«Огонек» предлагает несколько необычную публикацию, подготовленную социологом Сергеем Переслегиным и издателем Николаем Ютановым из Института будущего. Институт будущего — это писатели, ученые, издатели, инженеры из Санкт-Петербурга, Москвы и Красноярска, объединившиеся для разработки основных направлений и принципов конструирования реального будущего.
Будущее как проект: КРИЗИС ФУТУРОЛОГИИ
«Все мы, строители времени, гонимся за тенями и черпаем воду решетом: каждый строит из часов свой дом, каждый из времени сколачивает свой улей и собирает свой мед, время мы носим в мехах, чтобы раздувать им огонь. Как в кошельке перемешаны медяки и золотые дукаты, как перемешаны на лугу белые и черные овцы, так и у нас для строительства есть перемешанные куски белого и черного мрамора. Плохо тому, у кого в кошельке за медяками не видать золотых, и тому, кто за ночами не видит дней. Такому придется строить в непогоду да в невзгоду».
Милорад Павич. «Внутренняя сторона ветра»
Кризис — чертовски удобное понятие: емкое, глобальное и всеохватное. И списать на кризис можно все, что угодно, и ждать его можно, затаившись и предостерегая, ежегодно и ежечасно, а если «варвары вдруг да и не прибыли», то все равно лучше перестраховаться — особенно в России. У нас ведь куда ни посмотри — везде кризис. Кризис культуры, нации, финансов, идеологии, армии и флота, а также общемировой — как надсистема всех наших бед. И тут, конечно, исламское завоевание не за горами, и, следовательно, вся (европейская) цивилизация пребывает в кризисе как пить дать.
Человечество то боится будущего, то надеется на него. И чаще всего наше коллективное бессознательное стремится сохранить то, что есть. Сохранить «хрупкое» равновесие.
Независимо от разрешения всех кризисов какое-то будущее у нас будет. Вопрос — какое? Фантазий на футурологические темы появляется все больше, но это именно фантазии. За последние двадцать пять лет ни в литературе, ни в науке, ни в результате деятельности социальных институтов не появилось сколько-нибудь значимых работ, посвященных развитию европейской цивилизации. Во всяком случае, не возникло «проколов Реальности», соизмеримых с разработками Римского клуба или «классической моделью Ефремова — Стругацких». Получается, что к списку кризисов можно добавить еще один — кризис футурологии. Может быть, это и есть основной кризис современного мира? Нельзя же идти в никуда, да еще с завязанными глазами.
Вообще говоря, на сегодняшний день существует не одно-единственное будущее. Есть будущее «реальное», которое мы принципиально знать не можем, и «описываемое» — в моделях и произведениях научной фантастики. У Стругацких, например, по такому будущему путешествовал Привалов на «велосипеде времени». Да любой читатель НФ путешествует по такому будущему! Собственно, главные футурологи современности — фантасты, кроме них, разве что, небольшие группы ученых осмеливаются дать связные и непротиворечивые глобальные модели.
Только если посмотреть на эти модели, равно как и на сочинения фантастов более внимательно, обнаружится, что «реальное будущее» абсолютно неинтересно и тем и другим. Как и любому жителю нашей цивилизации, впрочем.
Почему? Потому что нам интересно только решение уже известных, но еще не до конца «освоенных» проблем. В этом факте нет ничего плохого (и ничего хорошего). Это статистическое наблюдение психологов: человек осознает себя счастливым «сейчас и здесь», а не «где-то, как-то непонятно и когда-то далеко», вот писатели и создают художественные отражения сегодняшних проблем, и многомерные метафоры — лишь формы авторского мнения. Потому-то так мало собственно будущего в моделях, что там слишком много настоящего. Это первый парадокс футурологии, стимулирующий кризис.
Парадокс был всегда, начиная с древних греков, потому-то так мало писателей, работающих с «ненаступившими противоречиями». Иногда они получают литературные премии, но читателям их произведения кажутся «странными». Такие произведения и исследования сильно влияют на менталитет общества, дают новые идеи, которые потом путешествуют по мозгам, пока не найдут выхода в голове изобретателя или ученого. Так появляются новые технологии. Потом время уходит вперед, и создателей «странных» моделей с удовольствием ловят на мелких технических ошибках.
Таких писателей было всегда мало (Лем, Стругацкие, Лафферти, Азимов), но они были! То есть первого парадокса футурологии явно недостаточно, чтобы совсем уж прекратить «проколы реальности».
Второй парадокс образовался в XX веке на фоне бурного технологического прогресса: к настоящему времени все варианты «земного рая», равно как и «земного ада» полностью исчерпаны текущей Реальностью.
Утопий «про рай земной» было множество, но основных идей всего три: меняется материальный мир, человек или поле связей (общество). Соответственно возникают «утопии потребления», «негуманоидные модели» и «социальные утопии».
Самые древние — материальные утопии. Материальные утопии добавляли в мир всего лишь три элемента:
а) материальное изобилие, воспринимаемое прежде всего как изобилие продуктов питания;
б) возможность «облететь весь мир за полчаса», реализующая стремление к познанию, которое, видимо, заложено в человеке так же, как стремление к выживанию;
в) способность собственно летать (здесь можно только вспомнить Клопа Говоруна из «Сказки о тройке» А. и Б. Стругацких: «несомненно, проистекающая из зависти к нам, насекомым»).
Неожиданно выяснилось, что к исходу
XX столетия все эти задачи удовлетворительно решены в текущей Реальности (в развитых странах) и более не требуют художественного анализа и отнесения к другому времени или пространству. Более того, появление виртуальной вселенной открыло путь к достижению совсем уж немыслимого «материального рая».
И очень скоро европейская либо же американская цивилизация смогут построить «вселенную высокой виртуальности», пребывая внутри которой, нельзя будет никаким экспериментом определить — находишься ли ты в реальном мире или же в виртуальности. «Вселенная высокой виртуальности» может быть построена под конкретного человека и обеспечивать для него не просто «земной рай», но даже и его личный рай. Такой мир может быть построен на Земле лет через двадцать-двадцать пять. Или даже раньше.
«Негуманоидные» или «квазигуманоидные» утопии всегда представляли собой отдельный жанр. Литература о глобальных изменениях человека — уже как бы и не для человека написана. Читается как чистая сказка. А вот изменения локальные (увеличение скорости мышления, продолжительности активной жизни, улучшение памяти, овладение экстрасенсорными способностями) уже наступили. Прогресс достигнут за счет новейших компьютерных технологий, с одной стороны, и за счет овладения известными с незапамятных времен психотехниками — с другой.
Социальные утопии все сводятся к художественному анализу политических систем, поданых под религиозным или идеологическим «соусом». Оказалось, что моделей общественного устройства в принципе не очень много и все они давно реализованы на практике. Сколько-нибудь разумные варианты были исследованы еще в прошлом столетии; в XX веке прошли (или, вернее сказать, не прошли) испытание концепции уже откровенно экзотические — СССР, рейх, японская империя. «Земной рай» так и не получился, а принципиально новых построений ни в философии, ни в фантастике и не появилось.
Что же касается антиутопий, то можно с уверенностью сказать, что бояться нам уже нечего: «земной ад» также исчерпан текущей Реальностью.
Число человеческих страхов ограничено: страх физической смерти, психической смерти (безумие), психологической смерти (уничтожение семьи, лишение возможности продления рода) и социальной смерти (изгнание из трибы). Все это давно реализовано в социальных системах, которые данные страхи материализуют и, более того, становятся их метафорой.
Итак, познавать «реальное будущее» скучно или страшно, да и знание это принципиально невостребуемо; исследование же «описываемого будущего» методами фантастики и футурологии потеряло смысл, поскольку и «земной рай» и «земной ад» оказались предметом изучения социологии, если не истории наций, народностей и государств.
Старые идеи не работают, новых нет. Отсюда проблема: как строить иное и как вписать это иное в свою прежнюю жизнь, выменяв себе ощущение успеха на страшки перед неизвестным. Проблема решаема. Надо всего лишь позволить Будущему войти в нашу жизнь.
Каждый способен сознательно творить историю, создавая новые сущности и тем преобразовывая мир от Настоящего к Будущему, «от существующего к возникающему». Конечно, за то, что сделал, придется отвечать, но ведь придется отвечать и за то, чего не сделал, не смог, не захотел! Поэтому, если мы хотим иметь предсказуемое будущее, хотим участвовать в его создании, то главным лозунгом станет:
«От каждого — по Чуду Света, каждому — по индивидуальной ответственности за то, что натворил».
Как технически воплотить этот лозунг в жизнь, если «учителя жизни» — фантасты и профессиональные футурологи — уже ничем помочь не в состоянии? Во-первых, надо обдумать, что каждый из нас может сделать хотя бы для своего будущего. Во-вторых, подумав, надо это дело обсудить. Время сейчас такое (смотри выше), что с нашей точки зрения для разумной дискуссии годится только позитивистская философия. Читатели «Огонька» всех стран, присоединяйтесь!
Ниже — основные пункты из составленной Институтом будущего «Декларации прав Будущего-в-Настоящем» (полный текст декларации — в электронной версии «Огонька»). На основе этой декларации и должно строиться наше сотрудничество. Впрочем, любые дополнения приветствуются.
|