НОВОМУ ЛЕНИНУ СКУЧНО БЫТЬ АНГЕЛОМ

НОВОМУ ЛЕНИНУ СКУЧНО БЫТЬ АНГЕЛОМ

В еще не законченном фильме с пафосным названием «Вера, надежда, кровь» роль пожилого Ленина предложили не Ульянову и не Калягину, и даже не петербуржцу Сухорукову, а австрийцу Клаусу Марии Брандауэру. И тот, что удивительно, согласился

Чтобы не дразнить ветеранов кино, я не стал расспрашивать Брандауэра о том, как он не спит ночей, входя в образ Ильича. К тому же Клаус Мария из присущего всем актерам суеверия старается поменьше говорить о незаконченных работах. Впрочем, вы и без того поймете, какой он, «Ленин» конца XX века.

— Господин Брандауэр, вы охотно даете интервью?

— А почему бы не поговорить?! Актер не может быть анонимным. Чем больше обо мне статей, тем лучше. Хотя, я знаю, для газет слухи важнее, чем правда. Обо мне в австрийских газетах напечатаны сотни слухов.

— Не вспомните что-нибудь из свеженького?

— Зачем?! Неужели вы сами не в силах что-нибудь придумать?

— Тогда подтвердите или опровергните такой слух: однажды, говорят, на кинофестивале в Риге вашу переводчицу не пустили вместе с вами в гостиницу...

— Это ужасно, но так оно и было. Охрана не пропустила в мой номер и переводчицу, и директора фестиваля, но тут же стала предлагать мне... хм... девушку легкого поведения! По их разумению, если я вел к себе двух молодых женщин, то ничего, кроме основного инстинкта, меня не интересует... Я наорал на этих латышских парней, что делаю крайне редко.

— Ну да, вы производите впечатление очень добродушного человека...

— Я довольно сложный человек. Трудный. Все мы не ангелы, да это было бы и скучно... Когда я был молодым, то переиграл в театре много комедийных ролей, поэтому в жизни стараюсь быть серьезным. Хотя, подозреваю, во мне осталось многое от ребенка. Кстати, охотнее всего я работаю с режиссерами, которые тоже не окончательно распрощались с детством.

— Как случилось, что вы стали актером?

— Я не знаю. Может, потому, что актерство, как ни одно другое занятие, объединяет многие профессии. Моя профессия — рассказчик историй. Говорят, еще малышом я разыгрывал представления на крыше нашего дома. В нашем роду были горняки, парикмахеры, клерки, но ни одного актера. Но Брандауэры всегда пели, что-то сочиняли, вели серьезные разговоры... Возможно, на мой выбор повлияло и то, что в моей родной деревне нередко отдыхали знаменитости, и почему-то я с детства был уверен, что должен вращаться именно в их кругу.

— Многие большие художники сейчас не востребованы, а у вас, кажется, дела обстоят блестяще...

— Да, я не могу сказать, что соскучился по работе. Уже более четверти века я играю в венском «Бургтеатре», а с недавних пор преподаю актерское мастерство дома и в Израиле. Снимаюсь и что-то снимаю сам. У меня много мыслей, много проектов...

— Например?

— Например, неподалеку от своего дома я устраиваю театральный фестиваль. Это, пожалуй, единственный фестиваль в мире, который проходит в пещере. Когда-то здесь добывали соль. Прежде чем попасть в этот необычный зал, где всегда температура восемь градусов, публика долго идет сквозь мрачный тоннель. Вот уже одиннадцать лет я играю в пьесе известного австрийского драматурга Феликса Миттерера, написанной специально для соляной пещеры. Это история двух горняков, которые оказались завалены в шахте. В прошлом году спектакль имел особое звучание, поскольку накануне в тридцати километрах от этого места произошла трагедия — была засыпана группа шахтеров, и обнаружить удалось лишь одного 18-летнего парня...

— А что с кино?

— Вечная проблема денег! Многие проекты замораживаются, переносятся, откладываются. Закончил как режиссер новый фильм. Это история о современном кутюрье, который связан со всеми негативными сторонами своего бизнеса. Удар судьбы дает ему возможность изменить свою жизнь, но он, как это обычно бывает, не воспользуется шансом. Другой проект — экранизация жизни Рембрандта. Постигая его живопись, я специально провел много времени в Лувре. В маленькой комнате, где находятся его картины, всегда толпа. Иметь столько публики через триста лет после смерти — это успех, о котором я могу только мечтать.

— А правда, что иногда вы еще и выступаете вместе с хором?

— Да, но только в качестве чтеца. Участие в ораториях доставляет мне огромное наслаждение. Под музыку Шумана я читаю байроновского «Манфреда».

— Какой вопрос вам было бы услышать сейчас приятнее всего?

— «Господин Брандауэр, как поживает ваша мама?» Да... Мама, несмотря на почтенный возраст, до сих пор преподносит мне сюрпризы. Больше всего на свете я люблю любопытство. Если я еще чему-то удивляюсь, значит, я живу.

— То есть к любопытству журналистов и поклонников вы относитесь снисходительно?

— Но учтите — личных вопросов я избегаю и баек рассказывать не умею. А что это вы загрустили? Вот когда вы станете моим близким другом, мы поговорим с вами об ударах судьбы и начнем обсуждать интимные темы. Например, есть ли у меня во рту золотые коронки. Или что я вчера ел на обед. Кстати, что же я ел?.. Это было не так хорошо, иначе бы я вспомнил.

— Чем занимается ваш сын?

— Он музыкант, композитор. Я рад, что он умеет работать, хотя и вырос в состоятельной семье.

— Вы играете с ним в четыре руки?

— Я играю только на черных клавишах, звучит немного по-японски. Я плохо играю на пианино, кларнете и гитаре, но хорошо, то есть громко, на барабане.

— Что вас раздражает больше, чем журналистское любопытство?

— Скучное кино! Но не просите примеров, я никогда не обсуждаю работу своих коллег... Вообще, я не совсем нормальный зритель. Перед экраном я чувствую себя зубным врачом, который заглядывает в рот и видит, где какие проблемы. Но иногда, очень редко, я забываю в кинозале обо всем и получаю фантастическое удовольствие. Фильм, который я люблю больше всего? Конечно, «Амаркорд»! Это единственный фильм Феллини, который я понял.

— Вы много работали в других странах, а не было мысли остаться за границей навсегда? Я имею в виду, разумеется, не Россию...

— Конечно, в Австрии трудно найти деньги для кино, нам нечего противопоставить Голливуду, но я патриот. Патриот одной маленькой альпийской деревни. Альт-Аусзее она называется. Там я и родился. Там около двух тысяч жителей, причем половина носит фамилию Брандауэр, а вторая половина — Фишеры, с которыми мы тоже в родстве, а еще есть четыреста коров. Зимой у нас снег в два и даже в три метра. Ну где еще я найду такую красотищу?!

— Правда, что вы любите собирать грибы?

— Ну и ну! Кто же вам это сказал? Один раз в жизни я отправился за грибами, и то жена сказала потом, что все они оказались ядовитые...

Влад ВАСЮХИН

За содействие в подготовке интервью редакция благодарит дирекцию фестиваля «Балтийская жемчужина» и лично г-жу Марину Гунаре.