А вот и та дама, что в дом поселится (а в прошлом недавнем была крановщица)...
ДОМ, КОТОРЫЙ ПОСТРОИЛ ...КТО?
Заголовок и первую строчку каламбура, навеянные Маршаком, я произнес в редакции, еще не отправившись в Орел, чтобы потом поведать о явлении хотя и не эпохальном, но для его участников чрезвычайном — вселении в новый дом. Чрезвычайном потому, что новоселами были люди, переезжавшие не с улицы на улицу, а прилетевшие чуть не с другой планеты. Нашу, обжитую, часть глобуса там называют «материк», хотя формально и та часть суши не отделена от «материка». Планета эта — Крайний Север. Более точный адрес — Норильск.
Недаром говорят: изреченное слово (нет, не ложь) материализуется. Не успел заглушить моторов самолет, а духовой оркестр врезать во всю мощь своих легких — трап уже подкатил к борту. И первой среди прилетевших материализовалась «та дама». Правой рукой она прижимала одуревшего от перелета кота, а за ее левую руку уцепился трехлетний малыш. «Та дама» оказалась полной тезкой и однофамилицей последней императрицы — Александрой Федоровной Романовой, ну и, как вы уже догадались, — крановщицей (вот и не верь после этого в мистику!).
История Александры Федоровны показалась мне типичной для переселенцев. Все они относительно молоды: пятидесятилетние плюс-минус годков пять туда или сюда, выглядят соответственно возрасту — а все пенсионеры. Мне достаточно часто приходилось бывать «на Северах». Обычные разговоры среди уже поживших там были: «Еще годок-другой — и домишко где-нибудь прикуплю на материке...» Не только за романтикой ехали по комсомольским путевкам и без, но и вовсе не с тайной мечтой хоть в старости пожить по-людски, косточки на материковом солнышке погреть да внуков земными радостями побаловать. В начале 90-х все эти мечты рухнули, прикопленные денежки превратились в золу, а бывшие романтики — в пленников Севера. С дырой в кармане ты нуль. В одном только Норильске зависли 36 тысяч пенсионеров. А что такое Норильск сегодня? Тут я должен произвести небольшой залп из цифр. Население на круг — с четверть миллиона. «Норильский никель» — РАО, созданное в апреле 1994 года, — ныне крупнейшая в мире компания, выдающая 20% мировой добычи никеля, столько же платины, 40% палладия, немерено меди, кобальта, а также золото и серебро, мудреные селен и теллур. В России же у «НН» практически нет конкурентов. В производстве никеля, меди, платиноидов доля «Норильского никеля» в нашей стране составляет от 60 до 95%. Это одна сторона дела. Другая: а выгодно ли горбатиться трудовому люду ради чужих денежек и славы? По полгода совсем не видеть солнца, выкрашивать зубы от недостатка его лучей и прочих полезных витаминов? В официальной справке, выданной пресс-службой «Никеля», среднемесячная зарплата за прошлый год — 9910 рублей. А на пресс-конференции поправили: в этом году она уже вдвое больше — 18 тысяч. Не знаю, как она измеряется, эта средняя, но полагаю, за такими деньгами многие могут ринуться хоть к черту на рога. Поэтому мысль о переселении пенсионеров не только гуманна, но и экономически продуктивна. Жилье на Севере имеет двойную цену. Продать квартиру сложно, да и деньги получишь невеликие. А вот построить дорого — каждый приплывший или прилетевший с материка кирпичик или болтик превращается в «золотой». Что же делать? Ничего — шевелить мозгами. Помочь людям (пенсионерам) да и себе — предпринимателям — как-то выбраться из этой прорехи. А выбраться можно (как это ни банально звучит), только навалившись всем миром. Вот и навалились. Пенсионер может свою северную квартиру сдать РАО за определенную сумму, продать (кому угодно), оставить детям, внукам, если таковые желают остаться и повкалывать за деньгу, которая на материке и не приснится. Но на эти деньги нового жилья не поднимешь. А где взять еще? У государства? Прежние положения о Северах не работают, хотя, бывает, какие-то крохи обломятся. Поэтому решили: дадим свои средства под разными видами выплат и компенсаций, чтобы действительно заслужившие того люди смогли уехать куда душе угодно и там сразу же обрести крышу. Я не буду подробно рассказывать о всех тонкостях этой экономической конструкции. Но отвечу только на вопрос, поставленный в заголовке: так кто же построил дом? А все вместе: и промышленник, и олигарх, и губернатор, и, понятно, сам строитель. Один на свои земли приглашал, другой обеспечивал деньгами (в общем и целом), третий давал их непосредственно живыми. Все вместе в несколько пар глаз смотрели, чтобы деньги эти не улетели в трубу, а пенсионеры не остались с носом. Похоже, дело сладилось. Почти шесть тысяч норильских пенсионеров уже обрели крыши над головой по многим городам и весям теплого материка (а очередь желающих, как мы видим, еще долго не иссякнет). И вот очередной дом в Орле распахивает подъезды перед новоселами. Нарядный дом, завидный. Светлое здание построено частью из панелей, частью из кирпича. Балконы висят не снаружи, а притоплены в уровень со стеной и застеклены. Красиво, да и удобно. Стоит не в самом центре, но и не на отшибе. А с другой стороны дома, чуть наискосок, стоит храм божий чуть не XVII века — церковь Николая-угодника, или, по-иному, Николы на Песках... Я долго вчитывался в адрес дома: улица Нормандия — Неман. Постой-постой, а не сюда ли я приезжал тридцать лет назад? Вот здесь, в деревянном домике возле храма, проживал мой дядя Павел Александрович Шерстенников. В далекие двадцатые после окончания семинарии он уже служил Богу. Но другой семинарист, земной бог, направил его познать жизнь истинную на те самые Севера — за колючую проволоку бесчестных лагерей, из недр которых вырос и Норильск. Но судьбе угодно было вывести церковнослужителя из-за колючки еще при жизни рябого усатого семинариста, дяде вернули немалый духовный сан, и он в числе других иерархов церкви даже отстоял положенное у гроба тирана.
...А в подъездах уже захлопали двери. Охов и ахов я не слышал, хотя без них, думаю, не обошлось. Чего еще желать: дом с иголочки, все готово — распаковывай чемоданы да живи. Александра Федоровна впустила кота. Барсик новое жилище воспринял без энтузиазма — гулко, страшно, краской воняет — и тут же забился между батареей и стеной. Ничего, пообвыкнет. Как и новоселы. «Хотя понимаю, как трудно вам будет привыкать», — сказал на следующий день в приветственной речи губернатор Строев. По-мужицки надежный, что говорится, без затей, он искренне сказал: «А область наша хорошая и исконно русская, русских 98 процентов». Сказал, что продукты дешевы (я узнавал: буханка — три рубля, литр молока — пятерка, а в Норильске, соответственно, — 13 и 16), что яблоки совсем ничего не стоят. Всех трудов-то — с дерева сорвать... Ему, конечно, никто из новоселов не поверил. Всем опытом прошлой жизни они удостоверились: такого не бывает, поскольку такого просто не может быть... «И все же, несмотря на кущи, — подумал я, — оставленной жизни долго еще будет вам не хватать. Может, и завыть захочется». Ностальгия — это желание почесать место, которого уже нет...
Потом губернатор Строев, олигарх Потанин, промышленник Хлопонин (молодой, на вид и сорока нет, гендиректор «НН») пошли в одну из квартир, чтобы перед репортерами хлопнуть пробку в потолок за новоселье... А может, этот тост был и за тех, кто строит наш дом в любом толковании этого всеобъемлющего слова.
Лев ШЕРСТЕННИКОВ
В материале использованы фотографии: автора