Глас народа

Мы с мужем вырастили двух сыновей. Я не могу утверждать, что рожала в муках, но растить их было нелегко. Четыре года прожили в гостинице вчетвером в двухместном номере, потом почти десять лет снимали квартиры у каких-то жлобов, которые то цену повышали, то и вовсе без причины отказывали. Было это в далеком таежном крае.

Но ребят мы вырастили неплохих. Мы с них все десять лет учебы глаз не спускали. Поступили они оба в институты. Надо признать, что весь наш воспитательный процесс был направлен на уклонение от воинской службы, по поводу которой у нас с мужем иллюзий не было. К тому времени, когда наш старший сын окончил первый курс, институт от армии уже не спасал. И загремел он в армию. Правда, ему повезло. Он служил на станции Белая Забайкальского округа под командованием полковника Джохара Дудаева — будущего президента Чечни. Батальон сына не знал дедовщины. Отслужив, он сказал, что это было самое благополучное время в его жизни. Признаюсь, устроить сына в эту часть нам стоило всего ничего: ящик водки и авторучка «Паркер», в Сибири в то время военкомы взяток не брали. Деньгами.

А тут и младшенький подрос, а был он в отличие от брата бунтарем и нонконформистом, и армия была ему противопоказана. Надежды, что и ему так повезет, не было: он учился на Украине. И вывезли мы ребят, как в статье «Призыв» отмечалось. И хотя младший не Гейтс, а работает в Ай-би-эм, а старший не Туполев, а работает в «Бомбардье аэроспейс», мы все счастливы. Никакой Пашка-мерседес их умирать не пошлет. Ужасно, когда убивают сына, но ничуть не лучше, когда сын становится убийцей.

Зачем России такая армия? Капусту убирать? А может, это сделают уцелевшие крестьяне? А ребята, которым нравится армия, будут служить профессионально, как успешно служат во французском Иностранном легионе российские парни. И это вселяет надежду. А то, что денег на профессиональную армию не хватает, так вот же они, отмытые в «Бэнк оф Нью-Йорк», — предостаточное количество.

Прочитав статью о призыве, я был раздражен утверждением, что вы увидели государственный интерес в поощрении издевательств и унижений в войсках. И решил изложить свое мнение. А когда перечитал написанное мной, то пришел к почти такому же выводу. Мое мнение основано на личном опыте: девять с половиной лет на флоте, пять из них в качестве курсанта и остальные четыре с половиной — в качестве командира группы, а потом и дивизиона в боевой части связи крейсера «Новороссийск», проданного на металлолом в Корею. В силу своего «морского» происхождения дедовщину я буду называть годковщиной.

Все дело в том, что сама воинская обязанность в нашей стране не что иное, как узаконенное рабство. В мою бытность это два-три года, в зависимости от рода войск. А какие существуют инструменты управления рабами? Главный — наказание. Рассмотрим это на примере моего корабля. Рабу, т.е. матросу, нечего терять. На берег его не пускают, в отпуск тем более, денег его не лишишь по причине скудного жалованья... Что остается? Только физическое воздействие. А что лейтенант, командир группы? А лейтенант, вчерашний курсант, хочет спать после ночного преферанса, сойти на берег из этого дурдома и т.п. Матрос думает то же самое, только желания у него проще: поесть досыта да работать поменьше.

В мое время офицера можно было заставить служить: оставить без берега, задержать звание. А как матроса заставить? Чего его лишить? Да ничего! Только в лоб можно дать! Иначе не видать лейтенанту берега, очередного звания и премиальных! Есть еще вариант. Нужно весь процесс взять под свой контроль: ухаживать за матросом, как за грудничком... Лично меня хватило ровно на год. Еще год я создавал видимость работы, а когда дисциплина сошла на нет, стал укреплять ее с помощью мордобоя....

Что происходило в это время в моем подразделении? А вот что. В каждом боевом посту примерно по шесть человек. Как правило, двое годков, остальные молодежь. Из них только один способен стоять на вахте (не тупой). Вот его и готовят себе на замену. Он через полгода станет самостоятельно обслуживать аппаратуру. Его берегут и не дают в обиду. А если лупят, то только свои и за дело. Я это говорю не для оправдания мордобоя, а потому, что при нынешней всеобщей воинской обязанности другого способа поддержания боеготовности не вижу. Но вернемся к тем молодым матросам, которые в силу личной тупости или нежелания не стали обслуживать технику. Они стоят вестовыми, работают на камбузе, шуршат приборку и служат предметом издевательства со стороны старослужащих. Они зачуханные и вшивые. Теперь их называют коротким словом «чмо». Некоторые, не выдержав, кончают с собой, других комиссуют из-за побоев, но большинство становятся годками и... Вот тут они и отыгрываются на молодых. И все повторяется. Теперь это «чмо» называется «годок» и считает себя хозяином. Пользы от него по-прежнему никакой — он не специалист, а вреда много. И уже из-за них молодые кончают с собой. Замкнутый круг.

Я видел только одну войсковую часть без годковщины — мое училище. Что-то, конечно, бывало... Но не было избиений и вымогательств. Кстати, говорят, что там сейчас ужас что творится.

А что на корабле? А на корабле, который не ходит в море, уже не 80% бездельников, а все сто! Представьте себе 300 парней, озлобленных воздержанием и измученных бездельем. А чем они еще будут заниматься, кроме мордобития и мужеложства? Я видел зрелость, старость и смерть прекрасного и огромного чудовища — крейсера «Новороссийск». И я видел блеск в глазах у самого зачуханного матроса, когда эта махина выходила в море. И видел, что стало с кораблем и экипажем, когда он начал гнить на рейде: всплеск суицида и издевательств.

Я использую все возможности, чтобы мой сын не попал служить. И дело не только в унижениях и войнах — он найдет более достойное применение этим двум годам своей жизни.

ДЕТСКИЙ ЛЕПЕТ

Ну не хотят наши мальчики служить в армии. Поэтому вопрос:
«А ХОТЕЛА БЫ ТЫ ПОСЛУЖИТЬ В АРМИИ?» — мы задали девочкам.

ТАНЯ, 12 ЛЕТ: «Да, хотелось бы: такие умения, драться там, стрелять, когда-нибудь понадобятся. Вдруг в темном месте мальчишки нападут...»

ТАНЯ, 13 ЛЕТ: «Если б нужно было защищать родных, я бы, конечно, пошла. А служить в армии?.. Мы с девочками обсуждали и решили — рановато. В том смысле, что нашей армии надо еще научиться с солдатами-женщинами обращаться».

МАРГАРИТА, 15 ЛЕТ: «А как вы догадались, что я хотела бы служить в армии? Я бы даже в милиции согласилась служить. Крестный мой там работает и рассказывает интересные истории о захватах. Вот и я бы хотела кого-нибудь захватывать».

ЮЛЯ, 14 ЛЕТ: «Если бы от меня была какая-то польза, я бы поехала в горячую точку, я патриот и защищала бы Родину. А служить в армию я бы пошла, но не в нашей стране, а в Европе. Я люблю Россию, но мне армия наша не нравится».

КАТЯ, 13 ЛЕТ: «Как это девочка может служить в армии? Страшно! Там же одни мужчины будут кругом».

ОЛЯ, 14 ЛЕТ: «Нет, не хочу служить в армии. Это очень опасно. Если я пострадаю, то не знаю, помогут ли моим родственникам. Те люди, которые хотят там служить, просто слишком патриотичны».