или Приключения русского менеджера в Нью-Йорке
AMERICAN SOVOK
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ. Эти заметки не претендуют и на абсолютную объективность, ни на научную полноту в описании той галактики, каковую являет собой американский бизнес — самый процветающий бизнес в мире
ЛИМИТЧИК ПРИЕХАЛ
Глупая женитьба на американской студентке выдернула меня из дремоты тихого городка в штате Вашингтон, откуда с несданным академическим хвостом, повинуясь стремлению жены воссоединиться со своим семейством, я перебрался на другое побережье Америки, в Нью-Йорк.
Моя (теперь уже бывшая) теща, понятно, не собиралась нас содержать, да и я не горел желанием сесть ей на шею. Кое-какие деньги у меня были, сэкономил за время учебы за счет разных приработков. Словом, требовалось срочно устроиться на работу. Однако российского гражданина с незаконченной магистратурой провинциального вуза по не очень-то востребованной здесь специальности «международный менеджмент» крутые компании брать не спешили. А с «Макдоналдса» начинать не хотелось. В итоге получилось так, что первую работу я нашел типично по совковому варианту. То есть по блату.
Близкий тещин приятель, представитель крупной японской корпорации в Нью-Йорке, замолвил обо мне словечко своему соотечественнику. Так я оказался на японской фирме, вернее, в ее американском филиале. Положили мне 25 «штук» в год — это, конечно, не те деньги, на которые можно содержать неработающую жену, подержанный авто, снимать скромную квартирку да еще есть, одеваться и т.д. Впрочем, о семейных делах — это я так, к слову. Дальше — только о корпоративном бизнесе по-американски.
ЯПОНСКОЕ ГЕТТО
Итак, моя первая фирма хоть и называлась японской, но укомплектована была в основном аборигенами. Но японским духом коллективизма от нее разило за версту. Мне сразу же пришлось сообщить своим корреспондентам в Москве, чтобы не слали чего лишнего на мой корпоративный e-mail, ибо на работе меня сразу предупредили, что такого понятия, как личная переписка, в компании не существует. В мою почту может влезть любой, кому чтение чужих писем покажется любопытным.
Работа была непыльная, явно соответствовала той зарплате, что мне положили (по реальной покупательной способности это соответствует 300 — 400 долларам в Москве). Основное, что требовалось от сотрудников, — это со всеми тусоваться, вовремя приходить (к 9.00) и, главное, вовремя уходить (18.00) да еще улыбаться всем, особенно японцам: «Хай-хай!» Настоящей мукой для такого индивидуалиста и «совы», как я, стало еще обязательное посещение их корпоративных «общественных мероприятий» типа субботних прогулок на лыжах всем офисным стадом во главе с главным сегом (директором). Если бы не пионерская закалка да не три года, прожитых с родителями в Китае, я бы этого не перенес.
Но больше всего меня потрясло другое. Я даже сначала не поверил, что такое может быть. Никто из рядовых управленцев фирмы не знал, как и за счет чего их фирма зарабатывает деньги. Проще говоря, никто из моих коллег не понимал, чем же мы в конечном итоге все занимаемся. Каждый был сосредоточен на выполнении своих прямых обязанностей и даже не пытался замечать, что делается в пяти метрах слева или справа. Менеджер, чью должность я унаследовал, с гордостью поведала, как она за счет некоего нововведения заработала для компании сверхплановую «штуку» баксов. Руководство ее повысило и все время ставило в пример, призывая других действовать так же, но строго в рамках очерченных обязанностей. В общем, очень быстро я уяснил, что здесь больше нужны роботы и что творческие идеи более высокого полета, почерпнутые мною после шести лет университетской учебы, останутся здесь невостребованными. Я понял, что мне с моим самомнением здесь долго не продержаться, и стал сотнями рассылать свои резюме в рекрутерские агентства и на фирмы.
СНОВА НЕПРИЯТНОСТИ
Упорство было вознаграждено. Казалось, наконец я нашел то, что нужно! Фирма, котирующая свои акции на Нью-Йоркской бирже dot.com, да еще годовая зарплата в 45 тысяч долларов. Правда, работа оказалась гораздо более напряженной, чем у японцев, и пришлось с колес учиться самому. Человека, которого я менял, через неделю увольняли, и он ничего не хотел мне объяснять, несмотря на оговоренное в его контракте обязательство сделать это при увольнении.
Впрочем, все эти мелочи казались несущественными: перспективы вырисовывались самые радужные, через три месяца обещали всем поднять зарплату. Увы, все повернулось совсем иначе. Биржевой индекс высоких технологий NASDAQ начал стремительно падать, а с ним и наш dot.com, так что вместо обещанного повышения зарплаты народ начали со страшной силой сокращать.
Каких я только сцен не насмотрелся тогда в нашем главном офисе в Манхэттене! Грозивший боссу судом глава семейства, взявший на 20 лет ипотечный кредит под покупку дома, бившаяся в истерике одинокая мамаша... До сих пор не понимаю, почему не сократили и меня с моей хронической непунктуальностью и отнюдь не ангельским характером. Видно, потому, что все-таки пахал за троих и особо ни на что не жаловался. Неудивительно, что нас, «новых иммигрантов», американцы не очень-то любят.
А за что любить-то? Я, к примеру, согласился на работу в этой компании, зная, что верхняя планка для моей должности составляет 55 тысяч долларов, и мои боссы понимали, что требовать повышения в первый год я не осмелюсь. Ведь они мне оказали услугу, начав делать рабочую визу, да и по другим позициям я был уязвим: находился в процессе развода с женой и еще более длительном процессе выяснения своих отношений с американским государством (даст оно мне вид на жительство или нет). В общем, не прошло и месяца, как я совершил первую серьезную ошибку по работе: опоздал на автобус, который отвозил на одну из финальных игр национального чемпионата по бейсболу.
Это был серьезный служебный проступок. Ведь в моей фирме, как во всех остальных штатовских корпоративных фирмах, коллективные выезды на разные мероприятия были вовсе не мазохистской формой отдыха, а продолжением работы. На стадионе все мы сидим на трибунах одним стадом, в фирменных майках и кепках, в руках у нас корпоративные знамена и плакаты, ими полагается размахивать, чтобы привлекать потенциальных клиентов, которые, возможно, тоже окажутся на стадионе.
В КИТАЙСКОМ ГЕТТО
Между тем «диссиденты» из моего отдела рассказывали про фирму разное. Будучи типичным мыльным пузырем Интернет-экономики, компания аккумулировала на бирже (в период ажиотажного спроса на акции dot.com'ов) сотни миллионов долларов инвесторов. Ничего революционного по части программных продуктов на эти деньги создано не было, зато происходили не очень понятные телодвижения «в контексте глобальной экспансии». Все они преподносились руководством в пресс-релизах как достижения в «продвижении на мировые рынки», а оплаченные публикации на эту тему вывешивались на стене в нашем офисном баре в порядке наглядной агитации.
В курилке продолжали гадать, что кроется за загадочной строкой «стратегические инвестиции» в годовом отчете. Как потом выяснилось, боссы прикупили за два с лишним «лимона» виллу на одном из островков в Индийском океане. Что там они планировали делать в плане развития телекоммуникаций, одному Богу известно. Ну а командировочные расходы (триста баксов в день, не считая представительских и оплаты пятизвездочных отелей), а также зарплата региональных директоров в 300 тысяч долларов — это уже само собой разумеется.
Тем временем на американском рынке нас все сильнее теснили конкуренты, а что же касается заграницы, то наше «стратегическое присутствие» касалось только Юго-Восточной Азии. И вот тут я понял, почему у нас так много китайцев — выходцев из Вьетнама, Гонконга и т. д. Через цепочки своих личных и родственных связей они выходили на тамошних чиновников, а те — думается, небескорыстно — способствовали заключению выгодных контрактов, в соответствии с которыми наши специалисты поставляли soft каким-то министерствам и государственным конторам юго-восточных «тигров».
В этом, собственно, и состояла в основном работа моего отдела, возглавляемого 50-летней этнической китаянкой, которая за три десятилетия своего укоренения в США перетащила сюда чуть ли не весь свой клан с берегов Желтого моря. Стать для нее и ее сотоварок «своим» я не мог по определению. Не помогло даже то, что я знаю пекинский диалект китайского языка. Дама и ее родичи были выходцами из Южного Китая, по-пекински понимали плохо, а потому на чистом английском языке дали мне понять, что стать со временем региональным представителем в любой из стран ЮВА мне не светит, ибо у них там все схвачено. Сказали мне об этом на всякий случай, в профилактических целях, чтобы особо не мечтал.
А потом ко всему прочему руководство начало кампанию по борьбе с болтунами — «находкой для конкурентов». Обнаружилось, что и в американском бизнесе народ сплетничает по-черному, а среди персонала есть стукачи, кто доносит начальству на недовольных и болтунов. Замдиректора по маркетингу стал вызывать всех сотрудников по одному и требовать объяснений, почему мы друг другу рассказываем о том, сколько каждому платят. Причиной выволочки стало то, что три старших менеджера из международного отдела ушли, узнав, что на три аналогичные должности в другом отделе пригласили со стороны новых сотрудников и положили им зарплату значительно большую.
Тем временем к концу прошлого года NASDAQ вновь просел, капитализация компании сократилась более чем втрое, и начались новые сокращения. Тут я струхнул не на шутку. Развод с женой все тянулся, и на «бракоразводного» юриста ежемесячно уходило до тысячи баксов. Еще 600 — на скромное жилье в «белом» пригороде Нью-Йорка. Про накопления на черный день я и забыл.
Рассылки резюме в приличные банки типа Chase Manhatten, Citicorp и т.д. ни к каким результатам не приводили. Вежливые отказы, в лучшем случае собеседования, после которых мне предлагали какие-то полутехнические должности или вежливо объясняли, что «вашингтонским» дипломом я для них не вышел, надо окончить бизнес-школу при Гарварде или что-нибудь в этом духе.
ХЛОПНУЛ ДВЕРЬЮ
И вдруг, наконец, клюнуло. Сходная по профилю компания, тоже с Интернетом и телекоммуникациями связана, только здорово продвигается на рынке, потому что реальный программный продукт создает и успешно его на внешних рынках сбывает. Три собеседования они мне устроили. После второго возникла заминка: кто-то из названных мною на предмет дачи рекомендации чего-то не то сказал, а свою непосредственную китайскую начальницу я в резюме не упомянул. Уж она-то про меня точно ничего хорошего не сказала бы. В отделе кадров моего потенциального нанимателя спросили: а чегой-то среди тех, кто вас нам рекомендует, нет вашего прямого начальника?
Так, мол, и так, объясняю, характерами не сошлись. На самом деле эта китайская грымза за опоздание на автобус выговор с предупреждением мне в business record вписала, не мог же я сказать, что корпоративные интересы проспал. Тогда, говорят, назови еще каких-то сослуживцев, кто мог бы что-то о тебе сказать. В общем, мне стало понятно, почему у нас в российском совке эти люди называются кадровиками, а у них — специалистами по «человеческим ресурсам»: копают в Штатах глубже, зарплату свою отрабатывают.
Однако делать нечего, называю на свой страх и риск имена двух сослуживцев, с которыми у меня близких отношений не было, а значит, гадостей про меня они вроде не должны были наговорить. И тут же бегом возвращаюсь на работу. Ловлю означенных господ, спрашиваю: «Не звонили оттуда-то?» Нет, говорят, пока не звонили. И тут же в открытую: Макс, давай так, мы скажем о тебе только хорошее, а ты имей нас в виду, когда у вас там еще вакансии появятся.
Я, конечно, им с три короба наобещал, в итоге третье собеседование (с вице-президентом!) прошло на ура, мой вопрос был окончательно решен. И только тогда я с ужасом вспомнил, какой лапши я навешал новым работодателям в своей анкете. Из нее ведь выходило, что я чуть ли не первоклассный программист, каковым я ни по образованию, ни по своему профессиональному опыту не являюсь. Но реноме у русских компьютерщиков на Западе настолько высоко, что они здесь, видимо, думают, что у нас всему этому в младших классах школы обучают.
В общем, закупаю соответствующую литературу, заказываю из Москвы пиратские «сидюки» с программами, которыми я, по идее, должен владеть, и начинаю ночами штудировать то, что написал в резюме как уже освоенное. А времени до перехода в новую фирму остается меньше недели. За день до ухода от китайцев вспоминаю про выговор с занесением. Ведь его я вместе со своими бумагами принесу новому моему работодателю, он поглядит в бумаги, потом на меня: мол, почему скрыл этот позорный факт из своей трудовой биографии?
Нет, думаю, пока я еще здесь, то по закону имею право стереть неприятное пятнышко. Тем паче моя китайская начальница опять на меня за что-то наорала. Ну, думаю, грех такой шанс упускать! Состроил самый несчастный вид и на других, кто в комнате присутствовал, смотрю. Те глаза отводят, но я чувствую, что никуда они не денутся, все слышали, как меня оскорбили.
Написал я «телегу» руководству, где намекнул, что могу это дело и до суда довести. Тут же меня приглашают в ихние «кадры», уговаривают забрать заявление. Я ни в какую. Тогда зовут меня к начальнику отдела. Тот тоже упрашивает, оно и понятно: их компании, чьи акции падают, такая publicity ни к чему. Последние клиенты могут сбежать, когда узнают, что их кровными акциями управляют не только плохие бизнесмены, но и хамы.
В общем, «поднимают» меня аж к вице-президенту. Тот, в свою очередь, попытался меня уговаривать, но, как только понял, что бесполезно и придется нужную мне запись в мой business record внести, словно взорвался... Цитировать я его здесь не буду, судя по рассказам моих предков, точно так же орали партийные начальники на подчиненных у нас на родине в советские времена.
ЗЕМЛЯ ОБЕТОВАННАЯ
Ну да бог с ними. От японцев я ушел, от китайцев тоже ушел. Думал, что теперь-то наконец попал к настоящим американцам. Ан нет! Лишь спустя несколько дней пребывания на новой работе выяснил, что попал в контору, где костяк персонала составляют евреи. Умный человек на моем месте сразу бы сообразил: ведь бизнес-то в компании процветает. А я не просек.
Впрочем, к евреям я хорошо отношусь. Да и зарплату мне здесь на пять «штук» больше положили. Правда, за эти деньги меня теперь имели и в хвост и в гриву! Нормы трудового законодательства? Забудьте! Работай по 14 часов в сутки и скажи спасибо. Хотел было расположить к себе тем, что бабушка моя еврейка. Ну и что, говорят, ведь сам ты не иудей. А раз так, то по субботам, если какую срочную работу надо сделать, сразу мне звонят. В общем, опять чувствую, что долго здесь не протяну.
P.S.
Когда я это уже написал, случилось событие, которое может сильно ускорить мой очередной переход на новую работу. Вчера, включив свой компьютер, я обнаружил, что кто-то загрузил мне network passwords — пароль всей корпоративной сети (у каждого сотрудника доступ только на свой уровень, а общий пароль есть только у начальства и администратора сети). Я тут же доложил руководству о своем открытии. Ага, говорят они, вот ты и попался, коварный русский хакер, о таких, как ты, только и пишут в наших американских газетах. Я даже не нашелся что ответить. Не говорить же им, что я ни одного языка программирования толком не знаю. В общем, меня чуть не увезли в полицию, только в последний момент сообразили, что им самим такая реклама ни к чему. А мне сказали: «Не обижайся, Макс, а вдруг ты такой на самом деле? Malicious Russian-hacker with dark KGB past currently working for International terrorist organization that wants to destroy American computer networks». «Точно, — отвечаю им, — я зловредный русский хакер с темным гэбэшным прошлым и постоянно работаю на международную террористическую организацию, которая поставила себе целью разрушить американскую компьютерную сеть». А самому, знаете, приятно, ведь трусят, суки, причем по-настоящему. Даже мысль мелькнула: а может, мне того?.. Ну, сами понимаете чего, может быть, оправдать их страхи, а?
Устал я тут, наверное, домой пора.
Milyi dedushka, Konstantin Makarovic Putin, zabery menya otsuda.
Tvoi vnuk Max iz New Yorka
Максим ВАСИЛЬЕВ,
Нью-Йорк