ХОЖДЕНИЕ ПО КВАРТИРАМ

Как бешеные деньги зарабатываются?

ХОЖДЕНИЕ ПО КВАРТИРАМ

Съем и сдача квартиры — дело тонкое, которым должны заниматься профессионалы. Если они тебе не помогут, то ты, мягко говоря, рискуешь. Можно, например, снять квартиру и въехать туда одновременно с табором цыган. В первый вечер — весело, потом устаешь. И на обычный криминал можно нарваться, для человека мирного удовольствие ниже среднего

КАК НЕПРАВИЛЬНО СДАТЬ КВАРТИРУ

Моя собственная квартира находилась в городе Люберцы. Для жилья ненужная — далеко от Москвы. А для сдачи в аренду в самый раз — небольшая копейка, да капнет в семейный бюджет. Опыта в риэлторском бизнесе у меня не было никакого. Поэтому сначала со знающими людьми поговорила — они и рассказали, что почем на рынке недвижимости. Оказалось, существует классическая система, в которой уживаются множество фирм, зарабатывающих этим риэлторским делом деньги. Они называются «Агентства по недвижимости». Если хочешь сдать квартиру и звонишь туда, то там агент отвечает, что он хочет посмотреть квартиру, а когда посмотрит — хает ее на чем свет. Сам же от квартиросъемщиков получает до ста процентов месячной оплаты за здорово живешь. Да и договоры разные заключает, в которых я не бум-бум, и вообще, напрягает разными каверзами...

Так что вполне логично, что эту риэлторскую схему я попыталась обойти. Мне же, как квартиросдатчице, рассуждала я, больше денег достанется. Порассудив еще немного, пришла к выводу, что для вящей надежности нужно искать «знакомых своих знакомых». Повезло. Моя подруга подсуропила мне таких жильцов. Замечательная пара: девочка — актриса, мальчик — работяга, и ребенок у них только что родился. И они въехали в мою квартиру. Вместе с тараканами. Все свое квартиранты возили с собой. Ну да бог с ними, тараканами этими. Тут дело посерьезнее оказалось.

Первый «звоночек» от моих знакомых: «Ты не знаешь настоящих цен. Сейчас больше пятидесяти долларов даже у жильцов с улицы никто не просит. А мы же — свои люди. Сочтемся?» А как мне поступить? Ведь заселились уже. И тараканы опять-таки. И вообще, я уже успела почувствовать себя полной стяжательницей и сквалыгой... Правду сказать, так мне совершенно не хотелось с ними дружить.

И все-таки моя квартиросъемщица застирала мне мозги так, что я и цену сбила. А квартира приходила в негодность с каждым днем. Сначала ребенок изорвал в клочья обои. Потом перебил весь мой хрусталь. Потом чудо-ребенок изуродовал сантехнику, вслед за этим сразу перегорели все имеющиеся в квартире пять розеток.

Закрадывалась мысль: «Если бы по договору, так вас бы выставили на улицу в любой день, а вы мне уже три месяца не платите...» Но я молчала, как партизан на допросе, терпела и стоически сидела вся в долгах. Все-таки «почти друзья». Мое терпение лопнуло, когда меня начали жалеть соседи. Я нагло соврала, что квартира перекуплена за двойную цену и дала моим квартирантам три недели, чтобы съехать. За это время я узнала о себе, что «стяжаю деньги» и «такая сука»...

Результаты моей риэлторской деятельности: два неоплаченных месяца и серьезные разрушения в квартире.

КАК НЕПРАВИЛЬНО СНЯТЬ КВАРТИРУ

Но мне-то в свою очередь нужна была квартира в Москве. И я въехала по необходимости в дорогую, не по средствам, квартиру, которую мне сняла подруга. Спонсор. Очень дорого, за двести семьдесят долларов. И начались приколы. Так, мне постоянно начали звонить и требовать к телефону каких-то Люду, Надю, Нэллу или на худой конец — Романа. Иногда проще — «двух симпатяг». То есть хата моя оказалась «съемная» в самом тяжелом смысле этого слова. А наши высокоморальные соседи по инерции думали, что и я такая же, раз за такие деньжищи квартиру снимаю. Так что они с очень большим интересом — всем домом — за мною следили. Им необходимо было знать, как бешеные деньги зарабатываются.

Вот, например, я, расхаживая по дому исключительно в махровых носках по довольно толстому ковру, была вынуждена ежедневно общаться с бабушкой, которая поджидала меня, видимо, с семи утра для того, чтобы заявить: «Хватит ходить на каблуках! Приедут сюда всякие и на каблуках ходят!» Я говорила: «Извините, у меня даже тапочек нет, я в носках хожу». Между тем, даже когда ко мне приезжал мой гитарист (тут я похвастаюсь, что тоже в некотором роде актриса), он заканчивал играть в строго определенное «их» законами время — до десяти часов вечера. Сережка приезжал в два часа дня из института, а в два ноль-пять поступал первый звонок: «Ага! Песни поете? Мало того, что хорошо поете, отвлекаете, так еще и... достали уже! Сейчас милицию вызовем!» Я спрашивала: «А если бы у меня телевизор работал и пели бы Децл или Алсу?» (Тут обычно соседи вскипали: «А еще мы в милиции расскажем, какими словами ты нас ругала!»).

Когда меняли код в подъезде, мне об этом и самого кода, естественно, никто не сказал. Я огорчилась, но пережила. Ерунда, теперь я знаю, что существуют несколько способов определения кода. Первый: подростки, которые в школе два на два не могут перемножить, легко в первый же день выцарапывают код на двери, будь он хоть шестизначным. Это, наверное, чтобы не забыть. Второй: кнопки «от неиспользования» темнеют, а те, что от постоянного использования остаются светлыми, при нехитрых вариациях могут вас и впустить домой. Третий: надо носить в кармане конфету, и тогда играющие во дворе детишки становятся чрезвычайно любезными и готовыми тебе рассказать все что угодно, а не только код своего подъезда.

Но пока я этими способами не овладела, я стояла перед дверью часа по два, а бабушки на скамейке добродушно ухмылялись: «Интересно, и как эта сучка теперь войдет?»

Аборигены ненавидят людей, которые снимают-сдают.

Петь, значит, даже днем нельзя. А вечером можно говорить только шепотом. Для того чтобы говорить полноценным полушепотом, мы с приехавшей в гости подругой сидели на кухне. Бдительные соседи тут же звонили и задавали сверхконцептуальный вопрос: «Почему вы сидите на кухне, у вас горит свет и вы мешаете всему подъезду спать?»

Через два подъезда — еще раз повторяю: через два подъезда, а не ближе — у меня обнаружилась «соседка», бабушка-инвалид, которой я мешаю спать ночью. Я. Ей. Через два подъезда. И она сигнализировала. И пришел участковый милиционер: «Документики приготовьте». Квартиру он тщательно обнюхал и мою телевизионную «ксиву» — тоже. Но тем не менее выдвинул претензии: «У нас поступили сообщения, что «вы шумите и балагурите... а также нарушаете общественное спокойствие». Чувствую, что за «общественное спокойствие» он денег хочет. А сам пацан, лет двадцать. «Тебя как зовут-то?» — спрашиваю. «Макс», — говорит. «Понятно», — думаю. И ну звонить своему квартиросдателю: «Это чего у меня такое тут в кепке сидит?»

Совершенно спокойный «хозяин» отвечает: «Не в кепке, а в фуражке и не Макс, а Максим Викторович, выставь его на хрен, я ему потом сам перезвоню».

Ну, я и выставила. Теперь почти точно знаю, что пока на страже моего покоя стоит «Макс в кепке», который подросткового возраста и даже не отслуживший в армии, я почти наверняка не могу быть спокойна, и — сменила квартиру.

Новая квартира. Это было на «Мосфильме». Мне место понравилось, и я решила «обосноваться»: балконы застеклила, все под дерево отделала, ванную мне поклеили-покрасили, специальные работяги приезжали и белили... Хозяевам при проверке это так понравилось, что они тут же говорят: «Съезжай». Хорошо, то, что я из этого «гнезда кукушки» сделала приличную квартиру, — это на моей совести, а то, что я вперед столько денег заплатила? Хоть бы часть аванса, что ли, вернули! А хозяева, бедные, видимо, впервые увидели доллары и категорически не хотели с ними расставаться. Смекнули, видать, что девочка одинокая, заступиться за нее (якобы) некому, тут, по совковой психологии, один рецепт: «кинуть». Начинается вой: «Деньги у меня забрал муж, а мы с ним не живем...» И вообще, «мне тут понаклеили обои, которые мне не нравятся, и я вас не просила»... Не то что бы меня так уж «душила жаба», но просто интересным был сам процесс диалога с хомо советикус: «Вы что, не понимаете, что я вам на халяву ремонт сделала, и вы теперь свою «дыру» (бывшую) вдвое дороже сдать сможете?»

Она: «Я деньги отдала мужу, а он у меня — алкоголик».

Это что было — аргумент или угроза? А «у меня ребеночек больной», это что? Если у нее рахитичная трехлетняя девочка — это аргумент, а если семнадцатилетний стокилограммовый сын-дебил, то это скорее угроза. Значит, не видела я тех денег как своих ушей. Мужа ее видела. Точнее, его тело, представленное мне, видимо, в качестве вещественного доказательства. Действительно — алкоголик. Но денег моих при нем не было.

Вывод, который я сделала для себя: съем и сдача квартиры — дело тонкое, которым должны заниматься профессионалы. Если они тебе не помогут, то ты, мягко говоря, рискуешь. Чем? Описанное выше — это самые легкие, добрые и незатейливые неприятности, на которые вы можете нарваться. Можно, например, снять квартиру и въехать туда одновременно с табором цыган. В первый вечер — весело, потом устаешь. И на обычный криминал можно нарваться, для человека мирного удовольствие ниже среднего.

Можно, например, сдать квартиру, и тот же цыганский табор с песнями и плясками в нее гармонично вольется. Или — криминал, у вас создадут маленький бордельчик, «крышуемый» отделением милиции, и вы уже ничего поделать не сможете...

Евгения МЕДВЕДЕВА