АНГЕЛ В БУТЫЛКЕ

Рубрику ведет Игорь Тимофеев

АНГЕЛ В БУТЫЛКЕ

Эта совершенно правдивая история приключилась совсем недавно. Мне ее рассказал один приятель, человек правдивый и совершенно не склонный к фантазиям. А произошло все с его близким другом, работником одной крупной строительной компании, сугубым технарем. Если бы не инфернальность и жутковатость, ее можно было бы назвать «святочной». Впрочем, судить не мне, а вам, то есть тем, кому я теперь ее рассказываю. Вы первые, до вас никто о ней слыхом не слыхивал. И еще хотелось бы добавить, что, хотя эта история развивалась очень стремительно, она еще, судя по всему, далеко не завершена.

Итак, работник одной строительной компании, назовем его Нездвецким, фамилия, конечно, изменена, встретил девушку. Обычное дело. Да и обстоятельства, при которых произошла встреча, обыденны: Нездвецкий ехал по загородной дороге, почти по проселку, на своем джипе (он и получал неплохо, но джип купил в первую очередь потому, что работа его была связана с разъездами по проселочным дорогам, по всяким там буеракам и колдобинам). Она же куковала возле своей заглохшей «пятерки». Нездвецкий не мог не остановиться: красивая девушка, вечереет, ей требуется помощь, он помогает, это романтично, а Нездвецкий был не чужд романтизма даже в наше, такое прагматическое и расчетливое время. А такие женщины как бы спускаются с небес. Где-то там у них есть небесное пространство, откуда они спускаются на грешную землю. Отметим кстати, что на землю спускаются не они одни.

Выяснилось, что машина заглохла от сущего пустяка — неполадки в карбюраторе, Нездвецкий может устранить поломку легко, попутно слово за словом разговаривая с Нею. Надо еще отметить, что Нездвецкий был одинок. То есть не женат. Ему никак не удавалось познакомиться с такой женщиной, чтобы та соответствовала всем его требованиям. Его будущая жена должна была быть и такой и сякой, уметь и то и се, да еще быть красивой, обворожительной, ласковой. А еще она должна любить его, Нездвецкого. Не мудрено, что Нездвецкому приходилось трудно. Поиски затягивались. В их ходе он приобрел репутацию ловеласа, ибо планомерно расширял выборку, подруги сменяли одна другую, и ни одна надолго не задерживалась. И вот он встречает Ее. Он обнаруживает, что Она не соответствует многим из его требований, но это уже не важно: Нездвецкий влюблен с первого взгляда, он не может понять, как такое возможно, но принимает, быть может, не самое этически безупречное решение — он усугубляет поломку, вывинчивает регулятор качества, роняет его куда-то в глубину двигателя и признается Ей, что решить проблему можно только на сервисе, а ближайший сервис по причине конца рабочего дня якобы закрыт, а до дальнего на «пятерке» никак не доехать, и предлагает прицепить Ее машину на буксир, но Она отказывается (никогда на буксире не ездила, боится...), и тогда Нездвецкий, торжествуя внутри, предлагает свои услуги. Он говорит, что может довезти Ее до любого места, куда Ей нужно, что он совершенно свободен и будет только рад.

Она, чуть поколебавшись, соглашается, садится в джип, и они едут по проселку, потом по второстепенному шоссе, потом по трассе, и разговор их продолжается и продолжается, и Нездвецкий выясняет, что Она, как и он, одинока, что ехала от своей матушки, которую навещала в канун Нового года, что работает в одном рекламном агентстве, и разговор плавно перетекает в русло охов и ахов по поводу угнетения рекламного бизнеса, в русло политических слухов и прочей мишуры. Нездвецкий предлагает перекусить, Она колеблется, потом соглашается, и они приезжают в один небольшой ресторанчик, куда Нездвецкий время от времени наведывается, ибо ресторанчик лежит как раз на его обычном пути с одного объекта на другой. Бармен, хваткий парень, подмигивает Нездвецкому: мол, эта лучше прежних, но Нездвецкий всем видом дает понять, что тут все иначе, что тут все всерьез. Они едят и немного выпивают, Нездвецкий позволяет себе каких-то пятьдесят грамм! И Она мягко дает понять Нездвецкому, что если он разыгрывает обычную карту, а Она девушка наблюдательная, подмигивания бармена отлично заметила, если он следует принципу «Кто девушку ужинает, тот ее и танцует», то не на такую напал: Она и за себя заплатить может сама, и не очень-то жалует вышеприведенный принцип. Но Нездвецкий, отлично зная, что в таких случаях главное — полная откровенность и открытость, идет напролом, и время, отведенное на ухаживания, которое у прочих хоть каким-то образом растягивается, у Нее и Нездвецкого схлопывается, сжимается, и проходит еще каких-то полчаса- минут сорок, и они уже в квартире Нездвецкого, от дверей прихожей, начиная раздеваться и раздевать друг друга, движутся к спальне, и никаких «извини, я на минутку в ванную», всепоглощающая страсть, причем в Ней она просыпается с каким-то таким напором, что у Нездвецкого просто захватывает дух, а когда он находит момент дух перевести, оказывается, что уже давно ночь, что в полумраке спальни рядом с ним лежит восхитительная женщина, все вокруг наполнено Ее ароматом, а во всем Нездвецком царят ликующая пустота и наслаждение.

Однако Она тоже приходит в себя и, поцеловав Нездвецкого, просит отвезти ее домой, так как Ей рано утром на работу. Конечно, Нездвецкому не очень хочется ехать, но они одеваются, спускаются к машине и едут. Это недалеко, каких-то минут двадцать, джип упруго держит дорогу, но еще с вечера шел снег, и на улицы города выезжает масса снегоуборочных машин. Тут надо признать, что среди водителей этих машин встречаются совершенно безответственные персонажи. Злоупотребляющие алкоголем. И один из них, посасывая прямо из горла, прет на красный и своим ковшом таранит правый бок джипа Нездвецкого. Это происходит как в кино. Только что все было — и вдруг ничего нет. Это происходит как в жизни. Только что Она была жива, и вдруг превращается в остывающее тело. Это ужасно, но так происходит. Справившись с ремнем, Нездвецкий пытается прийти на помощь, но Она, эта каких-то семь-восемь часов назад еще ему не знакомая женщина, мертва.

Дальнейшее просто до омерзения. Нездвецкий неловко, запорной штангой для рулевого колеса, пытается убить водителя снегоуборочной машины, его оттаскивают, приезжают гибэдэдэшники, «скорая», спасатели, подруливает патрульная машина. Снегоуборщика заковывают в наручники и увозят, джип разрезают, тело кладут на носилки. Она лежит такая красивая! Нездвецкого о чем-то спрашивают, он что-то отвечает, его сажают в какую-то машину, заставляют дунуть в трубочку, потом ему говорят, что за телом сейчас приедет другая машина, что «скорая» уехала к живым, и действительно приезжает другая машина, из нее выходят двое мужиков в синих халатах и телогрейках поверх, и Нездвецкий, лишь когда эта машина уезжает, понимает, что знал он только имя: ни адреса, ни телефона — ничего. Он собирается бежать за уехавшей машиной, но гибэдэдэшники говорят, что завтра с утра он вполне может нанести визит в морг и там подготовить свою пассажирку в последний путь. Они также предлагают его подвезти, но Нездвецкий отказывается, по мобилке связывается с работающим в охране строительной фирмы парнем, одним из тех, кто несет как раз вахту дежурства, и просит того подъехать помочь.

Тот приезжает вместе с «техничкой», ибо вызванная гибэдэдэшниками куда-то запропастилась, но Нездвецкому уже нет никакого дела до джипа, он хочет только одного: приехать домой, как следует нарезаться и забыться от всего. Парень везет Нездвецкого по ночным улицам, Нездвецкий рассказывает о происшедшем и вдруг чувствует, что ему необходимо, такова проза бытия, помочиться. Он просит остановить машину, выходит, а когда, сделав свое дело, собирается сесть обратно, совершенно случайно сталкивается с каким-то обтерханным мужичонкой, странно, в полуприпрыжку, бочком двигающимся по тротуару и держащим обеими руками довольно внушительных размеров бутыль. От толчка мужичонка роняет бутыль, которая с легким звоном разбивается на множество мелких осколков, а из нее вылетает какое-то странное, тотчас же тающее облако.

— Прости, друг! — говорит Нездвецкий мужичонке, но тот оказывается вовсе не удовлетворен извинениями, хватает Нездвецкого неожиданно стальными пальцами за воротник куртки, валит того на асфальт и, округляя неправдоподобно желтые, с красными зрачками глаза, обдавая зловонием, орет:

— Что ты наделал, человек, что ты наделал!

Однако Нездвецкому на помощь приходит работающий в охране парень, который с легкостью и изяществом выскакивает из машины, для начала бьет мужичонку ногой, а потом прикладывает к нему электрошокер. Мужичонку колотит, а парень, отведя шокер, еще и дает мужичонке меж глаз с такой силой, что тот просто-таки зарывается в сугроб.

— Достали эти бомжи! Достали! — с этими словами парень сажает Нездвецкого в машину и отвозит домой.

И вот тут-то наша история и делает тот самый кульбит, тот самый поворот, который, с одной стороны, делает ее «святочной», а с другой — инфернальной и жуткой. Все развивается следующим образом. Неумолимо.

Нездвецкий входит в свою квартиру. В голове его полнейшая неразбериха, в теле, еще недавно торжествующем и восторженном, — усталость и боль. Он идет на кухню, на ощупь, не зажигая света, берет бутылку виски, свинчивает крышку и пьет. Он подходит к окну и смотрит вниз, на улицу. Там никого, там снегопад. И тут до его слуха доносится, что в квартире явно есть кто-то еще. Да, несомненно, ибо из ванной слышится плеск воды. «Кто это? — думает Нездвецкий. — Кто-то из моих старых подруг достал ключи и решил приехать помыться?» — и делает шаг от окна, собираясь добраться до ванной и выгнать моющегося вон, вон, вон, но из темноты, из пустоты собирается некая фигура и преграждает Нездвецкому путь. Нездвецкий щелкает выключателем и видит перед собой того самого обтерханного мужичонку. Нос у него разбит, под обоими глазами набрякают кровоподтеки, глаза по-прежнему желты, зрачки красны, а воняет от него так, что Нездвецкому приходится зажать нос пальцами.

— Ты думал от меня удрать, человек? — говорит мужичонка. — Это не удавалось никому. Я один из ангелов смерти, а в бутылке, которую я по твоей вине выронил, были души умерших. Теперь все они ожили. Ты понимаешь? Ты нарушил ход вещей. Ты вернул к жизни и эту свою, убитую ковшом снегоуборочной машины. Это она моется в ванной и не помнит ничего, что с ней произошло. Ее вещи лежат возле твоей кровати, ее одежда висит в прихожей.

Нездвецкий пытается что-то сказать, но ангел смерти останавливает его жестом.

— У тебя есть только один выход: умертвить оживших. Я буду вести тебя от одного к другому, но убивать не моя работа. И у нас очень мало времени: без собранных душ я слабею и могу потерять привычную резвость, а нам надо успеть до рассвета. Начнем?

Да, вот тут Нездвецкий испытал самый настоящий ужас. Это был всепоглощающий кошмар. Его словно окутала багровая пелена, словно на нем самом замкнули клеммы электрошокера. И, как это часто бывает именно в таких ситуациях, в голове Нездвецкого что-то щелкнуло, что-то замкнулось.

— Ты меня обманываешь! — сказал Нездвецкий. — Ты обыкновенный бомж, а вовсе не ангел смерти, я таких ангелов...

Но тут мужичонка влегкую превратился сначала в стоящего на задних лапах тигра, потом в сверкающий меч, потом в огненный шар, потом в огромного комара, потом вернулся к прежнему своему виду и легким движением руки сделал прозрачными стены квартиры Нездвецкого, и Нездвецкий увидел, что в его ванной действительно плескается Она, что Она цела и невредима.

— И как я их должен убивать?

— Это не имеет значения. Любым способом. Они уже проходят по другому ведомству, и у тебя не будет проблем ни с законом, ни с другими людьми. Транспорт я обеспечу, и при этих словах за спиной мужичонки выросли огромные серые кожистые крылья. Ну! Вперед! Ее разрешаю последней.

— А куда мы их будем собирать? — Нездвецкий пытался тянуть время. — Твоя бутылка разбита...

— Возьмем эту, — ангел смерти указал на бутылку виски. — Допивай и...

— А как они будут сюда попадать? Каким образом?

— Ты меня достал, человечишка! Ты такой же зануда, как и мой непосредственный начальник. Он всегда требует полного списка, подробного отчета о проделанной работе. Бюрократия когда-нибудь сгубит Вселенную! Смотри!

С этими словами мужичонка превращается в легкое сизоватое облачко, втекает в горлышко бутылки с виски («Чивас Регал», 12 лет выдержки, подарок коллег Нездвецкого к Новому году), а Нездвецкий тут же — то ли пары алкоголя, то ли действительно начавшая одолевать ангела смерти слабость не позволили тому разорвать бутылку изнутри — навинчивает крышку.

Собственно, на этом можно поставить точку. Однако для особо любопытных сообщу следующее. Нездвецкий спрятал бутылку в одном из открытых гаражей-«ракушек», а когда вернулся домой, то Она только-только выходила из ванной. Тут мы их и оставим.

Мой же приятель абсолютно точно знает, в каком гараже-«ракушке» до сих пор обретается пьяный и ослабевший ангел смерти. Заключенный в бутылку. И предлагает съездить посмотреть. Я отказываюсь. Как-то боязно.

Дмитрий СТАХОВ