МАШИНА БЕЗВРЕМЕНЬЯ

МАШИНА БЕЗВРЕМЕНЬЯ

Как-то странно нынче смотрятся поздние советские фильмы, правда? Дефицит, очереди, словечко «достал», продуктовые наборы, партсобрания... Детские кошмарики просто. Смотришь и понимаешь: никогда, никогда уже этого не будет!.. Но вот недавно я, сам того не подозревая, купил билет на машину времени и попал в прошлое. Точнее, в трещину между двумя мирами. Там меня изрядно помяло...

«Сумерки — это трещина между мирами».
Карлос Кастанеда

Для начала немного о машине времени. Данный аппарат, оказывается, начал разрабатываться Советами еще в 1956 году, впервые обкатан в 1959 году (испытатель — Г.И. Лысенко), а в серийную эксплуатацию вступил в октябре 1962-го. После чего в 1978 году производство таких машин было прекращено.

Машина представляет собой небольшой (23,53 м) дюралевый моноплан с двумя пропеллерами, стартующий из полузаброшенного и полуразрушенного аэропорта Быково. Над расстоянием, которое нормальный самолет преодолевает за полтора часа, наш «Ан-24» трудился четыре с половиной часа. Вообще-то он должен был трудиться три с половиной, но дул сильный встречный ветер, почти равный скорости самолетика, и мы летели на целый час дольше. Затем этот стрекозоид долго порхал над коротенькой посадочной полосой, на которую самолеты большего «калибра», чем «Ан-24» и «Як-40», просто не «помещаются». По выходе из самолета я обнаружил, что в стеклянном здании аэровокзала конструктивно не предусмотрена канализация, а туалет типа «сортир» располагается метрах в ста и представляет собой побеленную будку с буквами «М» и «Ж», каковую я немедленно посетил с целью ознакомления... Таксист попросил с меня за доставку от аэропорта 600 рублей, но легко согласился на 100. И я поехал в небольшой провинциальный городок, через который даже железная дорога не проходит. А именно — в прославленный на всю страну город-курорт Геленджик, в ту его часть, что называется Кабардинка.

Я ехал проведать жену, которая с моим чадом укатила на месяц в эту Кабардинку, типа отдыхать. Это была явная блажь, с которой мне справиться не удалось.

— Галя! А не лучше ли в Турцию на две недели или в Болгарию на три? — осторожно спрашивал я.

— Нет, я хочу на месяц! — упорствовала засранка. — Так ребенку полезнее. Тем более что месяц на Русском Юге обойдется дешевле, чем две недели в твоей Турции.

В результате дешевле оказалось совсем ненамного, а ребенок там просто заболел и всю дорогу кашлял, ибо капризные погодные условия Русского Юга не идут ни в какое сравнение с гарантированным теплом Турции или Испании. За границей наш Тема никогда не болел, даже несмотря на постоянные громадные перепады температур из-за обдувающих ледяным воздухом кондиционеров, натыканных в каждое помещение. Да и КПД отдыха на Русском Юге гораздо ниже заграничного. Опыт показывает, что примерно половина времени отдыха приходится на:

— дождливую прохладную погоду,

— штормы,

— пронизывающие и страшно раздражающие ветры с гор или с моря.

В местной поликлинике моя жена сидела на приеме к детскому врачу два часа. Потому что вся приемная была забита кашляющими детьми. И это в июле!

...Как раз за пару месяцев до своего отлета на Русский Юг я посмотрел по ТВ фильм «Будьте моим мужем», где показаны все прелести отдыха на море при Советах. Даже слегка, но с облегчением поностальгировал, увидев пляж, напоминающий муравейник, койко-места в сараюшках, длинные хвосты очередей в мухосраные столовки. Вспомнилось детство и, казалось, навсегда ушедший от нас совок...

Отвыкшие за последние десять лет от свинообразного отдыха, привыкшие, напротив, к Турциям да Испаниям, капиталистически заточенные москвичи наивно полагали, будто за десять лет нашего небытия на Русском Юге, истосковавшиеся по клиентуре южане в корне переменят свое отношение к отдыхающей клиентуре, отстроятся, перестроятся, научатся попервоначалу натужно, но все же улыбаться, мыть руки и тарелки, заменят алюминиевые вилки на хотя бы стальные... Увы, здесь ничего не изменилось. Я словно во времени перенесся — те же петушки на палочках, те же раздолбанные вазовские «копейки», что и 20 лет назад. Но если раньше прелести Русского Юга нами воспринимались как данность, то теперь, познавшие другие моря и «звездатые» отели, москвичи хмуро обменивались впечатлениями друг с другом... Любопытное наблюдение — москвичей здесь немного, но они упорно обмениваются ужасающими впечатлениями от нового открытия Русского Юга только друг с другом, поскольку жители других городов этих стенаний просто не понимают: им не с чем сравнивать, провинциалы по заграницам почти не летают. Они привыкли к ТАКОМУ «отдыху» и ужасов его не различают, не имея иной системы координат. А аборигены, те еще со времен совка привыкли к нетребовательным отдыхающим. И искренне не понимают московского недовольства.

...Покупаю персик во время одной из экскурсий, хочу съесть и задаю вполне невинный вопрос:

— Где здесь можно его помыть?

— В речке, — после некоторого раздумья отвечает тетка-продавщица.

Поскольку речка находится черт знает где, метрах в ста внизу, в ущелье, я понимаю, что ответ был чисто теоретическим. Так же, как и вопрос.

— А зачем его мыть? — недоумевает меж тем тетка. — Мы так едим. И все отдыхающие у нас так едят.

— У меня так не получится.

— Почему?

— Я из Москвы.

— А-а...

...Хозяйка домика, где жила Галка, обозвала мою жену «фильдеперсовой». Из контекста я понял, что слово сие на местном диалекте означает на редкость капризного, изнеженного отдыхающего.

— Почему «фильдеперсовая»? — интересуюсь.

— А как же? Ходит везде с сотовым телефоном. На пляже шприц нашла и недовольна...

Шприцев на пляже действительно много, равно как и прочего мусора. А тот шприц, которым Галка была особенно недовольна, качался в прибойной коричневой волне прямо с иглой, норовя ужалить входящего в море гражданина своей потенциально спидоносной иглой. Вообще весь Русский Юг — сплошной мусорный край. Порой мусорные завалы тянутся сотнями метров вдоль тротуаров. Любой поход в горы начинается и заканчивается возле свалки. Мусора нет только на проезжей части и иногда на тротуарах. Наибольшую долю мусора составляет битое стекло. Если встать в любом месте вне проезжей части, в радиусе двух метров обязательно найдется от трех до десяти осколков пивной бутылки. Ощущение такое, будто несколько лет над побережьем шли бутылочные дожди... По пути на море мы каждый раз проходили мимо дохлой собаки, но перейти на другую сторону дороги не могли: там лежала дохлая кошка и изрядно воняла, а собака уже хотя бы успела мумифицироваться.

Когда Черное море штормит, купаться в нем не рекомендуется. Не потому, что волны, а потому, что цвет прибоя из-за грязи коричневый, а на поверхности моря плавают отходы, словно туда вывалили три-четыре мусорных бака. Плыть приходится, стряхивая с руки намотавшиеся полиэтиленовые пакеты, отталкивая дохлых медуз, огибая огрызки, женские прокладки, пластиковые бутылки, пустые зажигалки, размокшие окурки, сторонясь чьей-то нерастворимой харкотины. Москвичи в такую погоду почти не купаются, и только загорелые до черноты местные пацаны лет 12 — 14 с дебиловатыми лицами — явно будущие клиенты отечественной пенитенциарной системы — раз за разом прыгают с пирса в коричневую пену.

В более погожее время для того, чтобы пройти к морю, нужно тщательно планировать маршрут, дабы не наступить на чью-то руку или ногу, а уже заходя в море, несколько раз попросить граждан подвинуться, ибо не только на суше, но и в воде — не протолкнуться... Придя впервые на городской пляж и узрев сие столпотворение, я поводил глазами по сторонам и ткнул пальцем вправо:

— Галь! Вон же есть почти пустой пляж за заборчиком. Давай перелезем.

— Туда нельзя. Оттуда выгоняют. Это пляж детского туберкулезного санатория. Здесь же кругом детские здравницы.

Я чуть не поперхнулся. От туберкулезного пляжа нас отделяло не более четырех метров и железный заборчик.

— А ты не боишься палочки Коха? — спросил я обычно осторожную жену. — Ведь микробу через этот заборчик перелезть — как два пальца...

— У микробов нету пальцев! — строго сказала жена и опустила лямочки купальника — для пущего загара.

Я замолчал, сраженный неопровержимой женской логикой. А через некоторое время раздраженно переключился на сына:

— Иди давай быстрее купаться: нам еще в казенный душ успеть надо.

— Зачем в душ, дома из бутылок помоемся, — беспечно ответило чадо.

...Мытье из пластиковых полуторалитровых бутылок с нагретой на солнце водой — горделивое изобретение моей жены (кстати, возьмите на заметку на случай войны, каких-нибудь стихийных бедствий или отдыха на Русском Юге: вода за несколько часов нагревается градусов до семидесяти по старику Цельсию). Поскольку душа в снимаемом нами домике не было, хозяйка объяснила, что все прежние отдыхающие «прекрасно мылись в душе пансионата через дорогу, а идти до него всего пять минут».

Стоит одна «помывка» в пансионате 15 рублей. Работает душ два часа в день, а моется в нем весь пансионат и все окружающие «дикари». Для этого существует особая конвейерная технология, выработанная путем самоорганизации моющихся тел — первый человек заходит в душ на несколько секунд, чтобы намочить голову, тело и мыло с мочалкой. Затем он из-под душа выходит и свободно намыливается, освобождая душирующее устройство для следующего гражданина, которому пора приспела мыло смывать.

Как вам описать этот душ? Один раз я посетил его и понял, что в дальнейшем буду мыться только из бутылок: так гораздо чистоплотнее. Анализ, каковым является подетальное описание, не даст яркой синтетической картинки, которая открывается перед изумленным взором посетившего душ гражданина. Попробуйте представить себе обвалившийся кафель, черную плесень по углам, три трубы, две из которых без душирующего ситечка над головой, а в третьей, которую только и можно назвать собственно душем, по каким-то загадочным сантехническим причинам не регулируется вода. То есть под ним можно мыться только холодной водой или только кипятком. Поэтому все моются холодной. Свет в это помещение проникает через крохотное окошечко под потолком... Я не был в Дахау, но уверен — там душ был лучше, чем в пансионате «Кабардинка», во всяком случае чище. Все-таки немцы хоть и злые ребята, но аккуратисты. Да и денег они с заключенных не брали.

В современном мире редко-редко можно найти отель, в котором номера не оборудованы туалетом и душем. Потому что сначала нужно обеспечить человека элементарно необходимым, а уж потом заставлять его отдыхать. Но советская власть человеков за людей не считала и оттого понятием «душ» не оперировала, а оперировала всегда лишь военным термином «помывочный пункт». Оттого строила санатории, гостиницы и пансионаты с душем и туалетом в конце коридора. И подобными скотобазами ныне застроен весь берег Черного моря. По уму все это надо бы снести бульдозерами вместе с халупами частного сектора и начать жизнь с чистого листа. Или отдать половину побережья в аренду туркам лет эдак на 99. Они построят и налоги заплатят живыми деньгами. Может быть, тогда на побережье прекратятся отключения электричества и воды, которые так украшают жизнь отдыхающих. Представляете картину — аккумулятор садится, а сотовый телефон зарядить нельзя: в розетке тока нет.

Гораздо неприятнее электрических перебои с водой. И так-то вода на Русском Юге не фонтан — откроешь поутру кран, а оттуда течет молоко. Потому что много в этой воде кальция. Но более всего меня не примеси бесили, а расположение крана и раковины. Раковина стояла на земле, и чтобы почистить зубы, приходилось становиться на четвереньки или садиться на корточки...

Однажды знаменитого нашего режиссера Эльдара Рязанова поселили в провинциальной гостинице в роскошном номере с роялем, при этом в номере была только одна розетка — под роялем, на стене возле самого пола. И чтобы побриться, нужно было становиться на четвереньки и лезть под рояль. Бриться таким образом Рязанов почел для себя унизительным, ворвался в кабинет директора гостиницы, когда в нем шло какое-то совещание, кипя от злости, воткнул вилку в розетку и стал демонстративно бриться. Директор был поражен подобным московским «хамством» и привередничеством, однако номер режиссеру поменял на другой, с розеткой повыше. Но без рояля.

Сидя однажды на корточках около раковины, я вспомнил этот случай, взорвался и сказал жене, обведя рукой окрест:

— Галя! В конце концов все это — вопрос национального самоуважения! Почему люди позволяют обходиться с собой как со свиньями?! И еще потом взахлеб рассказывают дома, как хорошо отдохнули на юге! Свинство так жить! И свинство в квадрате — не осознавать своего свинства! Не зря за границей немецкие дети, показывая на русских детишек пальцами, говорят: «Руссиш швайн». Они правы! Значит, что-то есть в русских, что проявляет себя даже за границей, когда все хотят выглядеть приличными людьми в глазах цивилизованной Европы. Все русские — свиньи, Галя! И я тоже — свинья, раз оказался в свинарнике. Нам, русским, нужно по капле выдавливать из себя не раба, а свинью! Я уже только наполовину свинья. Ибо я свинья, осознавшая свое свинство. Оглянись! Эти помойки, эти туалеты...

— Кстати, о туалетах, — перебила Галка. — Нужно бумаги купить. А то я случайно оставила в туалете наш рулон, так его постояльцы за день весь изосрали.

О-о, эти южные туалеты с острым и въедливым запахом дерьма! В средней полосе таких нет. После непродолжительного сидения в южном туалете футболка и шорты насквозь пропитываются запахом и еще в течение получаса после выхода источают неповторимое амбре. Я запомнил эти туалеты еще с той поры, как отдыхал двенадцать лет назад в Сочи со своей любовницей.

— Любимая, — частенько говорил я ей. — От тебя амбре.

— Ничего, — отвечала она. — Скоро выветрится. Зато мы на юге...

С тех пор непритязательность среднего россиянина почти не изменилась. И только нюхнувшие заграничной цивилизации москвичи, собравшись перед отлетом в аэропорту компактной кучкой на московский рейс, наперебой жалуются друг другу:

— Ну что за сервис, боже мой! Попросили в ресторане 500 граммов вина, так она вместо того, чтобы принести графин и фужеры, притащила два наполненных стакана и четыре стопки. А условия проживания!..

— И не говорите. У нас в санатории душ работал через день... Но зато цены на еду с заграничными не сравнить. В ресторанчике с вином посидеть — по стольнику на брата.

Добавлю от себя, что столовки еще дешевле. Например, к моменту открытия единственной столовки в нашей Кабардинке в нее выстраивалась гигантская очередь. Потому что комплексный обед там стоил 30 рублей. Мы туда не ходили, чтоб время не терять. Мы ходили в частные ресторанчики, хозяева которых уже слышали, что пищу клиенту должен подносить официант, но еще не догадались, что чай не должен напоминать тепловатые помои, а кофе не стоит подавать в замызганных, расцарапанных пластмассовых чашках.

А еще очень сильно раздражают местные официантки — тем, что постоянно что-нибудь забывают — то ножи, то чайные ложки, предоставляя клиенту возможность размешать сахар черенком вилки...

— Девушка, я полчаса назад просил хлеба.

— Сейчас принесу.

— Погодите. Борщ унесите тоже: он за эти полчаса остыл. А мне принесите горячий вместе с хлебом... Что вы на меня так смотрите, как будто я вам в душу плюнул? Я не ем холодный борщ, я из Москвы.

— А-а...

Справедливость заставляет отметить, что наступление капитализма на социализм уже началось. Два мира, две системы сталкиваются между собой, зажимая промеж себя несчастных отдыхающих неразрешимыми дилеммами. Капитализм захватывает отдельные плацдармы, которым не грозят отключения воды и света. Только вот в эйфории победы цены за эти островки комфорта капитализм назначает какие-то совершенно немыслимые. Например, четырехзвездочный отель «Надежда» полагает, что его услуги стоят от 150 долларов в сутки. Это весьма странное сумасшествие, поскольку абсолютно не соответствует ни местным природным условиям (негарантированная погода), ни уровню окружающего сервиса. А если учесть, что пятизвездочный отель в той же Турции можно найти по цене в три раза меньшей... Да и дорога самолетом от Москвы до Антальи туда и обратно обойдется немногим дороже, чем от Москвы до того же Геленджика — 200 долларов против 115.

В основном, Русский Юг берет не дешевизной питания (цены на еду, например, в Болгарии примерно сопоставимы с нашими), а невероятной дешевизной билетов на поезд (36 долларов купейный билет туда-обратно от Москвы до Анапы или Новороссийска). В расчете на семью получается солидная экономия. Но по мне лучше неделю отдыхать за границей, чем месяц мучиться и унижаться на Русском Юге. И не говорите мне, что у нас нищая страна, граждане которой не могут себе позволить... У тебя нет денег? Прекрасно, так используй свой отпуск для того, чтобы их заработать, если на госпредприятии тебе не платят! «Работать, а не унижаться!» — вот мой лозунг. Но есть и другие лозунги...

«Подумаешь, какие нежные!» — вот основная формула отношения местного населения к приезжим. Зачем освещение на улицах, если ночью «отдыхающие» (не могу не взять это слово в кавычки) могут спокойно с фонарями походить, как в деревне?.. К чему убирать мусор, если никто не жалуется?.. К чему кондиционер в экскурсионном автобусе в тридцатисемиградусную жару, если от пота еще никто не растаял — не сахарные... Они стоят друг друга — гости и хозяева.

Тяжелый дух провинциализма в худшем смысле этого слова царит на Русском Юге... Вот, например, поехали мы на экскурсию смотреть дольмены (это такие древние захоронения). И скажу я вам, наш пожилой автобус с трещинами по всему лобовому стеклу и затертыми плексигласовыми боковыми стеклами, через которые пассажирам ни черта не было видно, выглядел гораздо лучше нашего же экскурсовода. Экскурсовод представляла собой толстую неопрятную тетку с грязной сумкой через плечо. Теткино ухо было почему-то завязано окровавленным бинтом. Она будто вышла из района активных боевых действий. Причем принимала в них непосредственное участие... Подойдя к дольменам, она понесла какой-то бред об отрицательных и положительных энергиях, которые исходят от захоронений (традиционно, кстати, превращенных в свалки мусора). Теткин бред внимательно слушали провинциалы из нашей группы. Судя по выговору они все были из Челябинска. После чего экскурсоводша совсем разошлась:

— Видите, возле дольменов многие тряпочки подвязывают на ветках деревьев, чтобы исполнились их желания. Но я вам скажу — это все не наше, это язычество, так делать не надо. Лучше покреститься, помолиться, мы же христиане.

Меня замутило, и я отошел от группы челябинских христиан... Всю обратную дорогу экскурсовод рассказывала нам в микрофон про своего кота, который ищет на огороде и жрет целебные травки: «потому что природа, она сама понимает...»

...Любая продающаяся на Русском Юге чушь — деревянные колечки, бусы, каменные брелочки, сережки и прочая дребедень — с провинциальной непосредственностью нарекается здесь «целительной» и «помогающей от сглаза».

...В один из последних дней мы зашли на передвижную выставку уродов: в банках с формалином болтались всякие двухголовые зародыши, легкие курильщика и печень алкоголика, а в углу выставочного зала почему-то сидел восковой Петр I. Главный урод, надо полагать.

— А вы знаете, какая фамилия была у Петра I? — хитро спросила тетя-экскурсовод, которая от нечего делать сопровождала по выставке нас троих.

— Романов, — пожала плечами Галка. — А что?

— Удивительно, — обрадовалась экскурсовод. — Вы первые, кто это знает. Я уже месяц у всех спрашиваю.

— Мы из Москвы.

— А-а...

Хотя, честно говоря, от московской прописки тут ничего не зависит. И от финансов тоже. Я четко понял для себя одну вещь — на Русский Юг приезжают отдыхать в основном те, кто считает для себя допустимым швырнуть бутылку о тротуар, бросить использованный тампакс в море или огрызок на пляже. Те, кто, не стесняясь, носит футболку с надписью «ЛДПР» и не знает фамилию Петра I. Вас не оскорбит слово «быдло»? Тогда я его употреблю. Здесь много быдла и мало случайных людей.

Чтобы ездить на Русский Юг, недостаточно быть бедным, нужно еще не уважать себя. Русский Юг — это состояние души. В Москве быдла тоже полно. Многие «новые русские», раскатывающие на дорогих лимузинах и имеющие свои предприятия, до сих пор живут в панельных домах, вместо того, чтобы уехать в загородные коттеджи. Привычка. Отсутствие вкуса к нормальной жизни.

Мой хороший приятель, купивший в прошлом году квартиру за 70 штук баксов, до сих пор вывозит детей отдыхать в Крым — на выгребные сортиры. Говорит, нравится. Привык и лень привычки менять.

А в палаточном городке, что живописно раскинулся возле самой большой кабардинской помойки, я видел большой серебристый лупоглазый «Мерседес» с московскими номерами. Вот тоже человек «отдыхать» приехал с семьей. В драной палатке. Тоже привык, наверное.

Все-таки свинство — это состояние души, Галя...

Александр НИКОНОВ