Удар надо держать, господа!
Не так давно в России возродился совсем было позабытый жанр коллективных писем. Особая прелесть коллективного письма московских деятелей культуры, науки и спорта заключается в том, что деятелям захотелось защитить родную власть. В смысле — московскую. Защитить, разумеется, от ОРТ. Есть и более конкретная мишень, но она, само собой, не названа. Деятели не захотели марать свои чистые уста этим грязным именем. В письме говорится о том, что в последнее время на ОРТ выходят программы, бесконечно далекие от тех норм нравственности, правдивости и искренности, к которым привыкли авторы. Пассаж об искренности умилил меня более всего.
То есть я ни на секунду не сомневаюсь в том, что Геннадий Хазанов, Александр Якушев, Александр Калягин, Олег Табаков, Иосиф Кобзон и прочая наша совесть в количестве 135 человек искренне любят московского мэра. Это Кремль у нас служит универсальной и даже рекомендованной мишенью, но поди ты уешь градоначальника — хоть в самой невинной форме, хоть в виде намека на то, что он плохой футболист... Так вот, в тоталитарных системах деятель культуры и спорта возведен у нас на прежнюю, советскую высоту. Демократия его несколько опускает, заставляет быть как все и лишает государственной опеки. В Москве же лояльные к властям художники пользуются исключительной, почти родительской опекой и благосклонностью. Марат Гельман недавно поведал «Независимой газете» о том, какая регулярная поддержка предлагалась его галерее только за то, что он не будет участвовать в мероприятиях фестиваля «Альтернативная Москва». Поддержка — только за то, чтобы не поддерживал оппонента. Представляете, какими благодеяниями осыпают тех, кто поддерживает Самого! И я хорошо понимаю Геннадия Хазанова, Олега Табакова и Александра Калягина — все эти люди возглавляют собственные театры. Один большой и два маленьких. Расположены все три в центре. И без помощи или по крайней мере без благожелательного внимания властей выжить им было бы куда труднее.
Очень точно выразился Николай Сванидзе: «С точки зрения московских властей, когда мы бьем — это правильно. А когда нас бьют — это беспредел». Похоже, в московском правительстве и близких к нему кругах деятелей культуры возобладало именно такое инфантильное восприятие реальности. Кстати, главного московского ценителя искусств и самих деятелей упомянутых искусств сближает еще и резко негативное отношение к критике. Любой. Все обвинения — ложь, все недостаточно восторженные оценки (даже оценки!!!) считаются клеветой, зато в изданиях, дружественных московскому начальству, искренности хоть отбавляй. Там жарко, там душно от искренности! Я лично подсчитывал: имя Сталина в «Правде» в начале пятидесятых упоминалось не более 10 раз на номер — больше поводов не удавалось найти. Имя счастливого обладателя кожаной короны с козырьком в любящих его изданиях упоминается до 17 раз — и всегда в восторженных тонах! Естественно, для оппонентов покровителя там не жалеют самых мрачных красок. Публикация компромата, зачастую непроверенного, да и попросту дутого, становится делом чести, актом разоблачения врагов народа! Любая же попытка проанализировать действия родных и близких нашего общего любимца рассматривается им и его адептами как удар ниже пояса и чудовищная неискренность.
Нет, господа, удар надо держать. И если ваши амбиции действительно простираются столь далеко, несмотря на беспрерывные уверения в их отсутствии, — следует быть готовыми к тому, что рост этих амбиций не останется без внимания конкурентов.
Я, конечно, не 135 деятелей культуры и уж тем более не совесть нации, от чего Боже упаси. Но сервилизм в любых его проявлениях уж очень меня отвращает — особенно если деятели искусства поклоняются человеку, у которого ни убеждений, ни программы, ни устоявшихся взглядов, а только дикая и всепожирающая воля к командованию, регистрации, высылке, разгону и социалистическому строительству. И потому я берусь защитить (страшно даже сказать!) Доренко от нападок 135 совестей. Просто потому, что даже Доренко в этой ситуации вызывает большую симпатию.
Рейтинг программы Доренко растет вовсе не потому, что он хамит и скандалит в эфире. Господа телезрители, возмущенные хамством Доренко, вы ничего не поняли? Здесь жанр другой. Это спектакль, где Доренко всего-навсего демонстрирует, что, если с московскими властями начать говорить их же языком, они дико пугаются.
И еще бы им не испугаться! До этого наглость разоблачений была их фирменным знаком. Их журналисты кидались на Кириенко, на Дворникова, на Максима Соколова. Московская власть прославилась своими филиппиками в адрес Кремля и кремлевской семьи, растоптала презумпцию невиновности, заявив, что верит всем публикациям западной прессы о ельцинско-дьяченковских аферах... Все это — и ниспровержение адептов, и превознесение себя, — проделывалось в таком тоне, с такой дикой, совершенно феодальной безапелляционностью, что оппоненты заранее вжимали головы в плечи. Впрочем, я могу говорить за себя одного — и свидетельствую: последние два года я прожил в диком страхе. Потому что поддерживать московского царя и его присных мне мешало эстетическое чувство, любовь к свободе и нелюбовь к ресторанно-криминальной попсе, — а находиться в оппозиции здесь было очень трудно. Это вам не жалкие попытки возбудить дело против «Кукол» за оскорбление величеств. Тут дела серьезные, накат истинно сталинский и уверенность в своей непогрешимости неколебимая. Это, думаю, вполне испытал на себе даже такой адепт нашего героя, как Евгений Киселев. Когда он попытался намекнуть в эфире, что на Западе регистрации нет, — его тут же поставили на место, обвинили в некомпетентности и вообще показали, кто в студии хозяин.
А стоило цивилизованному человеку Сергею Корзуну на ТВЦ попытаться хоть на месяц отстранить от эфира Павла Горелова, этого выдающегося подхалима с националистическими убеждениями и врожденным даром подобострастия, — как московское начальство недвусмысленно дало Корзуну понять, что в программе «Лицом к городу» нужен именно ТАКОЙ человек. Поняв, какой человек не нужен, Корзун быстро подал в отставку. А нечего питать иллюзии насчет того, что интеллигенция может сотрудничать с тиранией и очеловечивать ее! Это, увы, касается не одного Корзуна, а многих еще приличных людей, думающих, что крепких хозяйственников надо любить, прощая им несимпатичные крайности вроде культа личности...
Что сделал Доренко? Он разрушил эту пелену молчания, прогнал гипноз, под который попали даже самые достойные — вроде, например, Григория Явлинского, который ругал всех и вся, кроме нашего московского любимца. Он даже пытался с ним договориться — увы, безуспешно. Доренко вдруг доказал, что его оппонент — такой же человек, как и все. И говорить о нем следует точно так же, как говорит о своих врагах он сам.
Здесь и произошло непонятное. Наш герой буквально на глазах сдулся. То есть он уже до такой степени привык, что все его облизывают — успевай поворачиваться, — что эскапады ведущего ОРТ были для него совершенным шоком. Вот чего Доренко и добивался, когда нес на экране откровенную пургу. Я слушал и даже не пытался отыскивать какую-то логику в его лихорадочном бреде: мы, два дона — дон Серджо, дон Джорджо... мы перейдем границу Аргентины с Парагваем... мы переоденем дона Джорджо мужчиной... он член семьи своей жены, он Ленин, он Моника Левински... В общем, это было хорошо сыгранное безумие, имевшее единственной целью внушить единственному (уверен в этом) Телезрителю, что с ним можно и так!
Реакция Телезрителя показала: сработало. Он заметался. Сначала против Доренко было возбуждено московскими властями уголовное (!!!) дело по клевете. Потом Телезритель распорядился это дело закрыть, за что Доренко обидел его дополнительно: это ведь действительно феодализм — лично распоряжаться правоохранительными органами. Если бы дело было возбуждено по личному заявлению оклеветанного — тогда ладно, но тут ведь само ГУВД расстаралось, насколько нам сообщили? «Независимая газета» сообщила, что на обычной для октября встрече с театральными деятелями накануне открытия сезона главный московский театрал был настолько невесел и рассеян, смутен с лица, что все московские режиссеры и ведущие артисты начинали свои выступления с ритуального: да не слушайте вы этого проходимца! Главное же — попытка канала НТВ ответить каналу ОРТ с целью выровнять рейтинги программы Доренко и «Итогов» выглядела вовсе уж неубедительной и, попросту говоря, неэтичной. Евгений Киселев в очередной раз повторил все свои любимые штампы насчет слабости и недееспособности больного Ельцина, но силы, да и степень риска, были слишком уж неравны. Противник Киселева — больной и еле говорящий Ельцин, который за все время своего правления не возбудил ни одного дела (тем более уголовного) против своих обвинителей. Противник Доренко — человек, известный своими беспрерывными судами с прессой по самому ничтожному поводу, а также тем, что он все эти суды выигрывал. Известно также, что один из его ближайших помощников, муж начинающей певицы, по поводу большинства критических публикаций о своем боссе имеет личную либо письменную беседу с несчастным редактором, позволившим себе такую вольность. И тон, в котором проходит эта беседа, далеко не всегда соответствует нормам правового государства. Так что если сравнивать Доренко и Киселева даже в тех выражениях, которые приняты в московской прессе, — то моська, лающая на слона, рискует все же больше и выглядит достойнее, нежели благородный фокстерьер, терзающий больного льва.
Еще интереснее анонимное (тоже, видимо, коллективное?) предостережение ОРТ, опубликованное в «Аргументах и фактах» 13 октября. Там общественному телевидению предъявлен совершенно уже фантастический упрек в том, что оно разжигает... антисемитизм! Ибо, показав по телевизору испанские особняки Гусинского и Хаита, Доренко явно провоцирует простой народ бить жидов!
Это, как хотите, гениальная в своей тупости подтасовка. Я не буду напоминать о кампании против Бориса Березовского, который тоже, между прочим, не чукча, — но эдак можно любого, кто критиковал Коха, обвинить в германофобии, а всякого, кому не нравится Виктюк, — в гомофобии! Подобными приемами в свое время выиграл безнадежное, в сущности, дело небезызвестный Симпсон, умудрившийся доказать, что его обвинители — расисты. Хохотала вся Америка, включая афро-американскую ее часть.
Гусинского, стало быть, критиковать нельзя — это юдофобия. Лучшего друга Гусинского тоже нельзя — это неискренность. Приветствуется только критика в адрес Кремля, поскольку люди, сидящие там, не имеют ни национальности, ни самолюбия, ни права на существование.
Я далек от мысли объявлять действия Доренко образцом профессиональной чести и журналистской доблести. Мне нравится далеко не все, что он говорит и делает. Но я благодарен ему за то, что его интересно смотреть. А смотреть его интересно не потому, что он небывало груб, а потому, что он на наших глазах разрушает миф о неприкасаемости очередного неприкасаемого. И доказывает, что против лома есть прием в виде другого лома.
Дмитрий БЫКОВФото Юрия ФЕКЛИСТОВА и Марка ШТЕЙНБОКА