Генерал Ларченко:
«В АТАКУ ИДУТ МОИ ПАЦАНЫ...»
— Мне валенки нужны, мне сало нужно, а он... этот... — генерал Ларченко прибавил непечатное словечко. — Зачем он прилетел, себя привез, да? Мне работа нужна, ра-бо-та, — по слогам повторил генерал. — В общем, чтоб через десять минут и духа его здесь не было! Женя, это приказ.
Полковник Евгений Мицкевич молча козырнул и вышел. Командующий группировкой «Высокогорная» генерал Ларченко посмотрел вслед своему начальнику штаба и шумно выдохнул.
— Чтобы быть добрым, нужна беспощадность, — сказал он, ни к кому из присутствующих персонально не обращаясь, а как бы в пространство. — Так меня учил мой командир генерал Квашнин, и так я делаю. — А потом посмотрел на корреспондента «Огонька» и добавил, виновато улыбаясь: — А ты, корреспондент, не думай, Женя у меня умница, он этому тыловику переведет меня на понятный язык.
Я и не сомневался.
А генерал Ларченко, уже позабыв о досадном инциденте с тыловиком, вся вина которого состояла в том, что он прилетел в Ботлих только с бумажками и ничего не привез с собой, повернулся к генералу Атраковскому и продолжил прерванную мысль:
— Тебя, Александр Иванович, понял. Ты пока отдыхай. Попарься в нашей бане. Да и глаз свой моему доктору покажи, а я позвоню Макарову, попрошу переподчинить тебя мне или дать тебе самостоятельность. Но в любом случае артиллерия под тобой твоя.
Генерал морской пехоты Атраковский в невероятно грязном камуфляже, с чудовищным нарывом на левом глазу молча потер ладонью бурое от горного солнца и ветра лицо и поднялся из-за стола. Лапища морпеховского генерала напоминала руку шахтера после смены.
— И то верно, отмыться не мешает, — буркнул он и, бухая сапогами по линолеуму, вышел из салона. Следом за ним бросился морпеховский полковник с автоматом, его порученец.
— А памятник морской пехоте на Черепахе я доделаю, — тихо сказал генерал Ларченко, когда дверь за ними закрылась. — Надо там еще цепи вокруг повесить. Чтобы как якорные были.
На высоте в районе Ведено, прозванной Черепахой, бросили свой вечный якорь десять морских пехотинцев. Оба генерала намеренно не упоминали об этом, но тени их погибших бойцов словно присутствовали при разговоре в штабном салоне. На войне как на войне, и потери в группировке генерала Ларченко, конечно, есть. Но они несоизмеримы с потерями в прошлой чеченской войне, когда генерал Ларченко воевал под командой Льва Рохлина. Учатся воевать и рядовые и генералы. Как признался генерал Ларченко: «Мы не ломим, чтобы людей сберечь. По идеальному военному сценарию мы давно бы все закончили здесь, в горах».
Чеченские села Дай, Кири, Шарой он взял без единого выстрела. А потом так же без потерь с нашей стороны, только в результате умелого маневра его войск пало Ведено, якобы неприступная басаевская вотчина. Когда-нибудь эта операция войдет в учебники воинской тактики в раздел «Война в горах».
Взятию Ведено предшествовала секретная операция по дезинформации противника, который ожидал бомбардировки и штурма, как на прошлой войне. Вместо этого мотострелки, десантники и морская пехота внезапно оседлали все окрестные вершины, за подъем на которые в мирное время присваивался разряд по альпинизму. Бандитам оставалось либо принимать бой в явно невыгодных условиях, либо срочно побриться, переодеться и превратиться в мирных жителей. И они, несмотря на громкие заявления своих командиров о непреклонности воинов Аллаха, выбрали второй вариант.
Генерал Ларченко пользуется каждым случаем и ревниво подчеркивает роль в этой операции мотострелков, той самой пехоты — солдатиков, что метр с каской, самых безответных тружеников любой войны. К десантуре и прочим элитным войскам вроде спецназа ГРУ генерал относится заметно строже, чем к своей родной пехоте. Еще строже его отношение к контрактникам. Это один из парадоксов нынешней чеченской войны. Если на прошлой войне противник больше боялся и, взяв в плен, сразу убивал контрактников, то теперь бандиты до судорог боятся именно срочников. Генерал Ларченко выразился на сей счет по-военному прямо: «В атаку идут мои пацаны». Те самые мотострелки, пехота, которая на этой горной войне выполняет всю черновую работу.
Когда пишутся эти строки, в Страсбурге на Парламентской ассамблее Совета Европы Геннадий Зюганов говорит слова о том, что военного решения проблемы Чечни нет. Кто же спорит, Геннадий Андреевич? Большую часть времени автоматы солдат генерала Ларченко висят у них за спиной, а армия заготавливает дрова, разминирует старые дороги и строит новые, ведет водопроводы к хуторам, бойцы ремонтируют дома, с риском быть убитыми завозят учебники в школы, продовольствие, медикаменты и даже обычные товары в магазины — и все это не себе, а чеченцам. Это и есть то военное решение проблемы, которое никак не устраивает парламентариев. Но, как говорится, собака лает, а ветер носит. Ветры в здешних горах, кстати, сильные. За их воем не слышно отдаленного подвывания на разных ассамблеях и симпозиумах.
Пока здесь, в горах, слышат только одно — приказ защищать Родину.
Сергей ПЕТУХОВ
|
