ПОЛЕТЫ ВО СНЕ И НАЯВУ

НОЧНОЙ ЭФИР СТРУИТ ЗЕФИР

ПОЛЕТЫ ВО СНЕ И НАЯВУ

Скоро на космодром Плесецк постепенно, но неминуемо переместится вся российская космичеcкая программа. Чего нам платить казахам за аренду их байконурских степей, когда у нас своя тайга не хуже? Уже сейчас Плесецк — самый работающий космодром мира, с него производится 40 процентов всех мировых запусков и 60 — российских. А работают там люди из прошлого, такие, какие жили только при советской власти — самоотверженные, преданные своему делу, не испорченные рекламой и излишней цивилизованностью

Идя в будущее, мы прощаемся с прошлым. Даже с тем прошлым, которое до слез жалко. Приехав в Плесецк, я как бы окунулся в далекое детство — за 30 лет прошедших здесь ровным счетом ничего не изменилось.

Люди там живут и работают, как когда-то: все заняты своим делом; за тем, что происходит за пределами города, особо не следят; душою открытые, но и секретов своих врагу не раскрывают... Я сразу провалился в шестидесятые годы: кругом военные, романтика и друзья-китайцы, к которым не подпускают особисты. А запах! Ракетное топливо, оно ведь свежим зефиром пахнет.

Космодром Плесецк — это чуть не пол-Архангельской области. Леса, леса. Пункты. Объекты. Дома. Заводы. Пустынные дороги, по которым чужие не ходят и не ездят... Расстояния, как в Москве, — час езды во все стороны, только все лесом. Жара и тучи слепней. Весь космодром — это одна большая в/ч. Тем не менее все, как в городе, — рейсовый автобус, например. «Штаб», «Узел связи», «Монтажно-испытательный комплекс», «Азотный завод» — названия остановок. Остановки с названием «Мэрия» нет, хотя здание мэрии есть. Оно раза в два меньше, чем здание офицерской гостиницы. Гражданская власть здесь свое место знает.

Сам город, однако, приятен. Кажется, что его моют шампунем с кондиционером как минимум два раза в день. Плюнуть некуда — все равно попадешь в урну. Умеют военные навести порядок! Спички упавшей не найдешь! Все упавшие спички вместе с деталями от ракет и прочим мусором вывозят грузовиками недалеко, в окружающий лес, и тоннами вываливают в полном соответствии с красноармейскими традициями: подальше от штаба, поближе к природе. Мусор, видимо, не простой, потому что в лесу гулять не рекомендуется. Никто и не гуляет.

Еще мусор сваливают в озеро, но под водой его не видно и местные жители ловят в озере рыбу. Из газет в киосках «Союзпечати» продаются только «Красная звезда» да «Плесецкие вести», а телевизор в Плесецке смотреть невозможно из-за плохого приема сигнала — сплошные рябь да шипение. Поэтому часам к девяти город вымирает.

В городе множество памятников, их есть кому ставить: на космодроме были две крупные аварии. Вообще, памятники здешние весьма оригинальны по конструкции, даже здешний Ленин никуда не показывает, а по-свойски держит руки в карманах, как наш сопровождающий — особист Миша (о нем ниже).

И ни одного милиционера я в городе не видел! Нет, райотдел в Плесецке, конечно же, есть, а вот преступности нет. Откуда ей взяться — приезжих сюда не пускают, а местные все друг друга знают. В подъездах мамаши оставляют коляски, во дворах сушится белье на веревках. Квартиры — хрущевки времен тех же шестидесятых... Жилье — бесплатно, электроэнергия — бесплатно. Пиво на рубль дешевле, чем в Москве, — кто, интересно, за него доплачивает? В ресторане за стольник можно вчетвером посидеть. С выпивкой. А зарплата простого особиста (о нем ниже) — 4,5 тыщи рублей. Жить можно.

Однако есть и свежие веяния. Например, в городском парке, в мусорном озере между лилиями плавают живые проститутки. Проститутки сидят в воде в противоположной от рыбаков стороне. Власти к проституткам относятся с пониманием: многие женщины города сидят без работы. Другое дело, что показывать свои прелести на улицах девушкам легкого поведения запрещено. Поэтому они держат прелести под водой до прихода клиентов. А это уже можно.

И как только мы подошли к озеру, девушки без бюстгальтеров из воды тотчас вышли и направились к нам:

— Здра-а-авствуйте, мальчики...

Цен на проституток я, оробев, так и не узнал, но, судя по тому, как опытные телевизионщики сразу же ушли куда-то с девушками, они не высоки.

А вообще-то нас, штатских лоботрясов, всегда и везде сопровождали двое: милейшая Анна — лейтенант и начальник пресс-службы, и милейший Миша — подполковник, начальник режима. Миша указывал, что можно снимать, что нельзя. Выяснилось, что снимать можно все, кроме номеров на деталях ракет. Номера и есть главный наш секрет. Глядя, как Миша постоянно тщится скрыть от нас какой-нибудь секрет, я даже посочувствовал ему — и зачем вообще было штатских пускать в такое замечательное место? Оказалось, все просто: запуск будет не военным, а коммерческим, и чем больше народу о нем от журналистов узнает, тем ракетчикам лучше. Знайте: «Космос-3М» должен вывести на орбиту сразу три спутника — наш, английский и китайский. А остальное журналистам знать не положено, в контакт с иностранцами нам вступать Миша не велел, хотя англичане и китайцы были обнаружены нами как раз возле пруда с плавающими лилиями. Все китайцы в белых рубашках и темных брюках. По сравнению с нашей толпой — шумной и в пестрых майках — они выглядят весьма странно: в Плесецке даже полковники ходят в шортах и майках, и только китайцы — стройными официальными рядами... но в том же направлении — к пруду, к пруду.

СТАРТ!

Вся территория космодрома для пущей безопасности еще разделена на несколько зон, перегороженных проволокой, но Мишу все знают, и у нашего водителя пропуск не спрашивают, только честь отдают.

У ракетчиков, как и у моряков, множество предрассудков, которые они называют традициями. Во-первых, в день старта весь город переодевается в камуфляж. Полковники и майоры вылезают из шорт и футболок, и весь город становится пятнисто-зеленым.

Есть и еще традиция, не для всех приятная, во всяком случае для феминисток: в день старта женщин на позиции не пускают. Я слышу дикие вопли с КПП — это визжит женщина Валерия, кажется с НТВ. Ее не пускают именно из-за ее женщинскости. Наша сопровождающая Аннушка остается на КПП, заминает скандальчик. Там они обе и остаются.

И это не дурная мужская прихоть. Оказывается, традиция вполне рациональна! Во-первых, если вдруг нештатная ситуация, все должны действовать быстро и четко по ее устранению, а не терять драгоценное время на спасание женщин и детей... Во-вторых, попробуйте надеть на женщину противогаз. Будет сопротивляться до последнего. У нее же макияж! А уж сунуть свое намазанное лицо в мешок с хлорпикрином никогда не согласится. Хотя положено.

Дело вот в чем. Ракета уже на столе и заправлена топливом, а как окислитель используется тетраоксид азота — страшный яд, хотя и пахнет зефиром. На случай его утечки всем и выдают противогазы. Их нужно проверить — надеть на голову и сунуть голову в мешок с хлорпикрином — слезоточивым ОВ. Проверяемся.

Идут последние приготовления. Мужики вкалывают. Не поймешь, кто такие, — все без чинов и званий, только номера на карманах. Секретность. Сразу видно — техника космическая, а люди наши: стыковочные отверстия не совпадают, и ракету двигают вручную. Все скопом — замаскированные под номерами рядовые, сержанты и полковники — начинают руками перемещать тонны на сантиметры...

— Да, мужики, — говорю, — работенка у вас.

— Это еще что! «Космос-3М» — легкая ракета. А вот когда «Молнии» запускают, там покорячишься!

Откуда-то снизу к ракете примыкают здоровенные бронированные кабели с бедро толщиной. После пуска они сгорают в адском пламени начисто. Я жалею: цветные металлы, метр кабеля, наверное, долларов под сто стоит. В другом бы городе давно мужики в металлолом снесли.

Я бы еще с удовольствием поболтал с капитаном, но Миша-особист показывает мне на часы — старт «ровно» в

14 час. 37 мин. 03 сек. Пора бежать отсюда подальше...

На полкилометра отбежали.

...«Три, два, один, пуск!..» Ничего не происходит... Мгновения тянутся мучительно долго. Это те самые «ноль три секунды», над которыми журналисты смеялись, — компьютер тестирует точность команд.

Взрыв! Ракета скрылась в оранжевом дыме. Нет, это не авария, просто при старте немного того самого тетраоксида все-таки попало в воздух. Немножко взорвалось не там, где надо...

«Пять секунд — полет нормальный!» В голубом небе мы видим ракету еще целую минуту. Внешняя связь сообщает, что произошло отделение второй ступени. Англичане и китайцы в экстазе, а мы бросаемся на место старта — поглядеть, чего там осталось.

...Стартовый стол покрыт толстым слоем окалины. Подъехала пожарная машина, из нее выскакивают солдаты, одетые в ОЗК, — аварийщики. «Газы!» — кричит командир. Основная часть тетраоксидного облака осела как раз на столе, его надо промыть. Оказывается, старт прошел с задержкой: башня раздумала отъезжать, но ребята ее сдвинули вручную, как буднично поясняет командир стартового расчета.

— Что значит вручную?

— Так, слава богу, старт-то у нас уже четырехсотый — научились обманывать бездумную электронику. Залезли в ту вон серую будочку на пятом уровне, там есть ручная гидравлика.

«От стола!» — это кричат аварийщикам. Они уходят по обгоревшей траве, и их поливают из шланга. Смывают яд. Да и охлаждают заодно. Жара-то какая, а они в резине.

— А нам можно помыться? — беззлобно шутят журналисты.

— Да пожалуйста! — и на толпу мгновенно направляется струя. А-а, кайф!..

Телевизионщики утром нарвали букет васильков, чтобы успокоить свою обиженную предводительницу, которую не пустили нюхать зефир. Теперь там, где были цветы, обгорелая черная трава. Оператор начинает ее снимать. К нему тут же подбегает Миша-особист и наступает на черное место ботинком:

— Здесь не снимать! Экологисты замучают. И так заманали уже судебными исками.

— За что? За падение отработавших ступеней?

— Нет, не за это. Здесь как раз мы здорово придумали: ядовитые ступени падают в Ледовитый океан, а там иски предъявлять некому. Хе-хе.

— Так за что же гринписовцы вас мучают?

— За обезьян...

Тут вот какое дело. С восемьдесят третьего года в Плесецке разрабатывалась программа «Бион». Макак запускали. Хотели разработать новые препараты против стрессов. Это был бы не только крупный шаг в науке, но и хорошие деньги в бюджет. Но именно эту программу и загубили экологические организации. Макак на доброе дело пожалели.

А еще «зеленые» очень боятся оранжевых облаков и ядовитого топлива. Нет, оно, конечно, ядовитое, спору нет, но на окружающую космодром действительность в отрицательную сторону почему-то не влияет: вокруг рыщут волки и медведи, а один раз прямо на космодроме рысь подстрелили. А зайцев тут вообще как грязи. И девушки дешевые. Я бы еще сюда приехал, честное слово...

Кирилл КОЛИКОВ