МОЙ САМЫЙ УСПЕШНЫЙ ПРОЕКТ — ИГОРЬ КРУТОЙ

Игорь КРУТОЙ:

МОЙ САМЫЙ УСПЕШНЫЙ ПРОЕКТ — ИГОРЬ КРУТОЙ

— А кто вы по восточному календарю? — спросил я композитора и продюсера Игоря Крутого, одного из самых крутых воротил российского шоу-бизнеса.
— Лошадь. Пятьдесят четвертый год.
Для Лошадей характерна высокая работоспособность. Ну что ж, на человека, пишущего песни практически для всех отечественных звезд, возглавляющего одну из крупнейших продюсерских фирм — «АРС», продюсера таких телевизионных суперпроектов, как «Песня года», «Доброе утро, страна», Ялтинский фестиваль, и многих других это похоже

— Игорь Яковлевич, готовясь к встрече с вами, я прошерстил весь Интернет, опросил всех знакомых и выяснил удивительную вещь. Оказывается, о вас, в принципе, знают все. Но конкретно о вас не знает никто. Что вы за человек, откуда вы появились, что делали — все покрыто мраком.

— Ну так, может быть, это интервью как раз и прольет свет?

— Давайте. Итак, кто ваша жена?

— Жена — Оля Крутая. Самая лучшая женщина на свете.

— Она на вас не обижается, что много времени работаете, ей внимания не уделяете?

— Нисколько. С женой мне повезло. И слава богу, что у нас с ней сложились такие взаимоотношения.

— Пардон за интимный вопрос, а какая она у вас по счету?

— Вторая.

— А дети есть?

— У меня двое детей от первого брака: сыну девятнадцать лет, дочери — пятнадцать. Сын учится в университете, на факультете бизнеса и менеджмента, и мне бы очень хотелось, чтобы из него вышел настоящий специалист — профессионал. У него были способности к музыке, но усидчивости не было. Я старался ему помочь, но все без толку. Он хотел играть на гитаре — я купил ему хорошую гитару, хотел на пианино — купил пианино, но усидчивости не было, и поэтому ничего не происходило.

— А у дочки как дела?

— С ней ситуация другая. У нее есть четкая цель, она хочет во что бы то ни стало стать суперзвездой, сразу. Хотя она живет в Америке, а там это задача непростая. Промежуточные результаты ее не устраивают. У нее задача простая: сразу стать суперзвездой.

— Папа дочке помогать будет?

— В Америке папа дочке не большой помощник. Ну, если только в студии с ней поработать. Я ей купил маленькую студию, она там и занимается.

— Так она хочет американской звездой стать?

— Знамо, не русской. Она в Штатах с пяти лет и русский знает хуже, чем английский. То есть говорит, конечно, но с акцентом. У нее есть преподаватель, и она занимается русским языком, но по жизни она теперь все-таки больше американка.

— И какое у нее будет сценическое имя?

— Такое и будет: Виктория. Хотя, может, есть варианты, о которых я не знаю...

— А откуда такая интересная фамилия пошла: Крутой? Это настоящая фамилия или творческий псевдоним?

— Честно говоря, я уже устал отвечать на этот вопрос. Каждый человек, с которым меня знакомят, почему-то считает своим долгом спросить: Крутой — это фамилия или псевдоним?

— И каков ваш ответ?

— Мой ответ — это судьба. Это действительно фамилия моего отца, моего деда, просто так совпало, что это словечко стало популярным, и взлет моих первых песен пришелся на взлет популярности этого слова.

— И все-таки давайте начнем с начала. Где вы учились, что окончили?

— Учился я в Кировоградской области, есть там такой районный центр Граево. Окончил музыкальную школу по классу баяна, потом поступил в Кировоградское музучилище на теоретическое отделение. Потом был Николаевский музыкально-педагогический институт, дирижерско-хоровое отделение, и, наконец, три курса композиторского отделения Саратовской консерватории. Вот и все мое образование.

— А чего ж из консерватории-то ушли?

— Я не совсем ушел. Просто к тому времени я уже параллельно работал в филармонии, создавал какие-то ансамбли, аккомпанировал певцам. Это дало мне хорошую возможность получить тот опыт, что впоследствии мне так пригодился. И в композиторстве и в продюсировании.

— И какой же был первый ваш ансамбль?

— В нашем райцентре мы создали группу для игры на танцплощадках. Там мы исполняли самую различную музыку. Вначале инструментальную, а потом начали играть песни популярного тогда молдавского ансамбля «Норок», «Веселых ребят», «Битлз». Вот именно так все начиналось.

— Ваши песни исполняли?

— Да, первые песни я начал писать уже тогда. Но, честно говоря, они не были альтернативой репертуару «Битлз». Честно говоря, я уже даже не помню, что это были за песни. В основном подражание различным популярным мотивам.

— А первая популярная песня?

— Первой популярной на Украине получилась «Признание» в исполнении Саши Серова. Там были такие строчки: «Буду я любить тебя всегда...», ну и так далее. Ну, конечно, не Пушкин. А в России первой популярной песней, своеобразной моей визитной карточкой, стала «Мадонна».

— «Снова дождь рисует мне...»?

— Именно. Вот после этой песни я почувствовал, что жизнь по-настоящему изменилась.

— К лучшему?

— Непосредственно к нему. И у Серова и у меня.

— А с Серовым вы давно дружите?

— Да уж лет двадцать пять приблизительно. У нас с ним многое связано, и взлеты и падения. Мы по жизни рядом идем, независимо от того, ссоримся ли, миримся ли, записываем ли, не записываем ли.

— Что, он такой тяжелый человек?

— Да мы все не сахар.

— После «Мадонны» вы сразу почувствовали себя знаменитым?

— Нет, больше, конечно, Саша почувствовал. Его стали узнавать на улице, девушки стали досаждать. И мне было довольно приятно, хотя бы даже потому, что сильно изменились мои авторские гонорары. Была такая мощная организация ВААП, так вот, гонорары от нее значительно изменились в лучшую сторону. И тут опять мне помогла фамилия. Словечко «крутой» было модным, а тут автор Игорь Крутой. Запоминалось хорошо. Короче, все совпало — и вот мое рождение как модного автора потихонечку состоялось.

— А вас теперь на улице узнают?

— Сейчас уже да. Хотя, как ни странно, после дуэта с Ирой Аллегровой в клипе «Незаконченный роман». А ведь мы эту песню и всерьез-то не записывали, так, пошутили, она даже не вошла в тот альбом, для которого была написана. Мы его писали в тверской студии, альбом назывался «Я тучи разведу руками». Я ее просто так сделал, и мы с Ирой попробовали спеть ее вдвоем. А вышло так, что песня полюбилась народу, и именно после нее меня стали узнавать на улице. Тут же возникли мифы, народная молва нас с Ирой мигом поженила. Что является совершенной ерундой.

— Замучили автографами?

— Да я по улицам-то особо не хожу. Обычно в самолетах узнают.

— Легко ли быть известным?

— Знаете, все артисты, которые рассказывают, как они устали от славы, — все это чистое вранье. Потому что человек, который работает на сцене или сочиняет, он естественно стремится к славе. Да, бывают перегибы, перекосы, когда нельзя спокойно пройти по Тверской улице, зайти в магазин, проехаться в метро. Это издержки популярности. Но все равно, если звезде предложить выбирать, что она хочет: ходить спокойно по улицам, неузнанной, или ходить с проблемами — она выберет вариант с проблемами.

— Сколько времени занимает работа?

— Все. Все время.

— Заказов много поступает?

— На написание песен? Да, мне грех жаловаться. Еще несколько лет назад мои песни пели практически все более-менее известные певцы.

— А сейчас?

— Я не могу сказать, что этот период прошел, но изменились какие-то музыкальные веяния, в поп-музыке все изменилось. Сейчас там больше идет акцент в сторону молодежной, танцевальной музыки, а я тут совсем не чувствую себя хозяином положения. Временно я несколько отошел от песенных дел. Недавно я выпустил инструментальный альбом, который так и называется «Без слов». Но, конечно, человек, который сочинял песни, просто так от этой заразы избавиться не может, и я пробую делать новые вещи на новом уже витке, на какой-то новой качественной основе.

— А творческие вечера?

— Тут у меня была очень большая пауза, раньше я проводил их каждые два года, а сейчас уже получается пауза в три года. Но к будущей осени я готовлю такой вечер. Что из этого получится и буду ли я это делать точно, я приму решение летом.

— Давайте сейчас!

— Сейчас у меня слишком много работы в студии, потом в середине декабря я улечу в Америку работать. А вот к лету приму решение. Если мне покажется, что эти вечера будут интересными для телезрителей, для народа, для радиослушателей, то я буду их делать, а если нет...

— В Америке у вас своя студия?

— Нет, не своя. Я арендую.

— А кем вообще интереснее быть: композитором или продюсером?

— Композитором. Продюсером быть выгоднее, в смысле доходнее. Тем более, если удачный проект, если популярный исполнитель...

— У вас как у продюсера какой проект самый удачный?

— Мой самый удачный проект — это Игорь Крутой.

— А песни по ночам не снятся?

— Снятся, но дело не в этом. Я не могу сказать, что вот так бывает: услышал во сне, вскочил, записал. ТАК не бывает.

— А как?

— Ну, есть у меня свои секреты, но я их никому не раскрою. Вам вот расскажу, вы тоже песни начнете сочинять, а зачем мне еще один конкурент? Шучу, конечно, но, правда, у каждого есть свои секреты, делиться которыми он не будет. Секрет того, как поймать в себе это тонкое состояние, когда все удается. Хотя мне больше нравится позиция Тухманова. Он говорил: «Я не понимаю, что такое вдохновение. Надо сочинять — садись и сочиняй». Вот это позиция профессионала.

— У вас получается синюю птицу за хвост поймать?

— Ну, пытаюсь. Периодически мне это удается.

— Вообще, песни тяжело пишутся?

— Нет. Наоборот, когда они вымучиваются и тяжело пишутся, тогда это не песня. А когда делается песня надолго, то она пишется три минуты, ровно столько, сколько звучит песня. Буквально вчера ночью на съемках «Песни года» я рассказал Олегу Газманову, что Розенбаум мне говорил, что, когда Олег писал «Офицеры», его Боженька поцеловал в маковку, а Газманов вдруг говорит: «Вот так, а написал я ее за три минуты. Прозвучала просто тема, и все пошло, пошло, пошло. И сыграл песню от начала до конца сразу». Вот так пишутся песни, и тогда они остаются на долгое время, тогда их поют, их помнят. Потому что это огромный посыл энергетики автора. Причем как автора музыки, так и автора слов.

— И что, не бывает промахов?

— Очень часто бывают. Раньше написать хит было проще, достаточно было какого-нибудь запоминающегося музыкального припевчика или мысли, которая повторялась несколько раз, достаточно было совсем небольшой раскрутки, нескольких эфиров, и все — песня становилась популярной. Сейчас этого уже недостаточно, сейчас нужно, чтобы песня была ожидаемой, чтобы звуки были модные, чтобы в нее поверили, чтобы в ней не было особой философии.

— То есть рецепт написания шлягера изменился?

— Конечно. Раньше у таких людей, как Добрынин, Тухманов или Антонов, практически все, что бы они ни делали, становилось шлягером. Это же касалось Паулса, а исполнитель уровня Аллы Пугачевой все, что бы он ни пел, автоматически делал шлягером, настолько огромная была энергетика. Сейчас все и сложнее и проще. Для того чтобы песня стала шлягером, теперь должно совпасть очень много факторов: кто исполнитель, сколько эфиров, в каких программах, возраст исполнителя не должен раздражать ту аудиторию, на которую он нацелен, и так далее. Очень многое должно совпасть.

— А почему сейчас не появляются новые, раскручивающие любую песню звезды?

— Почему? Это Басков, Алсу и Земфира. А ведь еще совсем недавно у нас был период, когда каждый конкурс «Юрмала» или «Ялта» приносил нам новые имена, и какие! Малинин, Кормухина, Азиза — это все была такая... свежая кровь. Все это вливалось в эстраду, жизнь кипела. Конечно, довольно сильно нас подорвал кризис. Кроме того, нас бьют пираты. Если в нормальной стране на долю пиратов приходится пять-десять процентов рынка, то у нас смело можно говорить о цифре девяносто пять-девяносто семь процентов.

— А фирма «АРС» пиратов никак не отслеживает?

— Нет, зачем? У нас свои дела есть.

— Скажите, а кто вас раскручивал?

— Меня раскручивать не надо было. Фамилия моя раскручивалась за счет того, что песни крутились в исполнении хороших певцов. Специально раскруткой — так, что, например, сегодня я раскручиваю этот проект, завтра начинаю раскрутку той песни — я никогда не занимался. Все получалось как-то само собой.

— Когда-то я слышал такую расшифровку названия «АРС»: «Артистическая Радость Серова». Это так?

— «АРСу» уже одиннадцать лет, нет, двенадцать, организован он был под продюсированием Серова. «АРС» не имеет никакого отношения к его инициалам, просто «арс» — это по-латыни искусство. Название придумал сам Саша. Впоследствии «АРС» расширился, в него пришли многие новые исполнители работать, постепенно он превратился в достаточно мощную и концертную, и прокатную, и телевизионно-производственную компанию. Мы начали продюсировать, начиная с конкурсов «Ялта-91» и «Песня года-92», различные телевизионные проекты: «Утреннюю почту», превратившуюся в «Доброе утро, страна». Эти телевизионные проекты получили достаточную популярность, они занимают первые строчки рейтингов телевизионных каналов ОРТ и РТР.

— Уже несколько лет фирма «АРС» продюсирует передачу «Песня года». А как вам удалось перехватить контрольный пакет акций этого солидного проекта?

— На самом деле все вышло очень просто. В девяносто втором году первый канал просто выбросил эту передачу, а на смену ей Лисовский создал «Хит-парад «Останкино». Но он так и не смог заменить «Песню года», потому что люди не увидели в ней той атмосферы, к которой привыкли. И как бы ни обвиняли эту передачу в застойности, как бы ни ругали последними словами, но это была именно та передача, которую люди как раз и ждали каждый Новый год. Да, можно было взять новое световое обеспечение, можно было поставить лазеры и пустить дым, но в остальном передача должна была сохраниться в неприкосновенности. Каждый год все телевизионные каналы с опаской спрашивают, в какое время будет проходить финал «Песни». Ведь по рейтингу она бьет большинство новогодних передач напрочь. И я думаю, что она еще долго будет их бить.

— А какие перспективные проекты вы планируете?

— Один из проектов уже становится перспективным, это радиостанция 106,6, Love-радио. Достаточно мощно она идет вперед, и я надеюсь, что уже в ближайшее время она окажется в числе первых. Наш формат совпал с тем, что хочет слушать народ. Москва уже покорена Love-радио, а страна будет покорена.

— Ну, хватит про бизнес. Чем вы еще увлекаетесь, какое у вас хобби?

— Боюсь вас разочаровать, но никакого.

— Что, совсем ничем не увлекаетесь?

— Ничем.

— А спорт?

— Ну вот, разве что спортом. Но только футболом, и то как болельщик.

— Разве что спортом. Но только футболом, и то как болельщик.

— «Спартак»?

— Нет, тут я очень нетрадиционен. Мой кумир — это донецкий «Шахтер». Я дружу с президентом этой команды, я как композитор сочинял гимн для этой команды. И может быть, именно в этой работе я создал тот материал, который останется после меня, потому что на сегодняшний день перед каждым матчем сорок тысяч человек встают и стоя слушают мой гимн. Ни у одной моей песни не было такой аудитории.

— Приятно?

— Очень.

К Игорю подсела Оля.

— Оля, у вас здесь так уютно. Ваш дизайн?

— Ну, не весь, но большей частью мой.

— Скажите, сложно ли быть женой Игоря Крутого?

— Нет, не сложно. Вообще женой сложно быть, но тут... Нет, не сложно.

— Жена — это профессия?

— У меня — да.

— А Игорь вам по дому помогает? Посуду моет?

— Нет, конечно, по магазинам он не ходит, посуду не моет, ну и не надо. Зато он другое делает, гораздо лучше.

— А к вам он как относится?

Оля лукаво улыбнулась:

— Честно? Холит, лелеет, любит...

— Поделитесь с нашими читательницами, где с такими мужьями знакомятся?

— Ну, мы познакомились шесть лет назад в Америке на «Песне года». Мы были в одной компании, нас представили друг другу.

— Любовь с первого взгляда?

— Скорее, со второго. Зато крепкая.

Валерий ЧУМАКОВ