ИЗ-ЗА УМОЛЧАНИЯ...
Катастрофы прямо-таки преследуют нас в последнее время. Но их было много и в недавнем прошлом, и, может быть, отчасти оно потому многим казалось безоблачным, что власть и пресса о катастрофах молчали.
Этим летом в «Новой новгородской газете» очевидцы вспоминали о событиях четвертьвековой давности, когда в нашем городе в семейное общежитие врезался шедший на посадку самолет «ЯК-40». Днем, у всех на глазах. Даже местные газеты о трагедии тогда не сообщили. Продолжали писать про ясное небо над городом и про то, что маргарин полезнее сливочного масла. Центральная пресса тем более молчала. Позже, ночами слушая зарубежное радио, узнаю от «Свободы», что у нас в Новгороде были большие жертвы, цифры сегодня не помню, Китай говорил про взорвавшуюся бомбу над нами, мы в пику говорили, что не наш, а их самолет врезался в пятиэтажный дом. Слухи — это ведь дело такое: раз нет информации в прессе, они будут множиться и заводить нас на разные кривизны. Вычитал я тут в июльском вашем номере у Максима Соколова, что простой свободы слова без кавычек мы боимся как черт ладана, верно ведь, верно...
Итак, работал я тогда на полупроводниковом заводе им. Ленинского комсомола. Тут уж, извините, я не могу не позволить себе некоторые характеризующие ту жизнь подробности. В народе наш полупроводниковый прозвали полупьяным — даже в самые невинные технологии включались промывочные спирты. После того, как на одной свадьбе ушло в небытие сразу семеро «смелых», эти спирты заменили безопасным ректификатом. Зелья этого было завались, и после обеда в КБ, да и в цехах очень хотелось часок вздремнуть. Спали все: сборщицы приборов, слесари и токари за своими верстаками и станками, начальство в кабинетах, мы спали, привалившись к кульманам. Партком, чтобы как-то разогнать дрему, придумал после обеда мероприятия: то слушали стихи, то прорабатывали речи Брежнева. Любили у нас выступать с воспоминаниями военные, им, да и другим тоже, незаметно вкладывались в карманы плоские фляги . Отставной майор, бывало, после нескольких граммулек из фляжки так входил в свою прошлость, что чересчур реально изображал треск пулеметов, взрывы снарядов, стоны раненых.
И вдруг во время такого выступления мы наяву увидели в окно черное взметнувшееся пламя. Подумали, что горит баня, мелькнуло: лучше б женская. Потом кто-то из партийных закричал: «Это обком! На выручку!» И завод бросился на выход. Наше предприятие было самым крупным в городе, аж пять тысяч человек. Что творилось в проходной... Всем хотелось спасать обкомовцев. Бежали через мост на площадь Победы, к нам влилась толпа водников с баграми и топорами, в универмаге «Русь» близкие к цели покупатели покинули очереди. Помню из здания КГБ, придерживая фуражку, выбежал Ванюшка, он же капитан Путятин, но тут опять требуется отступление.
Не знаю, по какой причине мы набирались мудрости и ума, но наше сонное «закрытое» предприятие поставило Новгороду (может, поэтому он и стал Великим) много выдающихся личностей. Путятин со временем станет полковником КГБ, Володя Арсенков директором типографии, Коля Дорогушкин уйдет ненадолго в обком, а я вот, после того как уволят, стану, и тоже ненадолго, членом Союза писателей. Словом, настоящей кузницей кадров был наш полупроводниковый завод. Даже второй секретарь обкома и, как сейчас говорят, мэр города выйдут из нас. Может, потому, что завод расположился в здании дореволюционной гимназии и знания, которыми были пропитаны стены, во время сна как бы входили в нас?
Оказалось, что горит не обком, как бы мы жили без него? А за ним на проспекте Карла Маркса белым термитным пламенем полыхает упавший хвостовым оперением на асфальт самолет. Вторая его часть дымилась где-то между вторым и третьим этажами. И все место происшествия уже окружено пожарными машинами, милицией, которая стаскивала с деревьев мальчишек, в том числе и моего одиннадцатилетнего сына. Завод «Волна» прибавил еще тысячи четыре зевак. Там и сям возникали две одинаковые в шиньонах женщины и советовали не волноваться: погибло, мол, всего двое, лежачая старушка и хулиган-алкоголик. (Потом один «шиньон» будет периодически возникать на всяких творческих собраниях литераторов.)
По городу ползли слухи. Из-за молчания газет помню я размечтался: зачем летчику было врезаться в жилое общежитие, пусть бы ему Бог подсказал нажать какую-то там педальку и разрушить нашу лживую типографию. Володю Арсенкова было бы жаль, талантливого журналиста Н. — тоже. Но все-таки, как мне сообщил мой хороший знакомый из горисполкома, тогда бы не было сорока двух гробов. Дальше в моем мозгу на очереди стояло здание КГБ. Напомню еще раз, было это 25 лет назад, вот такой тогда экстремист я был.
Марк КОСТРОВ, писатель
Великий Новгород
P.S. В июне по нашей области пронесся ураган. Вездесущая «Свобода» на другой день сообщила о трех погибших, наши же газеты пишут, что серьезных повреждений нет, зафиксировано лишь два вызова «Скорой». К счастью, у нас есть на радио молодежь, она сообщила то же, что иностранцы.
БЕРЕГИТЕ БЫКОВА
Жаль, если для моего письма не найдется места. Господа из «Огонька»! Вы что, играете в самокритику? Вам нравится отдавать своих авторов на растерзание? Вы прямо-таки высекли своих журналистов, опубликовав письмо под названием «Ненаучная фантастика», — К. Коликова, статьи которого я мало знаю, но теперь буду читать внимательно, и моего, да и не только моего, любимого автора Дм. Быкова. Тем более что Быкова высекли походя, огульно и бездоказательно — вот, мол, какие мы самокритичные и смелые в «Огоньке». Однако почему-то забыли, что именно Дмитрий Львович (его отчество я узнал из благодарственного письма Бориса Ельцина, которое, кстати, вы тоже напечатали в «Гласе народа») берется за, скажу так, самые-самые острые политические темы, не боясь высказывать свое собственное и, подчеркиваю, независимое от конъюнктуры и общественного мнения суждение.
Грубо говоря, вы перебдели, сами себя переиграли в якобы открытости своей. Я мог бы и не писать об этом, но мне совсем не хочется видеть ваш журнал беззубым, самоуспокоенным, пресным, неинформированным — а это все дает вам, господа самокритичные, и Дмитрий Львович тоже. Да плюс еще талант и замечательное владение словом. Вот уж поистине прав Козьма Прутков: что имеем не храним, потерявши — плачем...
Дмитрий ГОРСКИЙ, программист, 27 лет
Мытищи Московской области
Детский лепет
«МОЖНО ЛИ ЖИТЬ БЕЗ ТЕЛЕВИЗОРА?»
КРИСТИНА, 12 ЛЕТ: «Мне легко без него — я много гуляю. Но и совсем без него нельзя — он информацию людям дает».
КСЮША, 10 ЛЕТ: «Да, я думаю, можно. Сейчас, например, когда его нет, я играю в приставку. А когда он был, смотрела сериалы. Пока мне без него совсем не скучно».
СЕРЕЖА, 7 ЛЕТ: «Нельзя, ведь всегда хочется его смотреть. Всегда-всегда! Я смотрю все подряд, что показывают».
КОСТЯ И АНЯ, 10 И 12 ЛЕТ: «Конечно, без телевизора жить можно. Скучно, да, но только немножко-немножко».
ГРИША, 11 ЛЕТ: «Нельзя без телевизора. Из фильмов я смотрю только боевики. А что еще смотреть?»
НАСТЯ, 5 ЛЕТ: «Без него лучше, потому что он глаза портит. Я порчу глаза мультиками. Если бы его не было? Жили бы без него, и все».
Опрашивала детей Маша ПОДОЛЬСКАЯ