...Однажды мы приехали в Питер
записывать для телевидения беседу с Д.С. Лихачевым в Пушкинском доме --Институте русской литературы Академии наук. Он пришел в Дом, как его называл, --доброжелательный, веселый. Хотя сразу видны были и возраст его, и болезни... Мы включили аппаратуру. Начался разговор. Все прекрасно. И вдруг... Оператор хватается за голову, показывает мне какие-то знаки... Оказывается, в камеру забыли вставить видеокассету! Час интервью — вхолостую!.. Лихачев пристально смотрит на нас. Мы чувствуем: сейчас уйдет. Дмитрий Сергеевич с трагической ноткой в голосе восклицает: «Боже, какое несчастье! Кассету забыли вставить! Ужас!» — и вдруг расхохотался. До слез. «В России всё всегда так! Поезжайте за вашей кассетой. Я подожду. Нам, слава Богу, есть что вспомнить...» Группа уехала. Мы с Лихачевым остались вдвоем... Диктофон, по счастью, был исправен...
— Вы знаете, когда я был студентом, я мечтал познакомиться с Ахматовой. Наконец общие знакомые пригласили меня к ней в гости. Первое ощущение, когда я увидел ее: Королева! Удивительное соединение несоединимых черт. Величественность — и застенчивость, надменность — и робость. Меня предупреждали: «Митя, если хочешь понравиться Анне Андреевне и продлить знакомство, выучи побольше ее стихов. Она любит, когда ей читают наизусть ее стихи».
Надо сказать вам, что стихи я запоминаю плохо. Но к встрече готовился — учил старательно...
Пришли. Все очень мило и просто. Разговор чудесный. Хотя я ничего не слышу — ни себя, ни ее: повторяю стихи. Но ни одной строчки не могу вспомнить!..
Пора уходить. Анна Андреевна подходит ко мне: «Спасибо, что не читали мне моих стихов. Говорят, что мне доставляет удовольствие, когда кто-то напоминает их мне... Да, не скрою, приятно. Но вы так слушали и так внимательно молчали!.. Приходите всегда запросто».
Улыбнулась и пожала мне руку — крепкое, мужское рукопожатие.
Вы понимаете, как чудесно?
Анна Андреевна почувствовала мою неловкость — и освободила от нее.
Царский, королевский жест!..
Модильяни на одном из портретов Ахматовой написал: «Жизнь состоит в дарении. От немногих --многим. От тех, кто знает и имеет, — тем, кто не знает и не имеет».
Я с этим согласен. Конечно, есть вопросы, на которые я не знаю ответа. Думаю, на эти темы вообще нельзя говорить. Любовь. Вера... Об этом следует молчать. Отцы Церкви говорили: «Кто много и пристально на солнце смотрит, у того глаза повреждаются; кто Бога любопытно рассматривает, у того ум помрачается...»
Когда погибла Вера, моя дочка, мир для меня вдруг потерял цвет. Я не различал красок. В ее комнате все осталось, как при ней. Мне хочется думать, что она просто вышла ненадолго... Хотя, вы знаете, боль никогда не исчезает. Человеческие события не кончаются внезапно, а служат началом чего-то нового. Мне хочется так думать...
А самым страшным в жизни мне кажутся две вещи: предательство и смерть. Смерть все-таки страшна. Но предательство — страшнее...
Знаете, мы редко и слишком мало думаем о смерти. О том, что все мы конечны, что все мы здесь — на очень короткое время. Забывчивость эта помогает расцветать подлости, трусости, неосторожности... В человеческих отношениях важнее всего быть осторожным: не обидеть, не поставить другого в неловкое положение, не забыть обласкать, улыбнуться...
Группа вернулась. Начали съемку заново. Прошел еще час. В кабинет заглянула помощница Лихачева:
— Пора ехать...
Мы распрощались. Едва дверь за ним закрылась, помощница бросилась к нам:
— Ну вы, ребята, начудили с вашей камерой! Только Дмитрий Сергеевич мог на вас не обидеться. Он же так спешил сегодня — у жены день рождения. Когда я стала его торопить, он сказал: «Люди в Питер приехали специально. Вышло недоразумение. У них могут быть неприятности... А дома — подождут и простят...»
Фото Льва ШЕРСТЕННИКОВА