В октябрята меня принимали в торжественной обстановке в Музее Ленина. Учителя нам много-много раз повторяли, что этот день мы должны запомнить раз и навсегда. Но я был не совсем примерным октябренком, и однажды с меня даже пытались снять октябрятскую звездочку как наказание за то, что я рассказывал анекдоты.
А кроме того, на уроках я развлекал себя тем, что снимал эту звездочку с лацкана школьного пиджачка, обводил ее в тетради и рисовал внутри нее портрет Володи Ульянова. То он у меня был в очках, как Джон Леннон, то с бородой, как у Карла Маркса, то в кепке... В общем, моя мама провела в кабинете директора гораздо больше часов, чем я за партой. С октябрятской звездочкой я с горем пополам дотянул до вступления в пионеры. Но не очень долго имел я честь носить красный галстук, частичку большевистского знамени, как нам тогда говорили, — с меня его сняли опять же за анекдоты и за то, что в школьной стенгазете под названием «Искорка» (подразумевалось, что она младшая сестра той самой подпольной большевистской «Искры») я рисовал очень смешные карикатуры на директора и завуча. Кстати, завуч был человек удивительный — он вел у нас русский язык, литературу и историю.
Человек он был глобально непрофессиональный. Я как-то обронил фразу: «А не стать ли вам дилетантом широкого профиля?» За правду, можно сказать, я и пострадал. Причем друзья меня не выдали, когда учителя спрашивали, кто рисовал карикатуры, кто рассказывал анекдоты. Я просто сам поднялся и назвал себя, чтобы из пионеров не исключили ни в чем не повинных моих одноклассников.
Амаяк АКОПЯН