ТИНТО БРАСС: «ЭКРАН — ЭТО ПРОСТЫНЯ»

Все началось столетие назад с одного невинного прикосновения губ. Снимая в 1895 году свой «Поцелуй», Рафф и Гаммон вряд ли предполагали, как далеко и глубоко проникнет кинематограф в палитру любовных чувств

Секс, секс и еще раз секс! Вот девиз кинематографа конца века. Кажется, режиссеры всех стран и народов, мастодонты и дебютанты, дружно объелись виагры и устроили чемпионат мира по препарированию основного инстинкта. Сегодня на экранах планеты — все виды и способы любви, включая самые экзотические и противоестественные. «Камасутра» отдыхает! Целомудренной сексуальной акробатикой древних индусов теперь можно запросто иллюстрировать школьные буквари. Грань между эротикой и порнографией стерта, как между городом и деревней. Плоть торжествует! Глобальная эротизация важнейшего из искусств идет теми же темпами, что когда-то в СССР шла коллективизация. Народ безмолвствует. А режиссеры готовят новые секс-скандалы и провокации.

А между тем место главного эротомана мирового кино уже давно занято маленьким, толстым, необыкновенно импозантным и жизнерадостным господином по имени Тинто Брасс, автором «культовых» фильмов «Калигула», «Салон Китти», «Паприка». Буквально на днях в Риге, на международном кинофестивале «Балтийская жемчужина», мне довелось с ним пообщаться.

— Синьор Брасс, сколько вам лет?

— А вам?

— 32.

— Мне в два раза больше. Если быть точным, 66. Почему вас волнует мой возраст?

— А вы не догадываетесь?

— Хотите сказать, седина в бороду, бес в ребро?! Могу успокоить: снимать эротические фильмы, которые и сделали меня Тинто Брассом, я начал, когда годы еще не выбелили мои виски, да и волос на голове было значительно больше... А что это у вас в руках?

— Рижская газета, здесь статья о вашем творчестве, озаглавленная так: «Один раз — не Тинто Брасс». Вы согласны с этим определением?

— А почему нет?! Вам разве хватает одного раза? А что-нибудь более скандальное они написали?

— «Убеждения Брасса блистательно просты: к черту убеждения! Делай что хочется! А хочется всем, по Брассу, одного и того же: весело трахаться, пить доброе кьянти, курить фаллоподобные сигары и щипать девочек за попки». Все верно?

— Особенно насчет попок, — попыхивая сигарой, кивает Брасс. — Как хотите, но я неравнодушен к женским задницам! По моим фильмам это должно быть видно.

— Да я и здесь, на фестивале, обратил внимание, что ваши шаловливые руки заставили покраснеть многих барышень, подходивших к вам за автографом или за интервью. Странно, что ваша супруга реагировала на подобный сексуальный терроризм с олимпийским спокойствием...

— А вы рассчитывали, что она мне тут же устроит развод по-итальянски? Не дождетесь! Она синьора свободная. Очень чувственная, а в вопросах секса даже более «свинская», чем я. И очень умная. Иначе мы бы не были вместе столько лет.

— Тинто — по-моему, это довольно редкое для итальянца имя. Кто вас так назвал?

— Я сам себе выбрал имя. Родители назвали меня Джованни. Я вообще-то родом из Венеции. Бывали в Венеции?

— О, три раза!

— Это город живописи, город искусства. Мой дедушка был художником, в детстве я помогал ему, крутился у мольберта, и он в шутку говорил обо мне домашним: «Наш маленький Тинторетто!» — или же ласково сокращал до «Тинто». А «tinta» по-итальянски — это «цвет», а еще — «красить, крашеный». Если бы я не стал режиссером, то стал бы живописцем. Мои фильмы весьма изобразительны, не находите? Кстати, вам будет интересно знать: бабушка-то моя — русская! Она из Одессы.

— Господи, каким же ветром ее занесло на берега лагуны, в город любви и смерти?

— Поехала учиться в Сорбонну, и там, в Париже, она познакомилась с дедушкой. Любовь! Оттуда они вместе уехали в Италию.

— Вы начинали как документалист, и первый ваш фильм, снятый 35 лет назад, назывался «Италия — страна бедняков», как же возникло желание делать эротические фильмы?

— Само собой возникло. Люблю подглядывать. Я вуайер от природы. А документальное кино... Я понял, что не смогу изменить мир, снимая политические фильмы. Все революции приводят к кровопролитию. Сначала должна измениться сущность человека, люди должны дать себе отчет в собственной сексуальности. Я считаю, что жизнь — это подавленный секс, и пора его выпустить на волю.

— Хорошо, а своей киноэротикой вы изменили мир к лучшему?

— В какой-то мере да. Я легализировал то, что было запрещенным.

— Как бы вы определили свой стиль?

— Не знаю. Я просто выражаю свое видение и восприятие мира. Мой эротизм — не что иное, как продолжение поиска свободы. Конечно, моя концепция эротизма находится в противоречии с точкой зрения других режиссеров, великие Феллини или Бертолуччи в этом вопросе отличаются от меня. В моих фильмах главный акцент делается на чувственность, кроме того, мои фильмы жизнерадостны и жизнелюбивы. Многие рассматривают секс как нечто низкое, а я сторонник радости и хеппи-энда.

— Есть ли у вас, такого свободного и раскрепощенного, какие-то табу?

— В творчестве? Есть внешние границы, но внутренней цензуры нет. В Италии фильмы снимаются в основном на деньги телевидения, а поскольку мои картины детям до 18 лет запрещены и по ТВ не демонстрируются, приходится искать финансирование. Поэтому существует проблема найти общий язык с «денежными мешками» и административной цензурой.

— В чем заключается цензура?

— В Италии существуют специальные комиссии, которые кое-что показывать запрещают. К примеру, мужской эрегированный член. Он, с одной стороны, и неофициальный флаг Италии, весь мир считает итальянцев пылкими любовниками, а с другой стороны, и последнее табу. В кино увидеть эрегированный мужской член можно очень редко — цензура не разрешает. Я думаю вот почему: в комиссиях заседают в основном мужчины, и они боятся сравнений!

— Можно задать вам интимный вопрос?

— Конечно!

— Эротика сделала вас богатым? Я имею в виду отнюдь не духовное богатство...

— Деньги? Это — к моему продюсеру! — Однако увидев мой кислый вид, Брасс добавляет: — Конечно, я обеспеченный человек. Я делаю то, что мне нравится, и если картина имеет успех, неплохо зарабатываю. Судите сами: последний мой фильм, он называется «Т», купили 52 страны. Естественно, мне тоже кое-что перепало. Могу сказать, что я — дорогой режиссер.

— А вам не обидно, что ваши фильмы не приглашают в конкурсы серьезных фестивалей — Каннского или Венецианского?

— Честно? Обидно. Ведь фильмы Тинто Брасса не ориентированны на людей низкой культуры. У меня снимались выдающиеся актеры — Малколм Мак-Дауэлл и Ингрид Тулин. Культурные люди, такие как мой сегодняшний собеседник, их прочтут глубже.

— Можно еще один интимный вопрос? Не бойтесь, не о деньгах. Какие чувства вы испытываете во время работы?

— Возбуждение. Когда я снимаю фильм, то нахожусь в состоянии постоянной эрекции.

— А сколько обычно длится съемочный период?

— Два месяца.

Редакция благодарит дирекцию кинофестиваля «Балтийская жемчужина» и персонально г-жу Марину Липченко и г-жу Марину Гунаре за содействие в интервью.

ЖЕСТОКИЙ РОМАНС КАРОЛИН

22-летняя Каролин Дюссе сыграла главную роль в самом скандальном фильме киносезона «Романс». Что пережила она на съемках, молодая француженка рассказала нашему корреспонденту

— Каролин, после этого фильма вы можете повторить знаменитые слова Эдит Пиаф: «Я ни о чем не жалею»?

— Два раза! Я рада, что этот фильм случился — в мире будет меньше лицемерия. Для меня «Романс» не порно, а трагедия: люди друг друга любят, но у них ничего не складывается. Многие говорили: нет, это не история любви, это история патологии. Хорошо, отвечала я, кадры, которые изображают интимную сторону любви, вы назвали порнографией, а как тогда называть фильмы, где показывают смерть?!

— Как ваши домочадцы отреагировали на «Романс»?

— Мама — в порядке, а отец не видел этой картины, он не захотел ее смотреть, а я и не настаивала. Я его понимаю. Ну а сестре понравилось.

— Это ваш первый опыт в кино?

— Нет, третий. Первый фильм назывался «Слишком много счастья», мне было 16 лет. Я никогда не мечтала стать актрисой. Родители говорили: «Это не профессия! Слишком много риска!» Но однажды в нашей школе появилась афиша: объявлялся кастинг. Я сказала себе: это твой единственный шанс попасть в кино. И попала! Получился очень хороший фильм.

— Вы учились мастерству актера?

— Да, театральные курсы в Марселе, моем родном городе. Год училась в консерватории. А вообще самый лучший способ учиться — работать над фильмом.

— Многие актрисы не соглашаются сниматься в откровенных сценах. Сьюзан Сарэндон, к примеру, после фильма «Голод» говорила в интервью: «Это всегда кошмар, смущению нет предела». А как было у вас?

— А я была счастлива, делая эту работу. Я знала, что это будет история любви, но не знала, что это будет ТАКАЯ история. В первую очередь, меня вдохновила встреча с режиссером Катрин Брейя. Ей 50 лет, и в сценарии отразились ее собственные сексуальные комплексы, страхи, переживания. Кошмаров не было, съемки проходили весело. После некоторые зрители сочувствовали мне: «Господи, бедная, как же ты выдержала, когда тебя связывали? Ты так мучилась...» А это была игра! Мы, снимая эти сцены, очень много смеялись. К тому же, у меня была дублерша, и все, что «ниже пояса», это не мое. Сексом перед камерой я не занималась.

— Какое место занимает любовь в вашей жизни?

— Первое. Без нее невозможно жить.

— Кто-то занимает сейчас ваше сердце?

Прежде, чем ответить, Каролин смеется:

— Да! Есть человек, который мне очень помог с фильмом, это мой парень. Он вел себя потрясающе — не ревновал, все понял.

— Вы чувствуете себя звездой?

— Абсолютно не чувствую! Оценить мои актерские данные шокированные «Романсом» зрители не могут, все доказательства моих способностей впереди.

На фото: "Странная вещь: на съемках эротического фильма делают больше дублей, чем на съемках «серьезного». Хотя, казалось бы..."

Фото Влада ВАСЮХИНА и EAST-NEWS/GAMMA