из санэпиднадзора.

— Где у вас туалет? — озабоченно поинтересовалась врач с порога. С кем не случается. Я, было, вызвалась проводить к местам общего пользования, но мой гуманный порыв пресекли на корню.

— Так и запишем. На территории рынка нет туалета, — зловеще предупредила инспектор и застрочила что-то в бумажках.

— Что там рынок! Я, между прочим, знаю один пивной бар на Арбате, где нет туалета, — мягко предложила я тему для дискуссии.

— Это не мой участок.

— Но вы же сами давали разрешение на временную торговлю, — уже всерьез обеспокоилась я.

— Вот мы его и заберем. — Отрезала врач.

В течение злосчастной недели к нам наведались пожарники, милиция, налоговая инспекция, чиновники из Департамента потребительского рынка, из ГАИ, АТИ, ОЛА и представители загадочной административной комиссии Префектуры с широкими полномочиями. Общая сумма материального ущерба всего за одну неделю нашествия инспекторов составила пять тысяч долларов.

Но самое ужасное заключалось в том, что все проверяющие пообещали вернуться, а некоторые вообще планировали регулярные налеты. Не нужно иметь много фантазии, чтобы догадаться, откуда ветер дул — нагонял беду.

Базарным... пардон, рыночным отношениям следовало положить конец. Компаньоны пытались вызнать, какую взятку прилично давать супрефектам.

Я же обдумывала план захвата политической власти и ликвидации бюрократического класса в отдельно взятом муниципальном округе. Обстановка благоприятствовала. Верхи не хотели, низы не могли. В среде среднего класса бизнесменов назревало недовольство. Приближался декабрь 1997 года. Назревало вооруженное восстание. Но я не сторонница радикальных мер. «Мы пойдем другим путем!» — осенило меня. Весьма кстати подвернулись выборы в местные органы самоуправления.

Впервые электорат готовился выбирать советников районной управы. Полномочиями советников закон о самоуправлении не баловал, но все-таки давал одно несомненное преимущество: советники большинством голосов могли отстранить супрефекта от занимаемой должности. Неважно, что следующую кандидатуру на место главы управы присылала мэрия. Следующего тоже можно было снять голосованием.

— Зачем нам ссориться с властью? — засомневались компаньоны. — Может, лучше взятку дать?

— Я не ссориться предлагаю, а свергать.

Затраты на выборы десяти советников испугали компаньонов. Взятка показалась им дешевле.

Двумя голосами против одного решили начать поэтапное строительство во избежание дальнейших «наездов» со стороны проверяющих. То есть строить в три этапа на базе легковозводимых конструкций типа «Кисловодск», не останавливая торговлю на площадке. Каждая очередь финансируется за счет доходов от торговли. Без коммуникаций, с биотуалетами и наземной электропроводкой, здание общей площадью 3 тыс. кв. м обещало обойтись в сто тысяч долларов. Недорого. А рынок, он рынком и останется.

В последней инкарнации здание рынка должно было выглядеть если ни архитектурным шедевром, то вполне соответствующим современным вкусам чиновников из Москомархитектуры: нечто стеклянно-блестящее, остроугольное.

Идея, что и говорить, красивая. А что самое главное — не дорогая.

КРЫША ДЛЯ РЫНКА

Не помню точно, какие дела привели меня в земельный комитет. Видимо, мелкие, если я управилась всего за три часа и уже собиралась уходить. Тут ко мне обернулась вдруг чиновница и молвила человеческим голосом:

— А вы знаете, что землю у вас собираются отбирать?

— Как так? Мы же заплатили...

— Ну и что? Срок аренды скоро закончится. А что вам принадлежит? Сваи? Так забирайте свои сваи и уходите.

— Но мы сделали проект, который существует только в привязке к местности.

— Не имеет значения. Срок аренды истечет — землю отнимем. Хотите добрый совет? Заплатите за право на 49 лет.

Я догадывалась, что супрефект будет стоять у рынка с хронометром в руках, ждать, когда срок аренды закончится. Поэтому пришлось поднапрячься и выкупить право аренды на 49 лет за 70 тысяч долларов. Спокойствие все равно дороже. Когда истечет срок аренды, мне будет 80, а к этому возрасту, надеюсь, с рынком как-нибудь утрясется.

Первоначально рынок наш выглядел как большинство подобных рынков в Москве. Кто с машин торгует, кто из «тонаров». Два десятка киосков. Иные в тентованных палатках расположились. Торговля шла бойко, покупатели подтягивались со всего микрорайона, потому что цены здесь были смешные и ассортимент серьезный.

Вот с ассортимента нас и начали душить «мэрскими» распоряжениями. Сначала запретили продажу спиртного под тем предлогом, что от алкоголя рыночного бюджет недополучает. Десяток «тонаров» развернулись и уехали в поисках мест, не указанных в распоряжении. Потом потребовали установку контрольно-кассовых машин на каждой торговой точке. Видали вы когда-нибудь бабушку с петрушкой за ККМ? Ну, ладно, до бабушек у проверяющих руки не дошли, а вот киоски пришлось убрать. Во-первых, наличие ККМ существенно удорожает аренду киоска; во-вторых, почти никогда отношений с налоговой полицией не улучшает. Арендаторы не хотели торговать в одном помещении с ККМ.

В среднем в месяц выходило до двух десятков регламентирующих документов. Только успеешь подладиться под «мэрское» изыскание, как тебя уже штрафуют по свеженькому — только отпечатанному.

Но когда чиновники всех уровней двинулись на нас под лозунгом «вся торговля на рынках только из унифицированных палаток и павильонов», терпение мое лопнуло. По новому распоряжению предстояло установить на рынке не абы какие палатки, а павильоны с торговым залом не меньше 12 кв. м. Новое положение не гарантировало, что через год торговые залы не увеличат до 15 метров и не заставят все перестраивать.

Опять мне повезло. Проектировщики сдали работу, еще немного, и мы могли бы начать капитальное строительство. Первая очередь представляла собой крышу без стен, на восьми ножках. Под крышей — контейнеры. Ничего оригинального — большинство московских рынков именно так и выглядит.

Предстояло утвердить проект у главного архитектора города.

— Кто проектировал это безобразие? — любезно поинтересовались в Москомархитектуре. Я критично осмотрела проект. Ничего так. Металлические профили причудливых изломов, стиль то ли модерн, то ли хайтэк. Эйфелева башня, если трезво взглянуть, гораздо страшнее.

— Ну, да, не Церетели. Но ведь из стандартных конструкций отечественного производителя. Наше произведение гораздо симпатичнее, чем то, что было запроектировано здесь прежде.

Архитекторов доводы не убедили.

— Да если бы мы даже хотели вам помочь, — сочувствовали чиновники, — мы должны руководствоваться вот этим положением мэрии «Порядок оформления документов на открытие рынков на территории административных округов г. Москвы и приемки их в эксплуатацию». Пока не сдадите помещение по акту приемки, ни о какой торговле не мечтайте. Вы должны построить полноценное здание, соответствующее стандартам, со всеми коммуникациями.

— Но как же другие? Вон, посмотрите, например, Черкизовский рынок. Это же одни стены! А на Измайловском рынке вовсе из контейнеров торгуют. А колхозный рынок на Щелковской чем лучше? А Лужники? Да их на каждом шагу. Как же они существуют?

Чиновники на такие вопросы не отвечали и смотрели при этом на меня как-то диковато.

ПОДАЙТЕ РАДИ ХРАМА ХРИСТА СПАСИТЕЛЯ

— Мы все узнали! — радостно сообщили компаньоны. — Взятку можно не деньгами давать, а включить супрефекта в учредители долевым участием в 20%.

Но я принципиально против взяток. Даже в такой ненавязчивой форме. Не потому, что жадная, просто экономная.

— Или он, или я! — сказала компаньонам. Компаньоны почему-то выбрали супрефекта. Я отошла от хозяйственных дел и занялась юридическим оформлением документов.

Дел на этом поприще накопилось невпроворот. В первую очередь предстояло пройти обязательную процедуру для всех АОЗТ переименования в ЗАО и зарегистрировать в Минфине эмиссию. По существу в уставах предприятий ничего не менялось, но, наверное, аббревиатура ЗАО кому-то показалась красивее.

— Все оформлено правильно, — наконец смилостивились в Минфине на десятый раз. — Теперь приходите за документами через два месяца.

— Как через два? Без уставных документов мы столько не протянем, — удивилась я. — Побыстрее нельзя?

— Можно. Перечислите деньги на храм Христа Спасителя и принесите платежное поручение. Если не будете жадничать — за неделю управимся.

Изредка я почитывала отчеты о финансовом состоянии рынка, положив под язык таблетку валидола. К тому времени все затраты на объект составили

270000 долларов. Статья, деликатно именуемая «прочие расходы», составила около сотни тысяч.

КРИЗИС ПОДКРАЛСЯ НЕЗАМЕТНО

Нет, экономического кризиса в стране мы ждали, как и все, кто умеет считать. Не в смысле рассчитывать устойчивость финансовой пирамиды. Достаточно просто разделить число года 1998 на три, в итоге получается 666. Разумеется, в такой год сектанты ждали Армагеддона, политики — досрочных президентских выборов, а предприниматели — падения курса рубля.

Конца света не случилось, зато наступил крах ГКО. Тоже похоже.

Но на колхозном рынке больших перемен мы не ожидали. С чего бы отечественным производителям зависеть от подлостей подешевевшего рубля. Неужели на картошке покупатели будут экономить? Оказалось, будут. Упала выручка, упали цены, рынок тоже пришел в упадок. Арендаторы поторговали по инерции неделю-другую себе в убыток, а потом развернулись и ушли. Наверное, решили, что продукты питания самим пригодятся. Для остальных мы скинули арендную плату с 15 до 2 долларов за место. Не корысти ради, а чтобы на уборку мусора хватало.

Кредиты, разумеется, накрылись медным тазом. О строительстве мы больше не заикались. Два миллиона на капитальное сооружение после кризиса воспринимались банкирами как мрачная шутка.

Разрешение на торговлю можно было продлить в муниципалитете. В противном случае нужно заново согласовывать рынок со всеми инстанциями. За год они обросли таким количеством регламентирующих документов, что проще было бы добиться разрешения на открытие чебуречной в помещении мавзолея.

Супрефект при встречах загадочно улыбался. До новых выборов оставалось больше года, так с чего огорчаться?

1 января 1999 года рынок, потерявший доходность и привлекательность для главы управы, закрылся.

Мы продолжали платить арендную плату за землю и отбиваться от повадившихся на это место комиссий. Расходы росли, и рассчитывать приходилось только на счастливую звезду. Но звезда не подвела, и судьбоносный звонок раздался в моей квартире.

— Знаю, вы хотите рынок продать? — поинтересовался голос судьбы, почему-то с восточным акцентом. Никаких объявлений мы не подавали, сами даже не знали точно, хотим ли продать. Но на то она и судьба, чтобы лучше знать, что нам нужно.

«Даром берите! — хотелось воскликнуть мне. — Только чтобы супрефекту назло!» Вместо этого я спросила:

— Сколько?

— Вы же понимаете, что рынок вам больше не открыть. Ну, двадцать тысяч, может, тридцать... Больше ваше место не стоит.

— Простите, а откуда вы знаете о продаже? — спохватилась я.

— Ну, кто же не знает...

— А домашний телефон? Тоже все знают? По-моему, я его только супрефекту оставляла.

На том конце пробормотали что-то невразумительное и положили трубку. А жаль, я, может быть, и продала бы.

Кстати, если вам по случаю нужен рынок за четверть миллиона долларов, позвоните мне в редакцию.

Фотографии Льва ШЕРСТЕННИКОВА, Анатолия СЕРГЕЕВА