Весьма успешный первый год правления В.В. Путина стал наводить на мысли о политической неуязвимости нового президента
КАК ДОСТИГНУТЬ НЕБЫВАЛОГО НАЦИОНАЛЬНОГО ЕДИНСТВА
Чечня, выборы, информационные войны, непростые отношения с Западом, еще более непростые отношения со СМИ, хозяйственные проблемы, региональные бароны, техногенные катастрофы — половины всего этого хватило бы, чтобы потопить едва ли не любого политика, между тем Путин держался как скала. Уже и самые непримиримые его оппоненты перестали строить какие-то серьезные расчеты на скорое ослабление путинских позиций. И вот тогда, в ситуации, когда от врагов уже ничего не зависело, Путин решил крушить свои позиции самолично. После года жесткого и техничного позиционного маневрирования президент сделал ход, в оценке которого Кремль сильно расходится с наблюдателями. Кремлевские аналитики, на абсолютно ровном месте заварившие нынешнюю кашу с госсимволикой, кажется, по-прежнему склонны оценивать свой остроумный пакет из двуглавого орла и союза нерушимого применяемым в шахматной нотации значком «!!», означающим блестящий, победительный ход. Сторонние наблюдатели предпочитают значок «??», означающий нечто противоположное — грубейшую ошибку, ведущую к форсированному проигрышу. Похоже, сторонние наблюдатели более правы. Ставить ферзя под бой, конечно, можно, но только в том случае, когда противник, взяв его, получает форсированный мат в два хода. Ставить ферзя под бой просто так и на ровном месте учебники не рекомендуют, потому что ферзей у играющего не так много и как бы не прокидаться.
Внутриполитические успехи Путина, т. е. склонность большей части общества с достаточным одобрением или по крайней мере пониманием относиться к ряду жестких шагов нового правителя, объяснялись прежде всего пониманием того, что после потрясений предшествующей эпохи пребывающее в зачаточном состоянии русское государство нуждается в стабилизации, того, что послереволюционный хаос не может длиться вечно, того, что самые превосходные свободы доставляют смысл лишь при наличии власти, гарантирующей минимальный порядок и безопасность; при отсутствии же таковых гарантий различие между просвещенной свободой и первобытным лесом несколько стирается. Из формулы «для того чтобы посткоммунистическая Россия состоялась, она должна стабилизироваться» вытекала весьма высокая готовность поддержать Путина. Русские начали испытывать достаточно необычное для них ощущение русского государства как своего. Пусть крайне неисправного, кривого, кособокого, но уже не прежнего абсолютно отчужденного монстра, по отношению к которому применима лишь одна формула: «у вас своя свадьба, у нас своя свадьба». Ощущение было еще достаточно смутным, противоречивым, неоформленным. Отнюдь еще не мощное дерево, на которое можно уверенно опираться, но скорее росток, который нужно холить и лелеять.
На вопрос о том, как лучше лелеять юный росток, современные кремлевские политтехнологии дают очевидный ответ: конечно же, полить керосинчиком, что гарантирует мощный и стремительный рост. Сказано — сделано. Была составлена схема исторического компромисса, сливающего в единой гармонии инсигнии Российской империи с изделием Александрова — Михалкова, В.В. Путин схемой горячо проникся — и начал пестовать росток с рвением, достойным лучшего применения. Чтобы национально-государственное сознание лучше росло и крепло и чтобы русские люди могли укреплять свое национальное достоинство в светской молитве, которой по определению является гимн, в качестве таковой молитвы им был предложен уникальный даже по советским меркам памятник бесстыдного и долгопротяжного подличания перед самыми разнообразными сменяющими друг друга режимами. Очевидно, сколь должен воспарять дух россиянина при звуках государственной «Гаврилиады», которую Никифор Ляпис-Трубецкой, взявший себе псевдоним «С.В. Михалков», умел пристраивать всем правителям, на ходу перекраивая стишки в угоду новому заказчику. Зрелище образцовой подлости души — может ли быть что-нибудь более духоподъемное, возвышающее, исполняющее гордости за великую Россию?
Главный софизм сторонников хитрой комбинации с государственными инсигниями заключается в том, что, декларируя тезис о сложности советского прошлого, в котором было разное — и плохое, и хорошее, и низкое, и великое, они всячески уклоняются от естественного вопроса: «А гимн Советского Союза, который также принадлежит советскому прошлому, он к какой части этого разного, к хорошей или к плохой относится?» У них выходит так, что было сложное и противоречивое прошлое, но гимн Александрова — Михалкова не является его органической частью, а просто так где-то рядом стоял. Но это несколько странно. Перманентное переписывание прошлого — примерно, как в «1984» Оруэлла, совершенно по-михалковски изо дня в день переписывается старая подшивка газеты «Таймс» — это одна из квалифицирующих функций коммунизма. Отнимать у людей жизнь всякий дурак и до коммунистов умел, но отнимать у них еще и прошлое — уж какое было, такое было, — подменяя его регулярно фабрикуемыми фальшивками-новоделами, отражающими сегодняшнее колебание генеральной линии, — это типично коммунистическое ноу-хау. И гимн Советского Союза, выражающий готовность фальсифицировать в режиме non-stop даже и официальные государственные святыни, — это очень важный и очень активный элемент советского прошлого с его системой тотальной лжи. И поскольку врать нехорошо — Боженька накажет, это элемент не только важный, но и очень нехороший. Соответственно, использование этого элемента в качестве одного из символических столпов Российского государства вряд ли может вызвать одобрение. Бодрое участие старца-гимнопевца в нынешних творческих опытах («российский орел совершает полет») — это уже почти по «Братьям Карамазовым»: «А ведь идет, как ни в чем не бывало. Медный лоб и михалковская совесть». Далеко не всякий готов ассоциировать национальные святыни своей страны с таким лбом и такой совестью.
То, что происходит сейчас в области госсимволической, уже происходило в нашей стране в области уголовно-политической. Mutatis mutandis Солженицын будто с натуры пишет о гимнопевцах и гимночистах: «И как символ их всех живет на улице Грановского, 3, самодовольный, тупой, до сих пор ни в чем не убедившийся Молотов (...) и благородно переходит тротуар сесть в длинный широкий автомобиль». И еще о том же: «Мы не просто оберегаем их ничтожную старость — мы тем самым из-под новых поколений вырываем всякие основы справедливости. Оттого-то они «равнодушные» и растут, а не из-за «слабости воспитательной работы». Молодые усваивают, что подлость никогда на земле не наказуется, но всегда приносит благополучие. И неуютно же, и страшно будет в такой стране жить».
Тот, кто плакался в бурные 90-е годы о том, как ему страшно и неуютно, мог бы и вспомнить эти строки, написанные за тридцать лет до того — в середине 60-х. Но теперь нам, вероятно, стало так не страшно и так уютно, что мы решили закрепить уютный принцип «подлость никогда на земле не наказуется, но всегда приносит благополучие» навеки и на уровне Основного Закона, сделав регулярным символом страны символ абсолютной человеческой аморальности.
А уж решившись сделать краеугольным символом государства столь прелестный символ, придется врать очень много — не остановишься. Апологетов гимна вчуже порой и жаль — так они сами запутались в попытках доказать недоказуемое и освятить низменное. В.В. Путин призывает нас не быть «Иванами, не помнящими родства». Превосходно. Помня свое и чужое родство, противники советского гимна с кучей исторических фактов показывают, что постыдная история советского гимна исключает всякую возможность повторного использования его в этом качестве. Мы же не пепси-колу собрались рекламировать, а национальную молитву великой страны утверждать — здесь требования чуть посерьезнее. Факты и доводы не опровергаются, ничуть. Просто тут же и немедленно утверждается, что слова гимна и его история не имеют никакого значения. Кто все это помнит? Кому оно все надо? — а если кто и помнит, то через пять лет начисто забудет. Кто-то, может быть, и забудет — людей, безразличных к истории и культуре, да и просто даже к чести родной страны, всегда хватало. Возможно даже, что именно эти люди — наш золотой фонд и наша опора в строительстве новой России. Пусть так, не будем возражать, но, прежде чем со своим гимном размузыканивать на всю РСФСР, пропагандисты могли бы все-таки определиться, какие именно Иваны — помнящие родство или сугубо его не помнящие — им более потребны. А то иной Иван вспомнит родство — ему же в ответ: «Не вноси раскол в общество». Сумбур вместо музыки, по бессмертному слову т. Жданова.
Официальная версия гласит, что такая спешка с гимном вызвана желанием президента непременно войти в новое тысячелетие с новой госсимволикой.
Отчасти, конечно, и версия странная. В.В. Путин, как человек благочестивый, не может не знать, что у Бога тысяча лет, как один день, и не нам, грешным, суетиться с миллениумами по принципу: «Вздумается вашему цеху, скажем, встать на юбилейную вахту» — Господь не поймет, история — тоже. Великие исторические деятели состаиваются не по количеству нулей в году, в котором они что-то совершали, а по несколько другим признакам. С другой стороны, россияне, хотя и не всегда благочестивы, но на миллениум им тоже, по большому счету, наплевать. У них хватает забот и хлопот более насущных, чем наблюдение за сменой нулей на календарном счетчике.
Тем не менее примем диковатую календарную версию. В этом случае александровский гимн выполняет роль святочного подарка. Вручение подарков — дело умилительное и трогательное, детвора ликует, взрослые тоже, все довольны. Однако президент в ходе телевизионной раздачи подарков запинался, волновался, что для радостного сюжета необычно. Если бы он сообщал о конфискационной денежной реформе, о троекратном повышении цен на предметы первой необходимости, наконец, о введении особого режима управления страной, волнение было бы понятно — дело-то нешуточное и даже опасное. Возможно, в процессе телезаписи до президента отчасти дошло, какую крупную свинью подсунули ему талантливые политтехнологи, — но уже было как-то поздно.
Уже оказались нарушены два очень важных политических принципа. Один — универсальный, другой — национальный.
Универсальный принцип гласит, что есть вещи, самой природой созданные для того, чтобы быть предметом торга (бюджет, налоги, объемы полномочий, льготы и преференции etc.), и есть вещи, в отношении которых торг неуместен. Символы государства относятся к последней категории, и если некоторым политикам или политтехнологам это неизвестно, то зря они избрали себе свое нынешнее поприще.
Национальный, т. е. базирующийся на устойчивых российских стереотипах, принцип гласит: «Режь наши головы — не тронь наши бороды». Одно дело — болезненные экономические или политические мероприятия, к качеству проведения которых могут быть серьезные вопросы, но смысл и даже необходимость которых все-таки до известной степени понятны. Другое дело — откровенное пренебрежение тем немногим святым, что по итогам нашего бурного периода осталось в людских душах. Если в Кремле готовы столь бестрепетно пробрасываться сознательными гражданами России, очевидно, политтехнологам виднее. Пускай же знамя трехцветное, знамя народное их от победы к победе ведет. Но без нас.
Конечно, александровско-михалковское изделие все равно не будет гимном России. Так себе, поденка. Россия — слишком великая страна, чтобы долго жить с этим постыдным недоразумением, от которого через несколько лет не останется ничего, кроме неприятного воспоминания русских Иванов, помнящих родство. Только жалко этих нескольких лет.
Максим СОКОЛОВ, обозреватель газеты «Известия»,
специально для «Огонька»
|