БЕРЕМЕННАЯ РОДИНА

Будущее России: ледяная пустыня или страна людей?

Как правило, Андрея Акопяна о глобальных вещах не спрашивают. Он ведь директор Республиканского центра репродукции человека и при этом сам оперирует, кроит, перешивает, из женщин мужчин делает и наоборот. Творит, в общем. Разве подумаешь, что тревожат его мысли планетарного масштаба... Рождаемость падает: детей сейчас в два раза меньше, чем 10 лет назад. Происходит кардинальное изменение всей структуры общества.

При современной рождаемости в среднем 1,27 ребенка на женщину население России неизбежно уменьшается фактически на треть. Отсюда и возникают необоснованные ожидания и обвинения: «Ельцин учинил геноцид собственного народа», «В войну женщины четверых рожали, а сейчас — не могут». Как будто если завтра политик примет срочные меры, женщины начнут рожать, как в войну...

Рост населения стоп-краном не остановишь и указным путем не ускоришь. Этот процесс подчиняется глобальным законам. Не столько рождаемость зависит от политики, сколько политика от рождаемости. Вся жизнь общества — от этических норм до уровня жизни — меняется в зависимости от роста населения. Экономический кризис можно преодолеть за годы, а последствия демографического кризиса — это отсутствие детей и внуков у тех, кто сам не родился. Та численность населения, которую мы имеем сегодня, — это следствие сталинских лагерей, строек века, голода и войны. У нас до сих пор женщин на 6% больше, чем мужчин. Такой разницы нигде в мире нет. Сегодня прирост населения в России невозможен. В самом оптимистичном прогнозе может идти речь только о том, чтобы через 20 — 30 лет обеспечить хотя бы простое воспроизводство.

В итоге через 10 лет китайцев будет полтора миллиарда, американцы увеличат свою численность на 15 миллионов, а нас станет на 6 миллионов меньше.

— Сравнивать рождаемость сегодня и полвека назад — это то же самое, что переживать, почему человек в 12 лет быстро рос, а в 30 не растет совсем. Все страны проходят период высокой рождаемости, потом происходит демографический переход, и численность населения стабилизируется. Это известный демографический закон, который математически обосновал Сергей Петрович Капица.

Период быстрого роста численности населения в России происходил до середины XX века. Не надо идеализировать это время. В первую мировую войну женщина рожала семерых, а выживали двое. Тем не менее за счет высокой рождаемости население даже в Великую Отечественную росло примерно на миллион в год. Но радоваться этому не нужно: период быстрого роста численности населения — это неспокойное и страшное время. Во всех странах он сопровождается низкой продолжительностью жизни, большим числом катастроф и вооруженных конфликтов.

— Каждый рождающийся — личность, он пришел в мир, он хочет есть, он хочет рабочего места, он хочет признания, он хочет «Мерседес». А таких, как он, — туча. Все хотят того же, а хватает не всем. Прогресс, экономика, общество просто не успевают обслужить такое количество. Растет конкуренция, повышается неустойчивость. Вот пример. Сербия несколько десятилетий назад приютила несколько десятков тысяч албанцев (хотели показать голодной Албании преимущества социализма), но это совпало с пиком их рождаемости. И сейчас албанцы живут подворьями по 8 — 10 детей, в Косово их уже 2 миллиона. Это реальная сила, которая требует себе места в обществе, а сербское общество, естественно, сопротивляется. Не будь этого, Милошевич не смог бы стать балканским тираном — именно демографическая ситуация вынесла его на политическую арену.

— Не беда, а неустойчивость. Период быстрого роста численности населения всегда связан с повышенной активностью. Другой вопрос, как государство этим распорядится. Англичане в период быстрого роста численности населения, сломав зубы на материке, расселись по кораблям и освоили Индию, Австралию, Китай. Результат — появилась великая империя. Испанцы на пике рождаемости искали бесов, жгли ведьм на кострах, очищали Европу от евреев и в итоге едва уцелели. СССР потратил этот период на то, чтобы бить своих и держать весь мир за глотку, в итоге социалистическая экономика развалилась, а Советский Союз распался.

Фактор демографической напряженности можно и необходимо учитывать. Можно даже ввести демографический «коэффициент опасности»: рождается более 6 детей на женщину — жди в ближайшие десятилетия катастрофы или войны. Есть время усилить полицию и «скорую помощь», создать рабочие места, увеличить количество коек в больницах и объем промышленного производства. В этот период необходима ясная идеология, соответствующая интересам большинства.

— Да, для войны нужен демографический рост. Но и радости от этого я не вижу: период роста численности населения прошел, средств мы не накопили, а на стройки века, которые мы поднимали в недавнем прошлом, демографических ресурсов уже не хватит. Поэтому низкая рождаемость — серьезная государственная проблема.

— Чушь! В войну жизнь была тяжелее, а рожали.

— Ерунда. Ни в одной европейской стране рождаемость сегодня не увеличивается, хотя женщины там не бедствуют, а живут получше нашего. Просто прошел так называемый демографический переход — массовая миграция селян в город, женщины стали участвовать в экономической жизни, у них появился выбор, они перестали рожать много детей, численность населения стабилизировалась. Дело не в тяжелой или легкой жизни, а в возросших требованиях к качеству жизни. Сейчас даже японки — самые примерные жены — заговорили о «цене брака». Если муж не будет ее хорошо обеспечивать, она лучше работать пойдет. Если раньше женщина хотела свое чадо просто прокормить, то теперь ей надо достойно его воспитать и выучить, иначе она просто рожать не будет, и никто ей этого приказать не сможет. Тем более что средства контрацепции дают возможность планировать семью.

Рождаемость сильнее всего зависит не от уровня жизни, а от допуска женщин к образованию. Эта зависимость в разных странах выдерживается достаточно строго. Сегодня китаянка в Гонконге, испанка на другом конце света и наша соотечественница рожают в среднем одинаково — 1,3 ребенка на женщину, независимо от разницы в традициях и от среднего дохода. Женщины уже не хотят иметь много детей — с этим приходится считаться. Надо отдавать себе отчет, что даже при максимальной государственной поддержке женщины и семьи у нас сегодня можно говорить только о больших или меньших потерях населения, но не о его приросте. Правда, у нас пока и об этом речи не идет.

— Деньги здесь решают далеко не все. Нужна реструктуризация всей социальной сферы. Детей стало вдвое меньше, чем 10 лет назад. Существует огромная система собесов, но денег хватает в основном на содержание самой системы собесов. Скажем, раньше в каждой деревне набиралось по классу детей, сейчас детей на школу не набирается, а она работает и учителя ждут зарплаты. Уже не нужно пять школ, нужна только одна, автобус между деревнями и хорошая дорога... То же самое касается больниц. Сегодня оплата работников здравоохранения составляет треть бюджета, а врачи получают копейки. Дело в том, что у нас на 77 человек приходится одна больничная койка, в США — на 194, а в Мексике, с которой нас любят сравнивать, на одну койку приходится 1700 человек. При рекордном количестве больничных мест наш соотечественник лишен элементарного права умереть на чистой простыне и сходить по-большому после операции без помощи соседей по палате. Ну так надо вести хозяйство, исходя из реальной численности населения и реальных перспектив! Зачем нам столько плохих (а нищий врач — плохой врач) врачей и плохих коек?

— Это сигнал, куда направить государственные усилия. Та лампочка, которая включается и мигает: «Надо принять меры». Сейчас мы вплотную сталкиваемся с необходимостью существенных изменений прежде всего в отношении семьи и женщины, иначе наши соотечественницы будут рожать уже от других: за последние несколько лет из страны выехали около миллиона наших женщин.