Родителям, которые собираются послать своего ребенка учиться в Англию, надо иметь в виду: это нужно сделать либо как можно раньше, либо как можно позже
КАК УЧАТ В АНГЛИИ?
На заре нового тысячелетия мало кто сомневается в пользе всеобщей грамотности и обязательного начального образования. Вот и в Англии на этот счет картина, вроде бы, абсолютно ясная. Если в силу каких-либо обстоятельств вы живете в этой стране постоянно (не считая классического случая, когда вы являетесь подданным Ее Величества, вы можете здесь работать, представляя какое-либо зарубежное предприятие, можете пребывать в течение более полугода из любых двенадцати календарных месяцев по приглашению английского работодателя, тем самым подпадая под категорию «резидентов», и, наконец, можете являться супругом или супругой английского подданного) — во всех этих случаях ваши дети имеют право на посещение государственной английской школы.
Параллельно, естественно, существует частное образование — на всех «этапах большого пути», но о нем речь особая. В рамках данного повествования можно лишь заметить, что если у вас имеются для этого соответствующие средства, то, во-первых, это реально — опять-таки на любом отрезке образовательного процесса, а во-вторых, вы под это дело можете и сами получить постоянную визу для посещения родного дитяти. Подобное удовольствие по минимуму обойдется в сумме в семь-восемь тысяч фунтов в год (для перевода в доллары следует умножить примерно на полтора) — это если ребенок будет жить в англоговорящей семье где-нибудь в Ирландии. Семья, таким образом, будет поправлять свой семейный бюджет и совершенно не обязательно принимать в расчет интересы постояльца. Учиться он при этом будет в ближайшей от места проживания муниципальной таки школе. Верхняя планка может подниматься до двадцати тысяч дорогих английских фунтов. В этом случае речь пойдет о престижном закрытом пансионе, но стоимость учебников, формы, лабораторных работ и т.д., скорее всего, все равно придется оплачивать отдельно. Посредников, берущихся уладить организационные вопросы, кругом миллион и даже сверх того, так что при желании можно и просто язык подучить, и получить бумажку о прослушанном курсе за такой-то класс или за полный объем средней школы — это уж вопрос вкуса.
При этом любопытно все же сравнить то, что понимается в наших двух странах под термином «среднее образование» и в чем состоят особенности (я тщательно избегаю слова «преимущества») местного подхода.
Вот вы наконец определились с районом проживания. Совсем как в России — ваш ребенок автоматически имеет право на посещение ближайшей школы соответствующей ступени: от так называемой начальной школы (с пяти до одиннадцати лет) до собственно школы, куда поступают в одиннадцать как в совершенно другое заведение и пребывают там до пятнадцатилетней отметки — до сдачи экзаменов на получение Общего свидетельства о стандартном образовании. При этом аналогия с институтом прописки — полная. Рейтингом школы, соответствующей месту вашего проживания, можно и даже нужно поинтересоваться. Для этого существуют всяческие справочники, да и вообще можно позвонить в отдел среднего образования при местном муниципалитете. Никто вам, конечно, не скажет, хорошая ли в школе атмосфера, знающие ли учителя и славные ли дети. Основной показатель — успеваемость детей при сдаче этих самых экзаменов на Общее свидетельство, а разброс по успеваемости — колоссальный. Дело в том, что экзамены сдаются не в самой школе. Их принимает отдельная, независимая комиссия — одна на весь район, так что в какой-то степени это действительно показательные сведения. В нашем случае школа, которая находится буквально под окнами нашего дома (школьники идут мимо нашей калитки на остановку автобуса и постоянно забрасывают тротуар бумажками от «Сникерсов»), оказалась худшей в районе. А ведь сроду не подумаешь: перед ухоженным зданием — клумбы и аккуратный, по ниточке подровненный двор.
Итак, если что-то не устраивает в реализации законного права на посещение близлежащей школы, то надо засесть на телефон и всерьез приняться за чтение местных газет.
Уже за десять месяцев до начала нового учебного года школы ведут активную рекламу. В прессе помещаются объявления (зачастую со статьями и фотографиями), в самой школе идут «дни открытых дверей» для родителей. Если вы на театрализованное собрание такого рода (зачастую с оркестрами или драматическими постановками) не попали — не беда. Вас примут отдельно, и школу покажут, и ответят на все вопросы. Тут, правда, возникает одно осложнение. Если, допустим, в вашем районе три школы, в которые вы были бы не прочь попасть, — не тут-то было. Вы-то можете обращаться во все три и пытаться «очаровать» руководство интеллектом вашего ребенка и собственным проникновенным интеллигентным лицом. Одновременно вы должны заполнить анкету и отправить ее в отдел образования при городской управе. А в этой анкете необходимо указать, в какую из «эдаких» школ вы хотели бы попасть в первую очередь и в какую — во вторую, если что-то не заладится в первой. Вариант третьей школы просто не предусмотрен, так что, несмотря на, возможно, блестящее впечатление, которое вы произведете при посещении этой самой третьей школы, если она не указана в анкете, вашу кандидатуру все равно никто рассматривать не будет. А теперь представьте: вы указали наиболее желательную для вас школу (а она, как правило, ничем не лучше и не хуже той, которую вы поставили на второе место). В эту школу по какой-то причине вашего ребенка не взяли. Вы бы рады пойти в ту, которая стоит у вас второй, — но дело в том, что в этой второй школе, получив из управы вашу анкету, видят, что для вас они не первые. Руководство, естественно, встает в позу и заявляет: у нас с головой хватает тех, кто предпочел нас всем остальным, зачем же нам брать кого-то, кто нас поставил на второе место! В результате, имея в районе три хорошие школы и будучи не против попасть в любую из них, вы, может статься, должны будете отправиться туда, откуда изначально пытались убежать, — в школу по соседству.
Однако если вас все же приняли туда, куда вы хотели попасть, то самым сильным впечатлением будет готовность школы обременять себя вопросами, которые у нас в России, как правило, в расчет вообще не принимаются. Во главе угла — тот самый человеческий фактор. Здесь подумают о том, что детям неуютно и страшно в новой обстановке, и проведут «пробный день» — задолго до начала учебного года, просто чтоб познакомить детей со школой и хоть с кем-то из персонала. Отменят целый день занятий в начале учебы и станут налегать на какие-нибудь «Веселые старты» — просто чтобы дети имели возможность друг к другу присмотреться в неформальной, так сказать, обстановке. В нашем случае за несколько месяцев до начала учебного года было назначено собеседование — и с дочкой и с нами. При этом завуч, которая это собеседование проводила, потрясла мое воображение всего одним поступком. День был холодный и ветреный. Мы «отсобеседовали» и уже направлялись было через школьный двор на стоянку к машине. В это самое время послышался звук галопа — нас догоняла очень легко, в шелковый костюм, одетая завуч. Зачем? Выяснить, как правильно произносится имя дочки: мы указали его по паспорту, а она заметила, что в жизни мы ее зовем другим, ласковым именем. И вот ей было не лень бежать за нами вприпрыжку через холодный двор, чтобы выяснить, как же на самом деле надо нашу девушку называть!
Вообще, все, что касается процесса «двустороннего общения», в Англии отлажено почти до совершенства. Вам и позвонят, если обещали, и заранее о любых мероприятиях письменно известят, и если, скажем, ваш ребенок должен в какой-то день задержаться на десять минут — то вы об этом будете знать за неделю, дабы иметь возможность спланировать время и транспорт. Если ребенка в школе дразнят или как-то обижают — друзей тут ему, конечно, искусственно не создадут, но обидчиков сурово накажут, и вообще, в процесс «социальной» адаптации будут вмешиваться последовательно и решительно, делая акцент на таких сторонах развития личности, как самостоятельность и умение отвечать за себя. При этом делаться это будет в игре, легко, незаметно: я, например, не смогла убедить собственного ребенка за все пять лет его обучения в московской гимназии в необходимости вести дневник и самостоятельно планировать выполнение домашних заданий наперед. Здесь у местных учителей это получилось в течение двух месяцев. Уж не знаю, звездочки ли здесь помогают, которые наклеивают на дневник успевающих учеников, или шоколадки, которые можно «заработать» определенным количеством звездочек, но факт есть факт: девушка моя за два месяца абсолютно наладила вопрос организации своего труда — к вящему моему, естественно, удовлетворению.
Но это все лишь одна сторона медали. Еще по ходу первого собеседования та самая завуч, которая впоследствии лишила меня дара речи своей пробежкой через двор (чтобы уточнить имя поступившего к ним ребенка), заметила: «Я не уверена, что мы сможем полностью вашего ребенка заинтересовать». Дело в том, что, беседуя с дочкой (а эти два собеседования — с родителями и с ребенком — проводятся отдельно), она спросила о любимом писателе. Услышав от нашего помешанного на мушкетерах чада о том, что любимым является Дюма, завуч едва не поимела сердечный приступ — от нахлынувших чувств. «Знаете, — говорила она восторженно уже в беседе с нами, — я такое в первый раз вижу, чтобы ребенок одиннадцати лет любил Дюма!»
Мне бы уже тогда насторожиться — ведь, с моей точки зрения, нет ничего особенного в том, что девочка — практически подросток по возрасту — читает что-то в таком роде. И уж никак не могу сказать, что факт запойного чтения иностранного писателя вызывает у меня какие-то особые эмоции.
В результате оказалось: одиннадцать лет, по местным представлениям, пора глубокого и ничем не нарушаемого детства. Что само по себе, возможно, и спорно, но в определенной степени понятно. Другой вопрос, как это отражается и на содержании учебных программ, и на возможности предпринимать хоть какие-то шаги для получения этого самого «образования» на стороне.
И что же мы в итоге имеем? Имеем отсутствие учебников по основным дисциплинам академического курса — их, как правило, выдают на уроках, а домашнее задание делается на основании листочков с упражнениями. Так что, если ваш ребенок чего-то не понял на уроке, — сорри, как говорится, выяснить это дома он не сможет. Имеем любопытный предмет, называемый «наука», — смесь биологии, физики и химии, так сказать, в одном флаконе. Имеем до предела упрощенный курс математики — дочка постоянно идет с опережением графика, потому что после московской гимназии успевает от скуки сделать на уроке домашнее задание, которое она сама себе и увеличивает, потому что иначе будет просто нечем заняться. Правда, при этом имеем три урока физкультуры в неделю и предмет, живо напоминающий нашу «профориентацию» семидесятых и восьмидесятых, — кулинарию и основы пищевых технологий. Имеем детей, которые в одиннадцать лет долго шевелят губами, производя в уме сложение двух двузначных чисел. Имеем «заведующую по учебной программе» (есть тут такая должность), которая в ответ на нашу просьбу перевести дочку в более продвинутую группу, хоть по математике что ли, заявила, что опережать одиннадцатилетний рубеж никак не возможно! И вообще, правительство прекрасно отдает себе отчет в том, что преподавание точных наук отстает «от континента», но меры принимаются — реализуется программа «цифровой грамотности». Я было хотела спросить: может, лучше просто математику преподавать, вместо того чтобы рисовать в одиннадцать лет бесконечные квадратики, — но сочла за лучшее промолчать.
Дочка, приходя из школы, на вопрос о том, что изучали сегодня, лукаво закладывает большой палец в рот и, имитируя гуление младенца, тянет: «Агу! Агу!» А это, между прочим, лучшая школа в районе — количество «пятерок» (здешний эквивалент — оценка «А») на экзаменах всех уровней у них самый высокий.
Мы попробовали выправить ситуацию собственными силами. К примеру, в школе напрочь отказались считаться с тем фактом, что в Москве она учила немецкий с первого класса и, соответственно, может претендовать на большее, чем неизбывный «вас ист дас?» Мы отправились в Культурный немецкий центр имени Гете — нас оттуда попросту выставили, возмутившись от одного нашего предположения о том, что придется заниматься с ребенком одиннадцати лет. Немка, с которой дочка в итоге занимается немецким частным образом, долго не могла понять, как же получилось, что ребенок уже так бойко лопочет и прилично ориентируется в грамматике. То же было с музыкой — пришлось долго уламывать преподавателя — он не занимается с детьми. А что такое в этом контексте «ребенок»? Она же и в Москве взрослой не считалась, а вот поди ж ты, был выбор, куда идти учиться музыке. Здесь, на окраине, на которой мы живем, преподавателя найти в принципе трудно, найдешь — и выясняется, что «он с детьми не работает». Куда-то ездить — терять полдня. Так что пришлось уламывать того, который откликнулся на наше отчаянное объявление в газете.
Помимо некоторой «жидкости рядов» местные преподаватели отличаются еще двумя любопытными качествами. Во-первых, все как один берут стандартную плату за академический час — двадцать фунтов (увы нашим хрустальным мечтам, навеянным прошлым опытом. Я почему-то считала, что дешевле и проще всего будет найти языковые занятия: ведь на Западе, по идее, полно разноязычных студентов). Во-вторых, все они, как один, оживляются, когда речь заходит о занятиях для сдачи экзаменов на получение того самого Общего свидетельства. Иными словами, заниматься немецким (не урду, между прочим, а одним из основных европейских языков) просто так, чтобы не забыть, — намерение, вызывающее шок.
И еще — напоследок о нашей школе. В школе имеется огромное количество кружков и клубов — от помощи в навыках чтения до преподавания основ текстильного производства и от художественной студии до кружка музыкальной грамотности. При этом угадайте с трех раз, какой из них самый посещаемый? Кружок иностранных языков, конечным мероприятием которого является премия от компании «Британские авиалинии»! Моя девушка было воспылала желанием получить бесплатный билет, но тут же — предсказуемо! — выяснилось, что посещать этот кружок могут только дети на два года старше.
Сдав вышеупомянутые экзамены на получение Общего свидетельства — что, напоминаю, произойдет через пять лет, — английские дети могут при желании на этом свое образование завершить. В этом случае можно идти работать кассиром или водителем. Любопытно, что же составляет академический багаж на выходе? Дело в том, что конкретный выбор экзаменов — тоже дело личное, главное, чтобы были представлены основные циклы: естественный, точный, гуманитарный и т.д. Недавно я случайно оказалась в одной английской аудитории, где лектор сравнивал работу мозга с процессом нанесения золотого или серебряного покрытия на металл. Речь шла о сортировке информации полушариями, и он сравнивал процесс с принципом гальванизации. На лицах присутствующих отражалась крайняя степень непонимания. «Чего ты удивляешься? — прокомментировал муж. — Они, видимо, не слушали в школе курса по физике». Иными словами, дело обычное.
Однако если после этого человек захочет идти в университет, то с возраста пятнадцати лет и до восемнадцати он будет продолжать посещать ту же школу, занимаясь всего тремя профильными предметами своего будущего вуза по так называемой продвинутой программе. То есть то, что делают выпускники российских школ, которые при этом еще тянут основной воз — необходимость успевать по всем остальным предметам девятого и десятого классов. А ведь российским выпускникам заранее известно, что с точки зрения будущей профессии эти остальные предметы просто дают общую эрудицию, не более того. По завершении этих трех лет у англичан — та же процедура, что и раньше, — независимая комиссия принимает экзамены, которые одновременно являются и вступительными в вуз (ребята заранее знают, сколько им надо набрать баллов, чтобы пройти в три вуза по выбору). Набрал — все, ты зачислен туда, куда набрал.
Не знаю, как все сложится в дальнейшем, но свой выбор мы (наша семья) должны будем делать в недалеком будущем. Что же разумнее? Хороший объем разнообразных знаний по широкому кругу предметов, эрудиция и вообще сочетаемость, скажем, с родителями, которые, естественно, ждут совместимости с собственными чадами, — и при этом плохая осанка, возможно, подорванное здоровье, необходимость контроля взрослых — а стало быть, задержка в выработке самостоятельности, да к тому же необходимость трижды ходить по кругу относительно выбранной специальности? Или хорошая осанка, ранняя ориентация, отсутствие необходимости учить то, что тебе не пригодится, ориентированность на результат — будь то премия «Британских авиалиний» или честно заработанная шоколадка — и при этом «плавание» в таких исконно российских вещах, как эрудиция и всесторонность? Как там было у Гоголя? Молчит Русь, не дает ответа...
Светлана ДУБОВИЦКАЯ
собкор «Огонька» в Лондоне