ГЛУБОКОЕ ОТМОРОЖЕНИЕ

За десять лет реформ наш «средний класс» приобрел важный механизм защиты от денно и нощно зримых родных безобразий: анализ вместо рыданий. Стало быть, это не механизм, а подонство?

ГЛУБОКОЕ ОТМОРОЖЕНИЕ

Зюганов как-то высказался примерно в таком духе: Россия потому и не может иметь рыночную экономику, что она отапливаемая страна. В стоимость любого товара или услуги у нас заложены огромные расходы на отопление. Раз так — да здравствует мобилизационная экономика и всеобщий собес, патернализм, социализм и ВПК! Самое смешное, что многие некоммунистические издания озвучивают ту же позицию, но с мазохистской слезой в голосе: да, очень хочется рынка, но в рынке выживут только столичная бизнес-тусовка и богема, а приморские бабушки замерзнут. Так что давайте добровольно вернемся в социализм, пока нас туда не загнал бессмысленный и беспощадный русский бунт.

Когда без света сидела Камчатка, шли те же разговоры. Не успел я тогда подумать, как же живут (не выживают!) Швеция, Норвегия, Исландия, Канада, — тут же получил электронное письмо от некогда камчатского, а ныне израильского журналиста Александра Свердлова.

Саша свидетельствовал:

«Еще в конце 60-х рассудочные головы подумали: зачем гонять на далекий полуостров Камчатка танкеры с мазутом и баржи с углем? Не проще ли использовать природные ресурсы? Ведь «тепла земли» вдоволь. Большую геотермальную станцию решили строить у подножия Мутновского вулкана. Началась геологоразведка. Уже первые данные обнадежили: запасы перегретого пара могли бы обеспечить строительство ГеоТЭС мощностью в 50 тысяч киловатт. Позже цифра была переправлена на двести тысяч. Этого бы с лихвой хватило, чтобы жить, как в Исландии. Если б построили.

Где-то в середине девяностых начальник лаборатории нетрадиционной энергетики ПО «Камчатскэнерго» Александр Шулюпин пригласил меня на Мутновку:

— Поезжай, посмотри на это безобразие.

— Что там такое? — встрепенулся я.

— А поговорим, когда вернешься, — отрезал Шулюпин.

Мутновка встретила необычной тишиной. Большинство буровых были на консервации или же ржавели. Гнили заброшенные балки, когда-то переполненные вахтовыми рабочими. По территории месторождения бродили иностранные туристы со своими доморощенными гидами. Термальный бассейн был загажен до невозможности. И те немногие оставшиеся на Мутновке знакомцы, которых удалось застать — в основном все были в бессрочных отпусках или разогнаны, — говорили одно: «Конец Мутновке!»

Я вернулся в Петропавловск. Шулюпин был мрачен:

— Гидроэлектростанции или ветряки у нас ставить практически негде. АЭС в наших сейсмоопасных условиях — самоубийство. Единственным возможным выходом является ГеоТЭС. Но построй ее — и мафиозные интересы будут ущемлены. Посмотри, в чьих руках доставка угля и мазута, кто контролирует трубы! Да они костьми лягут, лишь бы не допустить возрождения Мутновского проекта!»

Один ли энергопроект в этой стране был свернут, потому что оказался невыгодным той или иной мафии? Сомневаюсь. Но даже если очередной энергетический апокалипсис в каком-то регионе случился просто в силу добросовестного незнания местным боссом законов экономики — он все равно был сделан вручную. У него есть конкретные авторы и исполнители, с которыми должна разбираться либо судебная власть, либо (если люди не совершили преступлений) политтехнологи, которые корректно отправят очередного губернатора-популиста и всех возможных его наследников в политическое небытие. Модель поведения регионов и их властей при подготовке к зиме несильно отличается от модели поведения отдельно взятого гражданина: вы утепляете окна, губернатор смотрит за ремонтом котельных. И если в итоге у одного в доме порядок, а у другого горят буржуйки — значит, у последнего была-таки разруха в голове.

Именно поэтому никто из моих знакомых не стал пить валерьянку, когда под конец осени на всех телеканалах в очередной раз появились в буквальном смысле леденящие картинки из Приморья. Извините, но я утеплился и не испытываю никаких угрызений совести перед соседкой, которая не утеплилась и вынуждена круглые сутки держать включенным обогреватель.

Оказывается, так нельзя. Вот симптоматичная цитата по сему поводу: «Старая женщина плачет: «Тепла дайте! Хлебушка уж не давайте, но тепла дайте!..» ...В столицах между тем как ни в чем не бывало бурлит-чадит политика, крутится бизнес, тусуется интеллигенция, добыванием хлеба насущного заняты трудящиеся. До замерзающих, голодающих... в Чечне погибающих никому нет дела. Сказать, что у людей совесть промерзла, — ничего не сказать... звериный эгоизм, жестокость, безразличие к человеческой жизни широко разлились в обществе, в народе, как никогда раньше...»

Вадим Белоцерковский, «Новая газета» № 66, 2000.

Опять двадцать пять... Опять все, кто не мерзнет, виновны в том, что не отморожены!

КРУГОВАЯ ПОРУКА

Мальчик, окончивший единственную в провинциальном городке английскую спецшколу, а затем престижный столичный иняз, не стал возвращаться на малую родину — нет оплачиваемой работы по специальности. Еврей уехал в Израиль из антисемитского российского региона, где органы юстиции зарегистрировали РНЕ, но отказали в легальном статусе «Мемориалу». Бизнесмен покинул свой город, где не сложились отношения с «крышей» и налоговкой. Доктор залез по уши в долги, но слинял в тихий «спальник» из сермяжного рабочего района Москвы, где местные алконавты просто не давали «очкарику» жить.

Что плохого совершили все эти люди? По моим и вашим понятиям — ничего: защитили себя и близких. А вот по высочайшим нравственным критериям наших оракулов они реализовали принцип лагерной морали: «Умри ты первым, а я — последним». Мальчик-инязовец был обязан сесть на учительские гроши в своем городке, еврей — в одиночку воевать с баркашовцами, быть избитым до полусмерти, получить на этом инвалидность или отправиться к праотцам вместо исторической родины. Бизнесмен должен был честно пасть смертью храбрых в сражении с «крышей» или честно отсидеть в следственном изоляторе по милости налоговой полиции, столь же честно получить там туберкулез и умереть. Доктор тоже обязан был воспитывать рабочий класс, а не убегать от него. Ну отбили бы почки, так ведь за дело же: не считай себя самым умным...

Эта мораль стоицизма-мазохизма удивительно сочетается с почти параноидальным патернализмом, который исповедует огромная часть российской политической элиты. Ибо если аморально стремление гражданина в одиночку, используя рыночные механизмы, уйти от криминального или этнического конфликта, от безденежья, из депрессивного промерзшего региона — значит, вполне морально сидеть и ждать, когда все твои проблемы за тебя решит государство. Характернейший заголовок в «Завтра»: «Путин, налей молока ребенку!» Предполагается, что мамы и папы у ребенка нет и молока способен налить только ВВП. Не исключено, что предполагается правильно: если государство папе и маме руки выкрутило, не давая заработать, пусть теперь само и наливает.

Бредовые проекты законов о биоэтике, борьба с контрацепцией, с засорением русского языка из той же оперы: ведь глупенькие граждане сами не разберутся, материться или не материться, рожать или не рожать — это может сделать за них только государство! Оно всесильное и всеобъемлющее. Оно потому и не прочь, неся огромные расходы, сажать людей на долгие годы в тюрьму за самые малые провинности, которые во всем мире находятся в сфере гражданского права, потому что свято верит: расходы потяну, с туберкулезом после справлюсь, полностью сломленного сидельца как-нибудь верну к жизни. Не зря вся политическая элита ныне занята новым гимном, а не судебной реформой. Ведь заняться ей — значит расписаться в том, что государство:

а) сажает людей почем зря,

б) не справляется с последствиями такой практики.

А расписываться в этом не хочется. Вот и занялись национальной символикой: патерналист по определению свято уверен, что нет ничего важнее символа и знака. А если где-нибудь на «Кубке Кремля» жлоб набьет морду интеллигенту, не возжелавшему встать под музыку Александрова, — ну так мы ж не имеем права уходить от проблем...

ПАРАНОЙЯ ПАТЕРНАЛИЗМА

Намедни я посмотрел на спутниковом канале путешествий сюжет о Малайзии. И порадовался, что в Малайзии нет наших оракулов. Национальные парки и курорты, от посещения которых туристами Малайзия гребет деньги лопатой, наши патерналисты и глобалисты назвали бы пагубной деиндустриализацией и консервацией отсталости. Добычу и продажу нефти — расхищением национальных богатств. Сборку в малазийских городах (а порой и в деревнях!) аудио- и видеотехники транснациональных производителей калибра «Мацуситы» обозвали бы «отверточной сборкой» и вообще национальным унижением — промышленность должна делать свое, а не собирать чужое! Зато на сайте одной из питерских газет я прочел отчет о конференции тамошней вэпэкашной элиты. «Да, — сказали изобретатели пушек и лодок, — в Питере есть промышленный рост. Но весь он достигнут за счет пищевой промышленности, а это — позор для российской столицы высоких оборонных технологий!»

То есть давайте снова пушки вместо масла?

Когда утонула подлодка, меня посетила крамольная мысль: а может, не стоит вбухивать миллиарды долларов в эти плавучие могилы для не худших сынов Отчизны? Неужто нельзя строить дороги, аэропорты и отели, зарабатывать и не бояться внешнего мира? «Нет, — сказал мне вскоре после гибели «Курска» офицер, с которым я разговорился в поезде, — у России исторически нет друзей, нас все ненавидят, поэтому огромный ВПК — это наш крест». Я съехидничал: «Крест на удовольствии от жизни? А может, если мы станем более открытыми, нормальными, привлекательными для инвесторов и просто туристов, нас не будут так ненавидеть?» Человек в погонах выдержал паузу и пробурчал, что зря таких, как я, недодавили танками в девяносто первом у Белого дома.

Да, танками недодавили, на том спасибо. То, что денно и нощно российскому «среднему классу» давят на психику, объявляя преступлением каждый полученный трудовой бакс, каждый съеденный на фуршете бутербродик и каждую поездку на Канары, — пережить можно. Хотя в свете беспрестанных наездов спецслужб на журналистов, экологов и дипломатов получается, что лезть наверх социальной лестницы у нас становится невыгодно со всех концов: чем выше ты взобрался, тем больше рискуешь быть уличенным если не в шпионаже, то в негосударственной позиции или на худой конец в бесчувствии к приморским бабушкам. Да, так давить все-таки гуманнее, чем танками. Но и молчать об этом давлении глупо: они не отказывают себе в удовольствии на нас давить, а мы должны отказывать себе в наслаждении покрутить им пальцем у виска?

Дорогие мои страдальцы за Россию! Да будет вам известно, что каждая турпоездка на Канары — это рабочие места не только в Испании, но и в России. И налог, уплаченный у нас, туристический бизнес в России платит налоги, ибо в силу публичности он практически не может быть теневым. Если б не «бесстыдство столичного бизнеса» — Приморье сегодня не получило бы тех бюджетных денег, которые ему довольно легко откуда-то откопал Минфин. Только когда страна живет и работает, а не ревет белугой, есть с кого стричь налоги и кое-как разруливать чрезвычайные ситуации.

Но надолго ли хватит этих ресурсов, если и далее тот, кто более или менее прилично обустраивает свою жизнь в этой стране, будет обязан чувствовать себя гадом?

Борис ГОРДОН