СНЕГ ЛОЖИТСЯ И ТАЕТ
В Москве давно и безнадежно горят лампочки иллюминации. Горят в центре, горят в старых Кузьминках и новом Жулебине. Старушки спрашивают друг у друга: «Что за праздник-то? Конституция, что ль? Или выборы?»
— Миллениум, бабки! — объясняет им бравый молодой человек. — Двухтысячный год на планете, слыхали?
— Ах вон оно что, — качают головой бабушки. — И вправду ведь, не просто Новый год...
Только что-то не видно большой радости у москвичей на лицах в эти дни. Есть подозрение, что и во всей Европе, и по всему миру тоже довольно странными чувствами сопровождается эта встреча нового года с тремя нулями. Как-то все навалилось на плечи, придавило. Ответственность-то какая — встретить этот Новый год так, чтобы не было мучительно...
— Да ну его к лешему! — машет рукой бывалый москвич. — Ну, три нуля, ну, четыре... Какая разница! «Гжелочки» поднимем, «Оливье» закусим. Нам-то что от этих трех нулей...
Здравая позиция. Взвешенная и продуманная.
Горит Москва, подожженная заботливым градоначальником.
Праздник! Мокрота! Слякоть...
В материале использованы фотографии: Марка ШТЕЙНБОКА