Лица Чукотки

«Я уже пять лет летаю в составе выездной бригады врачей по облету тундры. Конечно, цивилизация наложила на сегодняшнюю жизнь чукчей свой отпечаток, и далеко не всегда положительный. Так, например, я сужу по своей профессии: когда я осматриваю людей старшего поколения, у них все зубы на месте, все целые, а с приходом цивилизации в наш край, на нашу землю все это утрачивается. Практически вся молодежь сейчас без зубов. Цивилизация нарушила тысячелетиями выработанный режим питания чукчей, пошло много углеводов: сахара, макарон, хлеба. Сейчас коренных чукчей на Чукотке осталось очень мало, и численность их постоянно падает. Этому способствует высокая смертность, средняя продолжительность жизни чукчей сейчас составляет сорок-сорок пять лет. Сильно увеличилось число раковых, туберкулезных больных. Нужна такая государственная программа, чтобы сохранить малые народы Севера».

«У старательских артелей есть свои фельдшерские пункты. Так вот, они одного моего фельдшера к себе переманили. Ну фельдшер, конечно, рад, зарплата-то у нас и вправду небольшая, хоть и с северным коэффициентом. Определили его на прииск. Работает он спокойно день, другой. Приходят к нему старатели — у кого голова болит, у кого живот пучит, у кого еще что. Он всем, как положено, — таблетку и бюллетень. На день, на два, на три. Подходит месяц к концу, вызывает его к себе начальник артели. Показывает стопку выписанных им бюллетеней. «Вот это, — говорит, — из твоих трудовых». Короче, зарплаты он тогда получил ноль с половиной. Зато заболеваемость на этом прииске сразу резко упала. Бывало, больной к пункту аж на локтях ползет, а фельдшер уже из окна кричит: «Вижу, вижу, притворяешься, симулянт!» И за месяц — ни одного бюллетеня! Вот что значит материальный стимул».

«По сравнению с «материком» у нас здесь довольно тихо. Статистика, кстати, говорит, что новые виды преступности доходят до нас с опозданием на два года. За десять месяцев этого года на территории Анадырского района, а он по площади равен трем Франциям, было совершено всего 97 преступлений. Недавно мы арестовали целую преступную группу, занимавшуюся хищением и продажей боеприпасов. Было изъято двенадцать тысяч единиц боеприпасов, которые были похищены из воинских частей. Но в основном у нас бывают довольно простые преступления: кражи, хищения, драки на бытовой почве. Три убийства было, тоже «бытовуха».

«Моя мама — известная чукотская поэтесса и сказительница Клавдия Ивановна Геутваль. У нее есть такие стихи:

Это про нашу чукотскую весну. А вообще у нас в селе сейчас жизнь очень тяжелая. Зарплату мы уже с 98-го года не получаем, электричество постоянно отключают дважды в день, отопление никак наладить не могут, приходится печку топить. Язык наш вымирает, вот это очень жалко. Мы привыкли говорить по-русски, по-чукотски уже почти никто не говорит. Чукотский язык должны преподавать так, чтобы дети не воспринимали его как иностранный».

«А что, здесь неплохо жить. Вы еще не знаете, где плохо бывает. Я до Чукотки в Прибалтике работал, вот там тяжело было. Отношение к тебе такое, будто это ты сам пришел и растоптал всю их великую страну. Не выдержал я там, продал имущество и рванул в Россию. Я уже давно хотел себя на Севере испытать, вот и решил ехать на Чукотку. Здесь нормально все, платят достойно, люди хорошие, дружелюбные. Холодновато немного, зарплату задерживают, ну так где ее сейчас не задерживают?»

«Мы христиане. Бог изменил нашу жизнь. Раньше мы плохо жили, пили, курили и не знали, для чего живем. Но потом, когда мы приняли Иисуса Христа в свое сердце, то наша жизнь изменилась. Мы теперь знаем, для чего мы живем, куда идем и что будет с этим миром. Будет суд Божий, небо и земля будут сожжены, и Бог создаст новое небо и землю, и в эту землю войдут только те, кто покаялся и принял Иисуса Христа. Мы войдем в эту землю вместе с Иисусом, потому что мы приняли Иисуса Христа и покаялись».

«Главное транспортное средство на Чукотке — вертолет. Без вертолета здесь все встанет. А их становится все меньше и меньше. Посмотрите, на аэродроме десятки стоят без винтов. Они свой ресурс отлетали, им капремонт нужен, а денег на него нет. И с каждым днем это кладбище вертолетов пополняется все новыми и новыми машинами. Скоро вообще ни одного живого не останется. Вот куда ни посмотри, везде в мире можно увидеть нашу военную технику. Ну неужели для государства будет большим разорением отдать сюда ну хотя бы десяток «МИ-8»? Для него это мелочь, а мы без этого погибаем».

«Я на Чукотку по любви приехала, за мужем. Раньше здесь, конечно, хорошо было, сейчас не очень. Через меня в Певеке больше двух тысяч детей прошло. Уже дети тех детей, что я принимала, рожать приходят. И жалко отсюда уезжать, а что делать. Вот сейчас подала заявление на отпуск с последующим увольнением, поеду к родным в Омскую область. Или в Тюменскую, пока не решила».

«У меня, кроме русского, есть еще и чукотское имя, его мне мама подарила, Бейнэве, что означает речная девочка. Я хочу учиться дальше. Мечтаю стать педагогом и учить чукотских малышей. Вообще, чукотские дети от русских ничем не отличаются, они так же любят играть в куклы, в компьютер. Ну есть, конечно, национальные игры, например игра в эскимосский мяч — это что-то вроде регби».

«С девяностых годов население Чукотки сократилось вполовину. Тогда здесь было порядка ста пятидесяти тысяч, а сейчас, если восемьдесят наберется, и то хорошо. Но это политика местной власти, потому что у нас производство сейчас резко упало, а держать и кормить просто так людей мы просто не в силах. И в этом отношении губернатор прав: держать сейчас на плечах края балласт безработных и пенсионеров — это просто нереально. Вахтовый метод — это, конечно, дело хорошее, но полностью перевести на него Чукотку невозможно. Коммунальные службы на вахтовый метод не переведешь, на шахтах его тоже не внедришь. По золоту это да. Вообще, все сезонные работы — это, безусловно, прерогатива вахтового метода. Надо принимать закон о вахтовом методе».