ПРАВДА, сначала наблюдать за происходящими вокруг метаморфозами было даже забавно. «Извини, — сообщает моя лучшая подруга, накрывая на стол, — сегодня у нас без мяса». И я догадываюсь — пост. И она, и ее мама, и маленький сын, и гости питаются исключительно пшенной кашей, заправленной постным маслом. Я со времен счастливого пионерского детства эту кашу терпеть не могу, а подругу, наоборот, люблю. Поэтому — ковыряюсь в тарелке и пытаюсь ничем не выдать бушующих во мне чувств. Все время, пока мы вкушаем что Бог послал, в телевизоре скачет неутомимый певец Газманов, обряженный в белый балахон, который, очевидно, должен символизировать нечто православное. «Москва! Звенят колокола!» — несется с экрана.
По дороге домой вижу, что на улице, возле бензоколонки, рядом с кучкой подростков, которые, вооружившись ведрами и тряпками, предлагают любому желающему помыть машину, стоит молодой бородатый батюшка. У него в руках — скромная табличка, написанная от руки крупными печатными буквами: «Могу освятить ваш автомобиль за небольшое вознаграждение».
Религиозность распространяется по стране со скоростью эпидемии. Если при советской власти по улицам развешивали транспаранты: «Все — на выборы!», «Все — на субботник!», то теперь кажется, что по городам и весям необъятной нашей Родины разнесся клич: «Все — в церковь! Все — к алтарю!» Уговаривать, впрочем, никого особенно не приходится. По большим православным праздникам сам российский президент, а следом за ним банкиры и министры, бывшие партийные функционеры и криминальные авторитеты, неумело крестясь, чинно выстраиваются в церквях со свечками в руках. Их с завидным единодушием показывают все телеканалы. Благоговейного трепета у меня лично это зрелище почему-то не вызывает: если все там — скромные, истинно верующие прихожане, то почему это интимное действо регулярно транслируется на всю страну? А если в храм они пришли как руководители огромной многонациональной страны, то почему их никто не видел в костеле, мечети или синагоге?
...С Марианной я познакомилась года два назад. Вообще-то она живет в маленькой деревушке недалеко от Мюнхена, где уже в восемь вечера на улице ни души, где жизнь течет спокойно и размеренно, а самым большим событием, о котором потом вспоминают несколько месяцев, становится вечеринка у соседей с пивом и жареными сосисками. Там, в своей сытой и благополучной Германии, Марианна, врач по профессии, организовала благотворительный фонд для помощи одиноким старикам, живущим в России, — не слишком задумываясь, какой они национальности, верующие или атеисты, за Ельцина голосовали или за Зюганова. По делам своего фонда Марианне часто приходится бывать в Москве. Вот и недавно она приезжала для того, чтобы подарить одному из домов престарелых мини-пекарню, которая, как мечтает Марианна, будет снабжать стариков и старушек свежим хлебом. Как удалось ей собрать немалые деньги на самое современное оборудование, как она везла его, как преодолевала сопротивление бдительных российских таможенников, которые никак не хотели верить, что груз благотворительный, — это отдельный рассказ. Но вот наконец торжественный день открытия пекарни. В дальнем конце коридора толпятся старушки, не решаясь приблизиться. Возле двери, из которой доносится запах свежих булочек, — главный врач интерната и согласно моде поп в длиннополой рясе. Он деловито готовится совершить молебен, откашливается и произносит густым басом: «Попрошу всех соблюдать тишину, а зарубежные гости, — при этих словах он тычет пальцем в сторону Марианны, которая скромно стоит в сторонке, — должны с уважением отнестись к нашим православным традициям». После этих слов стало ясно: он чувствует себя здесь хозяином, а все остальные, в том числе и Марианна, у него в гостях и должны вести себя соответственно. Потом, правда, выяснилось, что батюшка в интернате был в первый раз. По окончании «церемонии» из скудных средств ему заплатили гонорар. «Совсем немного, — уверял меня главврач, — работал ведь человек, свое время тратил...»
А мой десятилетний сын недавно, укладываясь спать, неожиданно расплакался: «Почему, ну почему вы меня не крестили? — в его голосе слышалось неподдельное отчаяние: — Теперь выходит, что я язычник, а это очень плохие люди». Оказалось, так сказали в школе. Открыл глаза ребенку учитель. Он согласно штатному расписанию преподает подрастающему поколению физкультуру. И — совершенно бескорыстно, по зову души — закон Божий (как сам его понимает). Через несколько дней в портфеле у Данилы были случайно обнаружены потрепанная книжка Нового Завета («бескорыстный дар русским православным христианам», как сообщалось на второй странице обложки) и листочек с молитвой, которую, насколько я поняла, следует читать перед началом уроков, переписанной старательным ученическим почерком...
Мой визит в школу физкультурника несказанно удивил. «Что вы так волнуетесь? — спрашивал он. — Религиозная жизнь очень интересна и разнообразна. Я плохому не научу». Точно так в советские времена всех детей, не спрашивая мнения родителей, принимали в октябрята. Потом — в пионеры, и «организованная жизнь» там тоже была «интересна и разнообразна». В продолжение всего разговора физрук смотрел на меня, как на неразумное дитя, которое просто из упрямства не хочет есть ту самую полезную кашу, которая так необходима для здоровья.
— А вам не приходило в голову, что мы, может быть, мусульмане или иудаисты?
Вопрос явно поставил педагога в тупик.
— Шутите? — все переспрашивал он, заглядывая мне в глаза. — Разве вы не православные?
Он совершенно убежден, что сеет в душах детей «разумное, доброе, вечное».
Мир вокруг изменился до неузнаваемости, но мы — все те же. И в храме — как на партсобрании. Не ведая сомнений, учим окружающих, как им жить, как поступать, во что верить.
Екатерина САФОНОВА