БОМЖИ В ОКЕАНЕ

Фрагменты путевых заметок русского фотографа и путешественника Аркадия Колыбалова

БОМЖИ В ОКЕАНЕ

Русские путешественники смогли совершить кругосветку практически без денег

29 СЕНТЯБРЯ 1998 ГОДА.

Ну вот, я — маленький, толстый и старый, я сделал это...

Я в Лиссабоне, на яхте «Урания II», готов отправиться в кругосветное путешествие по самому сложному маршруту в меридианальном направлении, дважды пересечь экватор и коснуться Северного и Южного полюсов.

В команде временно находятся две женщины и девочка. Шарапова Елена и ее дочь Евгения идут с нами до Бразилии, а Алена специально приехала из Штатов погостить на яхте. Они и приготовят завтрак.

6 ОКТЯБРЯ 1998 ГОДА.

С 00 до 04 часов самая тяжелая вахта, так называемая «собачья», поэтому на это время нас всегда будет трое: Георгий, Михаил и я. Мы с Михаилом на руле, поочередно меняясь, а Георгий смотрит за парусами, подзывая на помощь свободного из нас. Следующие две вахты несут по двое, и так каждые сутки, изо дня в день. Забыть или отпроситься нельзя. Да еще мытье посуды, уборка и стирка.

В первые сутки прошли 170 миль, отлаживая и доводя паруса на ходу. На вторые сутки ветер усилился, скорость возросла до семи узлов, началась качка, вверх-вниз, с боку на бок. Есть расхотелось, и я почувствовал во рту обильный прилив сладковатой слюны. Это значит, надо успеть выскочить на палубу и, быстро подбежав к борту... стать настоящим моряком. По-морскому это называется «травить», то есть по-нашему, по-сухопутному — «блевать». Но меня остановил опытный старпом Дима: «Аркадий, стой! Быстро-быстро подыши полной грудью раз двадцать, а когда пройдет — сразу ныряй в постель». Я так и сделал. Все обошлось.

9 ОКТЯБРЯ 1998 ГОДА.

...Самое ненадежное устройство на яхте — это, пожалуй, туалет. Из четырех два не работают вообще, а два других постоянно ломаются, поэтому мужская часть команды пользуется трансвайром. Трансвайр — это такой решетчатый подвес на корме судна. Для того чтобы им воспользоваться, надо пролезть под леера и, держась за них, свеситься за борт. Получается вполне комфортно даже сегодня, в семибалльный шторм.

11 ОКТЯБРЯ 1998 ГОДА.

Ветер несколько ослаб, яхта шустро идет с волны на волну...

К часу ночи на темном горизонте появилось чуть заметное зарево, которое становилось все ярче и ярче, постепенно превращаясь в россыпь огней. Это Канары, точнее, главный остров архипелага Гран-Канария со сверкающей столицей Лас-Пальмас. Минуем полуостров Ла-Ислета с маяком на вершине и входим в бухту, устремляясь на великолепную яхтенную стоянку в гавани Пуэрто-Интерьор. Причаливаем, и тут же к нам подходит морская полиция, объясняя нам, что на платной стоянке все места заняты и поэтому нам следует перейти в гавань попроще, Пуэрто-Экстерьор, где мы можем встать недалеко от пляжа и бросить якорь совершенно бесплатно. Что мы и выполняем безотлагательно. Инцидент исчерпан, и мы перестаем всех интересовать. Ни полиция, ни таможенники не обращают на нашу яхту больше никакого внимания.

13 ОКТЯБРЯ 1998 ГОДА.

Около полудня в дверь постучали. Это были портовые и таможенные власти. Они приехали проверить корабельные документы и паспорта членов экипажа. Ничего этого в наличии не было, так как все бумаги были у капитана, а капитан вместе с боцманом отбыли на берег искать на российских судах халявные запчасти и топливо. В конце концов власти ограничились записью со слов старпома Димы, а на вопрос, не надо ли подойти с документами попозже самим, ответили, что такой необходимости нет, если надо, они приедут еще. Небольшой конфуз с нашей стороны не испортил отношений: у нас на корме гордо реял флаг России и начисто отсутствовал «флаг вежливости» — флаг принимающей нас страны, в данном случае Испании. «Проспали», понимаешь, надо срочно покупать.

21 ОКТЯБРЯ 1998 ГОДА.

Для продолжения путешествия нам нужно пять тонн дизельного топлива. В яхт-клубе тонна стоит 400 долларов, таких расходов нам не потянуть. Капитан несколько дней ходил по российским судам, надеясь разжиться халявой, однако халява не выгорела... Бомжеватого вида российский капитан, с которым мы познакомились в городе, пообещал продать горючее по 100 долларов за тонну, но его судно стоит арестованным в порту, и мы не можем к нему подойти. Заправили нас наши украинские «братишки» с танкера «Десна» по 120 долларов.

31 ОКТЯБРЯ 1998 ГОДА.

Пятые сутки океан лениво тащит нашу лодку вдоль побережья Африки к островам Кабо-Верде.

Наш капитан решил искупаться, выбросил 40 метров веревки за борт, затем бухнулся сам, схватившись за линь, выбрался на палубу, а минут через восемь-десять у борта показался треугольный плавник акулы. Купаться все почему-то сразу расхотели...

4 НОЯБРЯ 1998 ГОДА.

Наконец слева по курсу из голубой дымки показались острова Зеленого Мыса. Мы огибаем мыс Казака и на трехузловой скорости буквально вспарываем пространство бухты Мордейра пиратским бригом, наводя ужас на стоящие на якоре две яхты. На маленькой яхте заметалось голое женское тело. Оно грациозно блеснуло смуглой спиной и тем, что пониже, и с истинно французским изяществом скользнуло прямо в открытый люк.

Это оказались действительно две французские яхты, на которых путешествовали двое морских странников, «морские цыгане», как называли они себя. Мишель родом из Марселя, уже 24 года плавает на 12-метровом деревянном шлюпе из страны в страну, подрабатывая на местах стоянок извозом или катанием туристов. Француженка Джоан плавает в одиночку семь лет, купив в Штатах за

11 тысяч долларов старенький восьмиметровик. Четыре года назад Мишель и Джоан познакомились в океане и теперь плавают вместе, встречаясь в местах стоянок и живя как муж и жена, обрученные океаном.

Вечером они пришли к нам на яхту в гости. По-английски они почти не говорят, по-русски тоже, мы не понимаем по-французски. Мы вытащили нашу «Смирновку», Мишель притащил литровую бутылку какого-то зелья крепостью 45 градусов, и началось сближение двух наций...

Далеко за полночь состоялся ответный визит на яхту Мишеля. Как оказалось, последние десять лет он плавает на своей яхте не совсем один, все это время его одиночество разделяет обычный дворовый пес Пама. В море он заменяет Мишелю локатор: спит на палубе и облаивает все появляющиеся на горизонте суда.

21 НОЯБРЯ 1998 ГОДА.

На рассвете входим в бухту Ресифи.

...За сутки до входа в порт обварился наш боцман Саша. Все произошло так неожиданно: 20-градусная волна, наклон яхты, он поскользнулся в камбузе, упал на плиту, качнул ее, и все, что там варилось, и первое и второе, выплеснулось на его голое тело. Экспедиция стала под угрозу срыва. Нужно было срочно вызывать врача или везти Сашу в клинику. Денег ни на то, ни на другое у нас не было.

В гавань одна за одной входили огромные яхты под номерами, с полными экипажами — немецкие, американские, французские... Может, у них на борту есть врачи?

На переговоры поехали капитан и старпом. И эти иностранцы, как же нас учили их ненавидеть, они все-таки сделали невозможное! Нас моментально вывели на организаторов регаты Джона и Александру, а те, в свою очередь, моментально определили Сашу постфактум в участники гонок, и ему по праву была предоставлена бесплатная медицинская помощь самого высокого класса в порту стоянки. Более того, когда положение ухудшилось и появилась необходимость госпитализации на пять-семь дней, Джон и Александра, используя свое влияние, договорились, что местный яхт-клуб г. Ресифи оплатит лечение, а нам на это время будет предоставлена бесплатная стоянка на территории клуба со всеми сервисными услугами: свет, душ, туалет и т.д.

По возвращении Саша рассказывал поистине фантастические истории. Как оказалось, его поместили в отдельную палату со всеми удобствами (санузел, телевизор, музыкальный центр, видеомагнитофон, телефон и много еще чего), кормили по вполне ресторанному меню, исключая крепкие спиртные напитки, которые могли повредить процессу излечения, а ближе к выписке даже предложили пройти курс сексотерапии, от которой он благоразумно отказался как примерный семьянин и человек высоких морально-нравственных устоев. Так он по крайней мере говорил.

12 ДЕКАБРЯ 1998 ГОДА.

Нас, бедных и несчастных, просто-таки тянет в дорогие яхт-клубы... Мы бросили якорь в самом шикарном частном яхт-клубе Рио-де-Жанейро. Когда капитан и старпом сошли на пирс, их приветствовал крепким рукопожатием старейший член клуба Луис Ора. Он живет совсем рядом, и в его обязанности входит засекать входящие в клуб яхты. Такой своеобразный бразильский «стукачок». К нашим материальным проблемам он отнесся сочувственно и пообещал замолвить словечко перед своим боссом. И вот мы стоим в яхт-клубе бесплатно уже четвертый день, пользуемся пресной водой, ездим в город на резиновой лодке, стараясь меньше мозолить глаза местной администрации.

19 ДЕКАБРЯ 1998 ГОДА.

В Мар-дель-Плата нас покинет «цвет экипажа» — Лена и ее дочь Женя. Дальше они полетят на самолете и будут ждать нас в Австралии.

30 ДЕКАБРЯ 1998 ГОДА.

Наши планы встретить Новый год в порту нарушил сильный штормовой ветер, неожиданно задувший утром 28 декабря. Так, ничего особенного, обычный девятибалльник, но он в момент изорвал нам стаксель, повредил грот, вышиб с бушприта и унес как пушинку дубовую решетку. Нас отбросило на 190 миль к северу, и теперь Новый год мне впервые в жизни придется встречать не на суше, а в открытом океане.

1 ЯНВАРЯ 1999 ГОДА.

Новый год встретил в штормовом океане, стоя за штурвалом «собачьей вахты». Ровно в 24.00 из кают-компании донесся протяжный пиратский свист капитана, возвещающий наступление на борту нашей «Урании» нового, 1999 года. Слово капитана на яхте закон: свистнул, дождавшись благоприятных условий, как король из «Маленького принца», — и сменился год. С Новым годом!

Утром мы зашли без виз в уругвайский курортный городок Пунта-дель-Эсте. Город гуляет, танцует, пускает фейерверки. У всех праздник, даже у таможенников. На нас никто не обращает внимания, а мы стоим у самого берега и латаем паруса.

10 ЯНВАРЯ 1999 ГОДА.

В порт входило большое судно «Ригостар». Когда оно проходило мимо нашей яхты, с его борта донеслось: «Мужики, откуда?» «Отовсюду, — закричали в ответ мы. — Владивосток, Сахалин, Тольятти, Москва». «Спартак» — чемпион! «Черноморец» — чемпион!» — заревели нам в ответ. Команда «Ригостара» состояла почти сплошь из одесситов.

Вообще в Мар-дель-Плата отношение к русским очень хорошее. Когда-то, во время аргентино-английского конфликта из-за Фолклендских (Мальвинских) островов наше рыболовецкое судно подобрало 15 трупов аргентинских солдат и доставило их в порт Мар дель Плато. После этого печального случая к российским морякам, а русскими здесь считают и украинцев, и молдаван, и белорусов, здесь относятся по-особому. С нашей яхты, например, впервые не попросили никаких денег, предоставив бесплатно и свет и душ.

30 ЯНВАРЯ 1999 ГОДА.

Ушуая — самый южный город планеты. Находится в проливе Бигл. Раньше здесь располагалась китобойная база, затем — каторжная колония, которую почтил в начале века своей отсидкой русский анархист Радоновский, бросивший бомбы в шефа петербургской полиции. Теперь Ушуая — современный туристический город. Бывшая страшная тюрьма превращена в музей. Чистый, уютный город не чета нашим северным городам-баракам. Отсюда вы можете совершить увлекательное путешествие в Антарктиду на судах... «Академик Мульташевский», «профессор Шулейкин», «Академик Иоффе», «Академик Молчанов». Шесть наших первоклассных судов, гордость советской науки уже несколько лет занимаются тем, что катают за три-девять тысяч долларов туристов по Антарктике.

8 ФЕВРАЛЯ 1999 ГОДА.

На российской станции «Беллинсгаузен» нас уже ждали 29 наших полярников. Что это была за встреча! Мужики готовились к ней больше двух месяцев, именно столько держал связь с Антарктидой наш радист Иван Иванович. Горячая встреча, горячая баня и под конец — водка до полной потери сознания. Все сразу перезнакомились, передружились, в конце концов создалось такое впечатление, что мы уже не первую зиму здесь зимуем.

10 ФЕВРАЛЯ 1999 ГОДА.

Антарктида — это мир без границ и без виз. По соседству с нашей станцией находится станция китайская, мы туда частенько ходим в гости. А километрах в трех находится станция чилийская, куда мы ходим позвонить домой: у них там есть автомат типа таксофона. Спиртное тоже лучше покупать «в Чили», у них там есть маленький магазинчик с вполне приемлемыми ценами. Вчера к нам в гости пришла настоящая внучка Аугусто Пиночета. А вообще она пришла помыться в нашей русской бане.

12-го выходим из бухты и идем по 65-й параллели до 120-го меридиана, а дальше — вверх, до Новой Зеландии.

15 ФЕВРАЛЯ 1999 ГОДА.

Две скалы у входа в пролив Лемейр отдельно напоминают две большие женские груди. Их и называют «груди Люси» — в память об обитавшей недалеко отсюда, на Фолклендах, в начале века проститутке. Вот ведь, не первооткрывательница, а память о себе в веках оставила.

Недалеко отсюда должна находиться украинская станция имени академика Вернадского, где, по слухам, всех тепло встречают, моют в бане, поят самогоном и кормят салом.

16 ФЕВРАЛЯ 1999 ГОДА.

Полярная станция им. Вернадского на самом деле является английской станцией «Фарадей». В 1997 году англичане передали ее в аренду Украине сроком на десять лет. Украинцы молодцы, содержат станцию в идеальном состоянии, ничего лишнего не трогают, даже фотографии на стенах висят еще английского периода. Единственное, что изменили здесь новые хозяева, это пристроили рядом маленькую сауну, где мы и погрели свои косточки. А впереди у нас еще обширная программа: экскурсия по здешним местам, посещение самого южного в мире бара (его на станции «Фарадей» построили два английских плотника, за что и поплатились своими рабочими местами), банкет и т.д., и т.п.

20 ФЕВРАЛЯ 1999 ГОДА.

Я на вахте, пристегнувшись страховочным тросом, с трудом ворочаю штурвал. Вокруг плавают небольшие, по пять-десять тонн, ледяные осколки, которые то и дело бухают по корпусу яхты. Впереди по курсу возникают два огромных айсберга. Я пытаюсь уйти, выворачиваю штурвал вправо и вдруг с ужасом вижу, как медленно и беззвучно, из-за рева ветра ничего не слышно, рвется полотно грота. Яхту разворачивает прямо на айсберги, а я не могу бросить руль и что есть силы ору: «Включите мотор, нету хода». Увидевшие, как рвется парус, Дима, Валера и Артур бросаются к гроту. Старуха с косой где-то совсем рядом. В последнее мгновение включается двигатель, яхта получает ход, и я с огромным трудом обхожу зловещие ледяные скалы.

7 МАРТА 1999 ГОДА.

У нас сломался редуктор. Механики после двух суток непрерывной работы поставили печальный диагноз: сами с ремонтом не справимся. Яхта осталась без двигателя.

9 МАРТА 1999 ГОДА.

Яхта ложится на обратный курс. Идем к Аргентине. До Новой Зеландии 3000 миль, до Мар-дель-Плата всего 2400. Все в глубоком трансе...

9 АПРЕЛЯ 1999 ГОДА.

Мы в Мор дель Плато. Прощай, «Урания»! Дальше все будут добираться до дома кто как может. На яхте остаются только капитан Гера и боцман Саша. Остальные члены экипажа, и я в их числе, покидаем борт яхты и едем в Буэнос-Айрес. Денег у всех в обрез, а у меня так и вовсе нет ни копейки, то есть ни сантима. Как до дома добираться — ума не приложу.

18 АПРЕЛЯ 1999 ГОДА.

Сегодня Иван Иванович, Артур и Валера улетают в Ереван по поддельным билетам. На настоящие денег не хватает, а такие стоят вдвое дешевле: 600 долларов против 1100. Впрочем, человек, который им эти билеты сделал, говорит, что никаких проблем не будет, у него все схвачено. Ереван для нас — это уже почти Москва. В Аргентине пока остаемся мы с Димой.

20 АПРЕЛЯ 1999 ГОДА.

У Саши появилась безумная идея: взять у Геры яхтенные документы и попробовать оформить по ним на наши паспорта визу в Новую Зеландию. Выгода простая: на билет дотуда у нас денег как раз хватит, он заберет там Лену и Женю и вместе с ними полетит в родной Владивосток. А я там смогу устроить выставку своих фотографий.

9 МАЯ 1999 ГОДА.

Слава Богу, удалось устроить выставку в Монте-Гранде. Хоть что-то. Прочитал лекцию в посольской школе о нашем путешествии в Аргентину, 7-го тихо отпраздновал с Димой мой день рождения. Сегодня пригласили в посольство на празднование Дня Победы. Как только закончится выставка, летим в Новую Зеландию.

22 МАЯ 1999 ГОДА.

Наконец-то мы сдвинулись с места, и уже это радует. В 6 часов 20 минут утра по местному времени мы с Димой приземлились в новозеландском аэропорту Окленд. Сегодня воскресенье, надо устроиться на ночлег, а завтра — вперед по редакциям со снимками.

После долгих поисков Дима нашел гостиницу, возле которой можно поставить палатку и за $10 с носа в сутки пользоваться всеми удобствами: душем, туалетом и прочим. Это называется «бэк пакер» — «упакованный рюкзак». Здесь самый разгар зимы, температура ночью доходит до нуля градусов, хорошо еще, что у Димы в багаже есть палатка и два спальника.

20 ИЮНЯ 1999 ГОДА.

Да, Новая Зеландия, это не Аргентина. С выставками здесь особых проблем нет, только толку с них мало. В материальном смысле. За все время экспозиции в ящик для пожертвований набросали чуть больше ста долларов.

Диме здесь нравится, и он, кажется, всерьез решил остаться. Подал документы на эмиграцию, на гражданство, нашел себе работу и... практически бросил меня. Хорошо еще, что я здесь немного обзавелся связями.

5 АВГУСТА 1999 ГОДА.

Объявился Димка. Оказывается, он уже успел устроиться на сухогруз, отправляющийся завтра к островам Кука. Решено, я еду вместе с ним. Оттуда до родины поближе.

7 СЕНТЯБРЯ 1999 ГОДА.

Рано утром наконец вошли в порт острова Тонга. Темень, ливень, шквальный ветер. При швартовке моя обязанность — стоять на корме судна, помогать по возможности работать с тяжелыми канатами второму помощнику Томасу, Димке и молодому матросу, островитянину с Нуи Пени. Вмиг все промокли, по пирсу бегали босоногие люди в коротких плащах, набрасывая концы канатов на причальные кнехты. Наконец причалили. Корабль терся бортом о брусья и стонал от напора ветра.

На этом дневник обрывается. Аркадий Колыбалов прошел-таки по Северному морскому пути, завершив таким образом свою кругосветку, и прибыл в Москву из Питера в середине декабря 1999 года.

Аркадий КОЛЫБАЛОВ