ТАНЕЦ С ГРАБЛЯМИ

ТАНЕЦ С ГРАБЛЯМИ

Сколько бы еще ни длилась нынешняя чеченская кампания, с нее уже потихоньку начинают возвращаться домой солдаты и офицеры. А в прессе появляются мрачные прогнозы: сейчас ребята вернутся с краденым или трофейным оружием и всех нас легко и весело отстреляют. Причина? Людям, пришедшим с войны, где мир четко делился на «своих» и «врагов», — жизнь в нашем обществе не нравится. Это показал афганский и предыдущий чеченский опыт. Стало быть, и на сей раз все будет так же.

Стоп. С какой стати? ТОГДА люди возвращались в общество, где им категорически заявляли: «Мы вас туда не посылали». То ли поза эта была удобной, то ли власть тогда не смогла никому объяснить надобность тех войн — но общество было настроено именно так. Сейчас ситуация иная: общество знает, за что воюют эти люди. И вроде относится к ним более или менее благожелательно. Откуда ж мазохистское предвкушение нового «чеченского синдрома»?

Боюсь показаться пессимистом, но, по моему ощущению, ожидания эти не совсем зряшные. Дело не в праведности или неправедности войны. Просто психика человека, пришедшего с ЛЮБОЙ войны, примерно одинакова: из мира быстрых, простых и жестких решений человек попадает в тихую, скользкую и запутанную гражданскую жизнь. «Да» и «нет» не говорите, резких движений не делайте, стойте в очередях, ждите ответа и тихо выцарапывайте себе тихое счастье, улыбаясь своим врагам.

Непривычно. Даже неприемлемо.

Специалисты говорят, что реакция неприятия «гражданки» у одних наступает быстро — буквально через две недели после возвращения. Эти две недели часто бывают отмечены жуткой боязнью гражданской жизни, «где надо быть дипломатом и извиваться ужом, а я к такому не привык». У других — года два идет мобилизация психики: любой ценой залечить раны, выжить, решить карьерные и личные проблемы. Но когда (казалось бы!) приходит некое равновесие и благополучие, начинается все то же самое: какого черта я пресмыкался, извивался и унижался?! Какая здесь серятина и преснятина! Какие тут на каждом шагу компромиссы и сделки с совестью! Хватит! Я ведь, если честно, не люблю эту жену. Я ненавижу эту работу. Я восстаю против этого лицемерия. И — пошло-поехало. Поиск товарищей по несчастью. Формирование жесткой корпоративной криминальной тусовки. Все так, как уже не единожды было после Афгана и после той Чечни.

Если мы вовремя не спохватимся — так будет и сейчас. Никакая праведность нынешней чеченской кампании не спасет.

Врачи, еще с прошлой чеченской кампании работающие над проблемой реабилитации пришедших с войны, у нас есть. Неглупые, чуткие, приличные, вменяемые люди. Скромные и непробивные. Терпеть не могущие саморекламы. Вот их слоган, поведанный мне одним из таких докторов: «Благотворительность на публику — это уже пиар». Результат нелюбви врачевателей душ наших к саморекламе предвидеть несложно: случись что — пришедшим с войны будет просто неоткуда взять информацию, ГДЕ им могут помочь. Те, кого «синдром» настигнет сразу по приходе с фронта, догадаются обратиться к военным медикам. А вот те, кого он застанет врасплох после пары лет вроде бы приличной гражданской жизни, могут и не догадаться, откуда пришла беда, — и заметаться. И спасет их, как ни странно, только назойливая общенациональная реклама служб реабилитации участников войн. Такая, чтоб доходила в самую-самую глубинку.

Ничего нового в этой практике нет. В шестидесятые годы, уже имея в арсенале неплохие медикаменты, американские врачи терпели поражение за поражением на ниве борьбы с гипертонией — и тоже потому, что больные не шли к врачам. Да что там больные — многие врачи не знали, что это вообще сколь-нибудь опасно. В сентябре 1972 года американский конгресс с подачи Элиота Ричардсона, министра здравоохранения в администрации президента Никсона, дал старт всеамериканской кампании по борьбе с гипертонией. Мозги обывателю промывали через все СМИ: иди к доктору или сдохнешь. К середине девяностых число американских гипертоников, находящихся под наблюдением врачей, выросло на 244%. Число излечившихся — на 103%. Та памятная кампания и многие последующие подобные акции показали: любые медико-социальные программы начинают работать только тогда, когда профессиональные сообщества врачей и психологов договариваются о минимальной координации действий, когда тот же «горячий телефон» — максимум из трех цифр и известен всей стране, когда элементарно написан бизнес-план. Вот этого-то у нас пока и не происходит.

Можно фыркнуть: мил человек, надо ж чем озаботился! У нас этих трехзначных телефонов нет не для одних ветеранов Чечни — у нас ни для кого таких программ не писано! У нас транспорт и подземные переходы не только для инвалидов войн — вообще для инвалидов не приспособлены! И почему это для «чеченцев» надо создавать систему образовательных кредитов? А может, в ней инвалиды детства больше нуждаются?

Я все прекрасно понимаю. Пришедшие с этой войны не смогут воспользоваться ни трехзначным «горячим телефоном», ни образовательными грантами, ни трамваем с подъемником для инвалидных колясок НЕ ПОТОМУ, что этого не сделали ДЛЯ НИХ, но потому — что это не сделано НИ ДЛЯ КОГО. Не испорчены мы финтифлюшками гражданского общества, нету их у нас! Ну так не все ли равно, с кого нам начинать строить эти финтифлюшки — с гипертоников или с «чеченцев»? Все равно это все придется делать. Как? Не знаю, я не спец по строительству гражданских институтов. Я более или менее знаю, как нам НЕ НАДО действовать. Очень боюсь, что наши чиновники «решат» проблему предоставлением «чеченцам» очередных льгот и квот. Не обеспеченных ни бюджетными деньгами, ни вообще хоть чем-то. И вся «политика государства» выльется в очередное стояние ребят в очередях (простите за невольный каламбур). Что лишний раз убедит вчерашних воинов, что «гражданка» — полная мерзость.

В общем, перед нами снова стоят грабли. Уникальность ситуации в том, что на этот раз в комнате не темно. Грабли прекрасно видны. Можно не наступать: все пройдено тыщу лет назад. Советский Союз, выигравший архисправедливую с его стороны Вторую мировую, получил миллионы дезадаптированных — потому что не осознал проблему и не собирался ее решать. США, проигравшие неправедную и ненужную вьетнамскую войну, сумели предотвратить формирование в обществе закрытой и агрессивной касты ветеранов и инвалидов Вьетнама — потому что вовремя спохватились и стали действовать.

Борис ГОРДОН