ЛИТЕРАТУРА БУДУЩЕГО

Новогодние праздники — время прогнозов. Политических и экономических в основном. А люди меж тем иногда еще книжки читают... И не оставляют этого занятия, несмотря на кино, телевидение, аудио, видео, Интернет. Что они будут читать в XXI веке? И будут ли вообще читать?

ЛИТЕРАТУРА БУДУЩЕГО

— Читать будут, — уверен Сергей Лукьяненко, без преувеличения культовый писатель, славу которому принесли книги, написанные в жанре «киберпанк с человеческим лицом».

— А сохранится ли как жанр реализм или сменится иными жанрами типа фантастического киберпанка, который описывает приключения, происходящие в виртуальной реальности? Недаром он столь популярен сегодня.

— Самое интересное в том, что фантастика и реализм — близнецы-братья! И нет здесь никакого противоречия. В сущности, в литературе вообще существуют всего два приема — либо необычная личность действует в обычных для своего времени обстоятельствах и с ними борется, как Штирлиц к примеру; либо обычный человек вдруг оказывается в фантастических обстоятельствах. Получается либо реализм, либо фантастика. И они тем ближе друг к другу, чем ярче произведение. Вот «Собачье сердце» или книги Пелевина формально фантастика, а в действительности все про нашу жизнь.

Любая литература, если это, конечно, не раздутый до книги простой репортаж, в большой степени фантастична. Согласись, во всем, что интересно читать, по крайней мере сюжет в какой-то степени фантастичен.

— Но некоторые жанры пропадают. Например, исчезла куда-то научно-техническая фантастика, осталась одна социальная.

— И это закономерно! Дело в том, что научная фантастика — это в большой степени популяризация. Легко и увлекательно было популяризировать изобретение паровоза и самолета. Всем было понятно, как это здорово — передвигаться со скоростью сорок миль в час или летать. А современные научные достижения, как правило, могут быстро и по достоинству оценить несколько сотен или даже десятков человек в мире. Когда же эти достижения становятся уже куском школьной программы, нет смысла их популяризировать, они становятся частью обычнейших бытовых обстоятельств, которые и перемалывает необычный герой литературы реализма.

— Кстати, по поводу необычных героев... Мне кажется, из литературы уходит супермен.

— Да, верное замечание. Сверхчеловек был нужен авторам для того, чтобы оправдать хеппи-энд. «Крокодилы, бегемоты, обезьяны, кашалоты» вот-вот уже слопают прекрасную героиню, но герой в этот момент «из широких штанин» достает нечто сверхмощное, чем он в совершенстве владеет...

Кроме того, сверхчеловек — это был социальный заказ. Читателю хочется быть сильным, смелым и умным, вот он и ставит себя на место героя. Но теперь маятник качнулся в другую сторону — пошла реакция отторжения, ведь на самом-то деле читателю ясно, что он не Джеймс Бонд или Александр Турецкий. И появляется спрос на нормальных героев, понятных по крайней мере читающей публике.

Если по оси X годы появления персонажей, а по оси Y их антропометрические данные, объем бицепсов например, то график будет волнистым, как синусоида, — литература меняет героев с определенной периодичностью. И на отметке 2001 год Шварценеггер начинает сдуваться. Американская писательница Лоис Буджолд сделала своим главным героем горбатого карлика.

Так что, думаю, до 2008 года место стрелка-каратиста займет какой-нибудь скромный инженер или архитектор, лысенький, малого роста. Он будет сооружать в Санкт-Петербурге новую телебашню, втрое выше московской, и попадать на высоте полтора километра в экстремальные ситуации из-за происков олигархов масс-медиа.

— А не сменится ли обычная литература интернетовской?

— Действительно, Интернет дал возможность откровенным графоманам обходить стилистический и сюжетный редакционный контроль. Но тем не менее есть у компьютерной литературы одно большое достоинство — она может быть интерактивной. Я и сам балуюсь такой литературкой. Была одна проба пера, то есть «мышки» — совместное творчество писателя и читателей. Я тогда выдал в Сеть первую главу и стал ждать откликов от своих фанов. Они прислали мне три варианта сюжета. Один мне не понравился, а два я довел до конца. Главный герой там женщина, и в одном случае она оказывается реальным человеком, а в другом вдруг понимает, что она всего лишь компьютерная программа.

— Прочту обязательно! Но о последствиях подобных экспериментов ты думал? Мне кажется, что если твой опыт подхватят, то опубликованные в Сети книги превратятся как бы в блок-схемы, эдакие раскидистые деревья из несовместимых сюжетных вариантов. Читать невозможно.

Но зато, может быть, мы с тобой и в соавторстве что-нибудь набросаем, ведь один ты все предложения сотен читателей все равно обработать не сможешь. Придется нанимать литературных негров. А читатель сам на принтере выведет себе ту книгу и тот сюжет, который ему понравится.

— Вот еще пример совместного творчества автора и его читателя. Одному моему читателю-художнику не понравилось оформление, в котором вышел мой «Лабиринт отражений». И он сам разработал шрифт, сделал иллюстрации, распечатал и переплел. Мне, кстати, его оформление понравилось даже больше, чем «базовое».

Но на всю эту затею с хорошей бумагой и переплетом у него ушло долларов семь — дороговато для обычной книги. Да и времени он потратил немало. Поэтому такие домашние компьютерные поделки никогда не составят конкуренции массовой полиграфии: поточное производство неоспоримо дешевле. Ни о каком прямом бизнесе издатель-читатель без посредничества издателей говорить, конечно, не стоит.

— Но бумажные-то носители вымирают! Скачал на диск новую книгу, вставил в упрощенный вариант ноутбука и читай себе, как книгу, в метро или дома.

— Да, какой-то сегмент рынка уйдет к электронным носителям, но ведь не всем нравится читать с экрана. Кроме того, хорошо подобранная библиотека — это гордость хозяина, пусть даже как часть интерьера... Говорят, что книга в ее нынешнем виде — переплетенная стопка листов, а не свиток — изобретена еще Юлием Цезарем. И если это изобретение выдержало проверку временем, то оно оптимально с дизайнерской, инженерной точек зрения.

— Но ведь мир-то меняется.

— Он развивается чисто технически. И самые удачные из решений остаются неизменными на века, как стол, например, или покрой джинсов. Сменяют друг друга в основном литературные стили.

Сейчас, например, очень модное направление — историческая фантастика, точнее виртуальная история. Берется какое-нибудь судьбоносное историческое событие, Вторая мировая война или жизнь и смерть Иисуса, и переписывается по принципу, «а что было бы, если бы...» Таких опытов масса. Есть серьезные версии, есть игра в парадоксы, как у Брэдбери с его бабочкой. Это тоже результат социального спроса: человечество постоянно переосмысливает свои догмы, а следовательно и историю.

— Я знаю одного философа, который считает, что история — самая вариабельная, самая виртуальная из всех наук.

— Возможно, он прав. В конце концов человечество, творя прошлое, творит свое будущее...

Кирилл КОЛИКОВ