Четыре недели из жизни «врага России»
Комментарий Саппара Ахматовича Лайпанова, мэра города Карачаевска:
— На Кавказе все однофамильцы считаются родственниками. Поэтому, когда моя фамилия появилась в милицейских сводках и прозвучала на телевидении, мне уже через два часа позвонили из наших правоохранительных органов, сказав, что произошла ошибка. Не знаю, почему в Москве о ней узнали на сутки позже. Из-за этой ошибки мне пришлось десятки раз объяснять, что наш род не опорочен. Гораздо хуже теперь однофамильцам Гочияева, среди которых есть и министр сельского хозяйства республики. Для них это просто трагедия. Я уже не говорю про всех карачаевцев.
Уверен, что ни один из наших не мог совершить того, что произошло в Москве, Буйнакске и Волгодонске. Карачаевцы, конечно, народ горячий, могут ножом друг друга порезать, из-за девушки например. Но стариков и детей даже Тамерлан не трогал. Я думаю, здесь чей-то грязный замысел против нас.
А регистрационная политика — просто издевательство. Моих сотрудников, которых я командирую в Москву, на каждом шагу останавливают, а как увидят удостоверение с моей подписью — считай, день прошел, как не бывало. У нас в городе русских и карачаевцев живет половина на половину.
Представьте себе, что будет, если я отдам милиции приказ обращать внимание на лиц русской национальности!..
За месяц, минувший с момента взрыва на улице Гурьянова, фамилия Лайпанов стала именем нарицательным. Подозреваемый в терактах оказался Гочияевым, следователи установили других фигурантов — их фотороботы и фамилии зловеще чернеют на каждом столбу. Но не запоминаются. А Лайпанов, несмотря ни на что, не забывается. «Слушай, как зовут того, который дома в Москве взрывает?» — и без запинки: «Лайпанов».
Он внедрен в наше сознание вместе с приличной порцией адреналина.
Любой миф возникает, чтобы что-то обозначить. Придать значение иррациональному, недоказуемому. После московских взрывов в подсознании обывателя окончательно дозрела установка «гони черных!» Осталось найти моральное оправдание. Оно есть. Имя ему — лайпанов. Просто «черный» — не преступник, а подозреваемый. А лайпанов — это «черный», чья вина доказана. Адреналином.
Лайпановы — древнейший карачаевский род, насчитывает более семисот лет и восходит к одному из четырех родоначальников карачаевского народа Адурхаю. В Карачаево-Черкесии Лайпановых — что твоих Ивановых в средней полосе. Пятнадцать тысяч. В Москве, если верить телефонной книге, целых четыре семьи. Плюс пять Лайпановых-одиночек. И каждый из них — кто вежливо, а кто не очень — на мою просьбу об интервью ответил, что завтра же покидает Москву и больше сюда не приедет. Правда, через несколько дней мне отвечали на звонки те же голоса. Соврали, значит...
Билал Аппасович Лайпанов, живущий в ста пятидесяти метрах от дома, взорванного на улице Гурьянова, согласился на встречу после рекомендации из отдела межэтнических проблем департамента по Северному Кавказу Миннаца. Там его представили как утонченного интеллигента и человека с сильной гражданской позицией.
Из своих сорока четырех лет первые два Билал Аппасович прожил в Киргизии — последние годы сталинской ссылки карачаевцев «за измену Родине». Двадцать лет с перерывами — в Москве, с тех пор как поступил в Литературный институт. Опубликовал четыре сборника стихов на карачаевском языке, два на русском. Перевел для национального театра «Мещан» Горького, «Маленькие трагедии» Пушкина, «Гамлета» Шекспира. Член Союза писателей.
Только что вернулся из Карачаевского района, похоронил отца. Рассказал, как там держат коров — под замком в подвалах. Если выпустить на полчаса — украдут. У Лайпанова на родине четыре брата. Один бывший ударник, на Доске почета висел, в Чернобыле последствия аварии ликвидировал. Впрочем, почему бывший ударник? Он и сегодня встает в пять утра, бежит пять километров в деревню, где у него в подвале корова, доит ее, несет молоко на рынок (еще пять километров), потом на работу — с 8 до 17 часов кирпичи кладет, за которые ему три месяца не платят, а после кирпичей — снова марш-бросок до коровы и обратно...
— Таких, как он, у нас мало осталось. Народ без дела деградирует, спивается. За 90-е годы в мелких стычках погибло полторы тысячи. Геноцид — вот что это такое...
Начинал Билал карьеру в газете «Ленинское знамя», работал в НИИ. В 1989-м, когда ему запретили писать научные работы на родном языке, организовал забастовку. Власти отреагировали элементарно — выгнали из института почти всех карачаевцев. Тогда Лайпанов, как Герцен в Лондон, перебрался в Москву, чтобы здесь издавать газету «Юйге Игилик» — «Мир дому твоему». Кто мог подумать, что это название в сочетании с фамилией и с юридическим адресом на соседней с Гурьянова улицей приобретет зловещий смысл?
— Последнее время я все больше философствую — от бессилия. Выпускаю вот этот журнал, — Билал протянул мне увесистую книжечку зеленого цвета, — про то, что было, что есть и что будет с нашим народом. Этим и живу...
Двухкомнатная квартира, дешевые обои, мебель из ДСП. Сын ходит в бесплатную турецкую школу, карачаевского языка не знает, зато владеет турецким и английским. Жена русская. За день до моего визита разговаривала с участковым, который ходил по квартирам, проверял жильцов. «Лайпановы? — нехорошо усмехнулся он. — К вам еще не приходили?.. Ну смотрите... Может быть, еще придут».
Взрыв из лайпановской квартиры было слышно. Несколько дней до того момента, когда подозреваемого Лайпанова заменили на преступника Гочияева, прожили в напряжении. Пришлось выходить из дому на полчаса раньше обычного: раньше останавливали на несколько минут, теперь — до выяснения, не тот ли ты самый. Билал Аппасович не обижается, понимает — меры безопасности. Милиционерам сразу говорил: «Имейте в виду, что я Лайпанов». И улыбался. Действовало безотказно. Но и когда Лайпанова «переименовали» в Гочияева, милицейское внимание к Лайпановым не ослабло.
Билал Аппасович входит в общественную организацию со страшным, но безобидным названием «Джамагат карачаевского народа». Джамагат — собрание. На прошлой неделе его московские участники (около ста человек) собрались, чтобы решить, подавать ли в суд на Жириновского. Владимир Вольфович во всю Пушкинскую площадь призывал «убить кавказского бандита». Карачаевцы провели полный лингвистический анализ высказываний лидера ЛДПР и пришли к выводу: «Кавказ» и «бандит» — понятия не идентичные, следовательно, Жириновский разжигает национальную рознь. Судиться не стали — внимание «Джамагата» снова переключилось на ситуацию в Черкесске.
Шутки шутками, но отклика на слова Жириновского и в сердцах соседей Лайпановы ждали и, когда его не последовало, вздохнули с облегчением. Доверие к интеллигентному человеку, пусть даже кавказской национальности, оказалось сильнее страха перед взрывающимися домами и ксенофобии. Лайпанову даже доверили дежурить ночью у подъезда.
Дмитрий СОКОЛОВ