В Словакии, в окрестностях замка Точник, Алексей Герман строит Арканар, город, где происходит действие повести братьев Стругацких «Трудно быть богом» и одноименного фильма. Леонид Ярмольник, исполнитель главной роли, рассказал, каково ему с Германом работается
БОГАМ ТОЖЕ ТРУДНО
— Вы играете в фильме ученого, прилетевшего на далекую планету, где все, как было на Земле в средние века. Ваша главная задача там — наблюдать. А главный запрет — не торопить историю, не вмешиваться в ее ход... Вы можете уже сейчас поделиться своими наблюдениями, оценить замысел Германа, свое место в нем, предугадать, что получится в итоге?
— Ни в коем случае. Герман — грозовая туча, про которую точно знаешь, что она несет молнии, но когда и где сверкнет, что осветит и что испепелит — никто не скажет...
Я понимаю ваш вопрос. Вы хотите сказать, что рискованно иметь дело с режиссером, каждый фильм которого снимался несколько месяцев, а на экран пробивался годами. Что будет после съемок — об этом я просто не думаю. По-моему, и Алексей Юрьевич не думает. А сниматься фильм, как и каждый отдельный эпизод, будет столько, сколько нужно Герману. График есть, а сроков сдачи фильма нет. Пока мы немного отстаем от графика. Что касается сроков... Ну, я надеюсь, во всяком случае, на восемь лет работа не затянется.
— Роман Стругацких, бывший культовым в глухую пору средневековья зрелого социализма, сейчас порядком подзабыт. Вы до предложения Германа книжку читали?
— В юности читал, но как-то не проникся. Мне этот роман показался многословным. И сейчас тоже кажется. Может, это беда не Стругацких, а моя... А может, и не беда. Герману виднее.
— Как же вас Герман утвердил на роль?
— Очень просто. Были пробы. Там он что-то во мне разглядел. Я не бросился его целовать, но могу честно признаться: для меня работа с ним — потолок профессии.
— Может, еще дело в том, что Герман вас вытаскивает с корнями из привычного зрителю амплуа? Произошло то, чего от Ярмольника никто не ждал, даже после драматической роли в «Бараке»...
— Да уж, произошло. Но такое должно произойти с каждым профессионалом, который много работает. Нельзя же всю жизнь изображать цыпленка табака... Впрочем, я до сих пор обожаю острые жанры — детективы, комедию, мюзиклы. Герман это прекрасно чувствует и в своих целях использует. Заметьте, в своих — не в моих. Он сказал по этому поводу блестящую фразу: «Ярмольник все время хочет сыграть «Хорошо быть Зорро!» Но я снимаю все-таки «Трудно быть богом»...»
— Вам не кажется, что название фильма — после всех премий, которыми Герман осыпан, — звучит самоиронично?
— Кроме Алексея Юрьевича на съемочной площадке есть еще боги. Бог № 1 — Герман. Бог № 2 — его жена и соавтор Светлана Кармалита. Бог № 3 — оператор Юрий Клименко. На мой взгляд, он действительно бог, лучший оператор из тех, кого знаю, с кем работал в «Бараке». Ну, а № 4 — извините, я...
Трудно ли быть богом, над которым еще несколько богов, а на самом верху настоящий громовержец? Алексей Юрьевич труден и требователен. Но ведь его материал — это люди, тут никуда не денешься. Этот материал Герман любит и тонко чувствует. Он пишет фреску, мы — его краски. Мы не вправе его подвести. Мы с ним три месяца не расстаемся круглые сутки. Такое общение трудно, потому что требует много сил, много души. Конечно, Герман может вдруг на меня заорать в безумном гневе: «Ты бестолковый, как Юра!» Это значит — как Никулин. Или: «Так позволял себе со мной вести только Андрей!» Это — Миронов. Или: «Ты как Ролан!» Это — Быков... Я слушал эти его крики, слушал и в конце концов ответил: «Алексей Юрьевич, спасибо, никто никогда не делал в жизни мне таких комплиментов».
— Кстати, о Быкове. Вот кто бы радовался вашим последним работам в кино! Ролан Антонович, я знаю, вас очень любил. И сокрушался, что у вас не было серьезных предложений.
— Мы с ним действительно дружили. Хотя Ролан был глобалист, а я — вроде как вертопрах. Что не мешало мне серьезно работать, всегда, чем бы ни занимался. Все мы какое-то время (и Ролан тоже) ездили по концертам, это называлось «халтура», но халтурой никогда не было. Стоять на сцене перед зрителями, которые специально пришли «на тебя», — ведь это почти как перед Германом... Нет, я все-таки думаю, что класс артиста не зависит от серьезности предложений. Почти не зависит...
— Вы сказали: «Герман пишет фреску»,— и мне сразу на ум пришла Сикстинская капелла, в которой есть «Ад», «Чистилище» и «Рай»... «Хрусталев», на мой взгляд, «Ад». «Иван Лапшин» — «Чистилище». Можно ли ждать, что Герман однажды снимет свой «Рай»?
— Во всяком случае — не сейчас. То, что Герман всерьез и с размахом творит в замке Точник, — не райские кущи. Это уж точно!
Анна БЕРДИЧЕВСКАЯ
На фотографиях:
- ЭТОТ ПОРТРЕТ ЛЮБИМОГО РЕЖИССЕРА СДЕЛАЛ СОБСТВЕННОРУЧНО ЯРМОЛЬНИК.
- А ЭТОТ, ЯРМОЛЬНИКА, — ГЕРМАН