ГВОЗДИ БЫ ДЕЛАТЬ ИЗ ЭТИХ ЛЮДЕЙ

Абрамович — всечукотская жилетка, в которую по очереди плачутся все, начиная от простых граждан и заканчивая местным мелким начальством. Все они заложники рухнувшей империи. И все надеются на чудо. Чудо летало по Чукотке и собирало залы, обеспечивая полный аншлаг. Люди стояли в проходах

ГВОЗДИ БЫ ДЕЛАТЬ ИЗ ЭТИХ ЛЮДЕЙ

Прилетает самолет с депутатом (теперь — губернатором), подтягивается на встречу народ, и начинается... Нет, не конструктивный диалог, а народный плач. Самый распространенный вопрос риторический: «Как жить дальше?» На одном из собраний какая-то женщина выкрикнула: «Ну пообещайте нам что-нибудь!» Все засмеялись, но суть-то ею была выражена точно — люди давно уже поняли, что властям они не нужны, до сих пор чиновники только обещали и ничего не делали. Поэтому теперь люди пришли за сочувствием и помощью к Роману Абрамовичу. Знают, если он пообещает, то обязательно сделает.

У меня вообще сложилось ощущение, что мы стоим на пороге больших перемен. Произойдет не просто смена веков и тысячелетий. Сейчас в России идет смена смысловых эпох и политических элит, когда на смену «людям слова» приходят «люди дела». Меняется не только средний возраст начальственного состава страны, меняется сам психотип начальника.

Если раньше во власть приходили, чтобы хорошо жить за счет кресла, то теперь начал наблюдаться другой процесс — во власть приходят богатые люди, которым в качестве кормушки власть не нужна. Хороший признак: когда человек с лихвой решил свои основные бытовые проблемы, он начинает жить и работать на интерес. На воплощение своих идей и представлений о мире. В этом смысле внезапная любовь с первого взгляда Абрамовича к Чукотке есть просто позитивный кризис взросления. Переход на новую, более высокую ступень созидания. А посозидать тут есть что...

...В поселке Беринговский женщина плачет, мужа жалеет: «Он ходит, шатается. Полтора года без зарплаты». Муж работает на электростанции. Одно слово «работает», потому что сама электростанция давно уже практически не функционирует.

...В Анадыре люди жалуются, что ВТЭК инвалидность инвалидам не дает: нет денег на выплату пенсий.

...«Меня начальник уволил из мести, — жалуется женщина в одном из поселков. — А другой работы здесь нет. Я зарплату уже год не получаю. А у меня ребенок. И муж алименты не платит».

Я смотрел на жителей Чукотки, и мне казалось — отчаяние этих людей беспредельно. Однако более внимательный взгляд отмечает и другое: большинство людей все же не опустились. Несмотря на скотские условия, они держатся. Они шутят. Они прилично одеваются. Свои жалобы многие высказывают, посверкивая золотыми зубами. Это прощальный блеск ушедшей эпохи... Наконец, они приходят на собрание! Значит, пока еще видят смысл в этих встречах, хотя вслух и говорят порой об их бессмысленности. Если б действительно считали встречу с депутатом бессмыслицей, поехали бы на рыбалку или в тундру — припасы на зиму запасать.

Многие здесь — патриоты Чукотки. Помню, одна женщина с гордостью рассказывала, какой во Дворце детского творчества у них бассейн хороший. Подвела к стеклянной двери бассейна. Дверные стекла были закрашены какими-то картинками типа зайчиков и белочек.

— Вот там у нас бассейн. Он, правда, сейчас закрыт, но вы можете в дырочку посмотреть. Вот тут краска скарябана, видите — дырочка.

Я послушно посмотрел в дырочку.

— Воды там нет.

— Правильно. Зачем вода, если бассейн не работает?.. Жалко, что дверь закрыта, вы бы увидели, какой у нас хороший бассейн... И панно на противоположной стене красивое. Художник рисовал...

Я внимательно посмотрел сначала на панно, потом на женщину. Ей и вправду все нравилось. Она на Чукотке всю жизнь прожила. Сложно отказаться от всей жизни... Помню, летел я рядом с одной женщиной на транспортном самолете из небольшого чукотского городка в Анадырь. Рядом с женщиной сидел печальный муж. Женщина прижимала к груди кота. Кот пугался самолета, водил туда-сюда шальными глазами и все время норовил удрать. Женщина не отпускала его, боясь, что он залезет в какое-нибудь технологичное место, откуда сможет повредить самолету, и тот упадет. Эта женщина прожила на Чукотке 27 лет. Когда ей было 18, она сюда приехала с родителями. И вот теперь улетает с этой холодной земли навсегда.

— Мы с мужем не стали ждать всех этих обещанных правительством субсидий на покупку жилья на материке. Поняли — не дождемся. Влезли в долги, назанимали денег и купили в Липецке квартиру двухкомнатную. Почему в Липецке? Я сама оттуда. У меня там сейчас дети... Здесь мы с мужем работали на трех работах, расплатились с долгами и вот теперь улетаем. Насовсем.

Насовсем... Самолет заложил вираж над бухтой, женщина приникла к иллюминатору, в последний раз глядя на город. В ее глазах стояли слезы. «Ведь это ж, черт возьми, все же жизнь моя!» — пел у меня в плеере Максим Леонидов песню о том, как грустно расставаться с прошлым веком, который

«Уходит, отражаясь в твоих слезах,

Становится историей на глазах».

Женщина прижимала к груди бешеного кота и смотрела в иллюминатор, часто моргая мокрыми глазами. Мне тоже стало очень грустно. Самолет качнул крыльями, и город исчез. А в наушниках плакал саксофон:

«Как будто бы уйдет из-под ног земля,

Как будто нужно все начинать с нуля...»

СЕВЕР ЗАТЯГИВАЕТ

Буквы на автомобильных номерах какие на Чукотке встречаются символичные — «ЧАО»! А на дорогах стоят знаки дорожные. Все как положено.

— А ГАИ, вернее ГИБДД, на дорогах у вас есть? — спрашиваю местного шофера и поясняю: — Тут же дорог практически нет.

Он обижается:

— А 25 километров — это разве не дороги? Разве можно без ГИБДД? Правда, сейчас гаишников нет: один в отпуске, а другой заболел. Некому даже аварии оформлять.

— И аварии бывают?

— А как же! Были у нас на сто километров в округе один трактор и один тягач и то умудрились столкнуться.

— Может, и скорость спидганом мерят на ваших щебеночных трактах?

— А как же!

Так я и не понял, пошутил он или всерьез... Разговорились. Оказалось, приехал мужик на Север 20 лет назад.

— Ехал на три года, подзаработать. А задержался на два десятка.

— Почему?

— Север затягивает.

Потом эту фразу я слышал много-много раз. От разных людей. И истории их были такие похожие... Приехал человек за длинным рублем. Потом обжился. Красивая природа. Организм после долгих лет жизни в маломикробной и малокислородной среде привыкает именно к здешнему климату, ему здесь уже комфортно. И физиологически и психологически, потому как люди на северах уж больно хорошие, не сравнить с москвичами... Один бригадир-оленевод рассказал, что жену его в Домодедове ограбили. На мой вопрос, кто это сделал, оленевод бесхитростно ответил: «Москвичи!»

Впрочем, преступления совершаются и на Чукотке. Правда, тюрем здесь нет. Осужденных отправляют в Магадан. Тоже не самое курортное место страны... Какие самые распространенные преступления на Чукотке? Крадут продукты питания... От нужды крадут. Поэтому оступившимся гражданам стараются на первый раз дать условное наказание. Но некоторых нужда заставляет красть снова.

Север затягивает. Петлю на шее...

КОММЕНТАРИЙ ПСИХОЛОГА

— Хоть завтра уеду с этого чертова Севера! — в сердцах воскликнула женщина из шахтерского поселка, давно не видевшая зарплаты, настрадавшаяся от отключений электричества и тепла. Но пока еще не уехала...

Почему, декларируя готовность бросить Север, многие все-таки не уезжают? Только ли в деньгах на билеты дело? Только ли в том, что им некуда ехать на материк — нет жилья, родственников? Однако в конце концов приезжают же в Москву украинцы, молдаване, кавказцы — находят работу, жилье. Они даже не граждане России, но устраиваются как-то. Почему же так инертны северяне? Отчего им порой так трудно сорваться и улететь насовсем? Ответить на эти вопросы мы попросили кандидата психологических наук Майю КУЛИКОВУ.

— Есть точка зрения, что каждый человек живет так, как он подсознательно хочет жить. С Севером вообще и Чукоткой в частности ситуация следующая. Здесь у людей очень сильна психология иждивенчества. Ведь это как бы последний островок коммунизма. А при прежнем режиме у людей была минимальная ответственность за свою жизнь. Была система распределений после вузов, четкие ставки... Человеку давали, условно говоря, кайло в руки, указывали фронт работ и обеспечивали за это денежной пайкой. За него думало начальство. Человек играл в обустройстве собственной жизни минимальную роль. И люди приспособились к внеэкономической реальности. Шоферы при советской власти жгли солярку в ведрах, чтобы им фонды на горючее не урезали. Денег тогда не жалели на освоение Севера, вот и сформировался такой уровень потребительской психологии. Они привыкли, что им все должны, раз они на работу ходят. Теперь северяне сидят и ждут, когда за ними приедут, увезут, обеспечат... Они привыкли к хорошему обеспечению. На Севере раньше было все то, чего не видели в средней полосе.

И есть еще один аспект проблемы. Были прецеденты, когда северянам давали деньги на освоение в средней полосе, но они возвращались обратно. Многие уже не могут жить в обычной реальности. Они привыкли к дружным, сплоченным замкнутым коллективам, которые всегда формируются в трудных условиях жизни. Просто потому, что иные коллективы в таких условиях не выживают. В этих микросообществах складывается особый, очень комфортный психологический климат. Этакий наркотик любви, на который человек уже изрядно подсел. Уехавшие северяне скучают по особым взаимоотношениям между людьми, которые складываются на Севере.

Теперь там жизнь стала еще тяжелее. Помимо трудных природных условий добавились запустение, разруха. Но, как ни странно, это также порой сближает людей. У них появляется общая беда, которую они совместно переживают, обсуждают. Подсознательно им нравится страдать, испытывать этакую сладкую боль в душе. На миру и смерть красна, не зря сказано... Быть несчастным в такой ситуации уже как бы и модно, ты как бы при общем деле. Если ты несчастен, ты в порядке. А если ты преуспеваешь, когда вокруг всем тяжело, то ты вор, гад. Такова общинная психология, которая уходит корнями далеко в родоплеменные времена.

Мой отец, например, всю сознательную жизнь прожил на Севере. Потом вышел на пенсию и переехал в Крым. Казалось бы, благословенное место. Но весь остаток жизни он прожил в неудовлетворенности. Тосковал по Северу...