НОВАЯ МАТЕМАТИКА

Итак. Ранним (по меркам журналистов) весенним утром, в 11.00, я стоял у дверей директорской квартиры и боролся со сном. Появившийся на пороге Александр Семенович НариньянИ, директор Российского НИИ искусственного интеллекта, напротив, оказался свежим и довольно спортивным на вид. На Стриженова похож не был, зато обнаружил сходство с вице-премьером Клебановым и поэтом Левитанским. После кофе (своевременного и крепкого) пришла пора разговора

НОВАЯ МАТЕМАТИКА

«Его звали Роберт» помните? Шестидесятые. «Оттепель». Молодой ученый (Олег Стриженов) создал искусственный интеллект, придал ему форму Олега Стриженова, назвал — сами знаете как — и давай над ним глумиться. А робот взял и удрал на лыжный курорт, наделал там шороху в отчаянной попытке стать человеком, но не успел. Демонтировали. Лихие были времена. Поболтать об искусственном интеллекте было проще, чем купить колбасы. А вот когда на смену шестидесятым пришли семидесятые, все как-то поутихло. А молодые ученые остались в своих лабораториях возиться с этой свежереабилитированной наукой. В их числе оказался Александр Семенович Нариньяни, тогда — выпускник МИФИ, а ныне — директор Российского НИИ искусственного интеллекта

1. ДАНО

— Давайте начнем сначала, с вашей биографии то есть.

— Давайте. В 1963 году защитил диплом на тему «Проектирование компьютера на основе пороговой логики». К этому времени уже работал больше года в совсем молодом тогда новосибирском Академгородке, где и остался после защиты. Занимался теорией параллельных процессов.

— Стоп. Данное словосочетание уже выходит за рамки моего понимания.

— Это решение важной проблемы, как добиться того, чтобы много машин могли сообща решать большие сложные задачи... А где-то в начале семидесятых мне предложили заняться совершенно новой для меня темой — искусственным интеллектом. В это время в Москве полным ходом разрабатывали «ходилку» для космоса.

— То бишь луноход? Хотя нет, он же на колесах.

— Верно. В том числе и луноход. Идея была своевременная и очень интересная. В группе искусственного интеллекта, которую у нас создали, кроме «ходилки», было еще несколько тем, в том числе проект РИТА.

— Весьма популярное по тем временам женское имя.

— Наша РИТА была аббревиатурой «рисунок — информация — текст — автор». Сводилась она к проблеме описания рисунка на обычном — русском или английском — языке и построению рисунка по его описанию. Соруководителем РИТЫ был мой друг, замечательный лингвист Игорь Мельчук. Через пару лет он вступил в открытый конфликт с советской властью и уехал в Канаду. РИТУ закрыли. А в 78-м создали лабораторию. Команда подобралась отличная, человек тридцать, что, между прочим, для академической лаборатории очень много. При этом среди нас не было ни одного партийного.

— Может, оно и к лучшему?

— Может. Хотя выбиванию денег не способствовало... Тем не менее в конце 70-х мы чуть было не стали партнерами в советско-американском проекте по естественному языку. Обо всем уже договорились, все точки над «i» расставили, я даже сертификат на бесплатное медицинское обслуживание получил от Госдепа, но... наши ввели войска в Афганистан, и американцы прекратили научные контакты.

Параллельно, в 1985-м, я стал одним из организаторов советского проекта компьютеров пятого поколения. Участвовали две наши бригады. Работали три года. Результаты оказались замечательными и никому не нужными: конец 1988-го, перестройка, все разваливается.

Но мы продолжали двигаться вперед. Создали государственную научную фирму «Интеллектуальные технологии». Наши разработки заметили в Министерстве черной металлургии. Отрасль — богатейшая, инфраструктура — колоссальная, нужна информатизация. Министр сказал: будете работать на металлургию, и выдал нам 10 млн. рублей. По тем временам на эти деньги большой жилой квартал можно было построить — около 15 млн. долларов. Фирма начала развертывать большую программу... Через несколько месяцев не стало ни министра, ни министерства. А вскоре не стало и денег — инфляция.

— Между прочим, с голодухи лучше соображается. Не удивлюсь, если именно на ту пору пришлась добрая половина ваших открытий.

— Пора «голодухи» благополучно продолжается. Выжили каким-то чудом. Что же до открытий, то с этим в порядке, хотя и здесь без дурных детективов не обходится. Помните, я говорил про естественный язык? Мы разработали программу, позволяющую понимать запросы к справочным системам на естественном языке. За рубежом грозились решить эту проблему еще с 70-х годов. Но, несмотря на сотни групп в этой области, массу конференций и публикаций, у них там как-то «не сложилось». А мы сделали! Зарегистрировали даже название — «Интербейс». Получили премию Ассоциации искусственного интеллекта, вышли в финал европейского конкурса на лучший программный продукт... Казалось бы, все замечательно. Но события тем временем начали принимать совершенно неожиданный оборот.

На рубеже 80-х и 90-х в мире было два программных лидера — «Майкрософт» и «Борланд». И, представьте себе, в 1992 году выясняется, что «Борланд» приступил к раскрутке своего нового хита под таким же названием — «Интербейс». Мы, разумеется, им сразу сообщили, что эта марка зарегистрирована нами. Они эту новость проигнорировали. Ну а когда спустя несколько месяцев «Борланд» вторгся в российское рыночное пространство и начал продвигать свой продукт у нас, я пошел к ним выяснять отношения. Общался со мной их представитель. Этот мистер ознакомился со свидетельством о регистрации, после чего изрек, что, мол, знаете, мы это уже проходили — где-нибудь в Танзании тоже регистрируют «Кока-Колу», а потом занимаются вымогательством.

— Вот гад. А вы?

— Попробовал открыть ему глаза, что мы не в Танзании, а в России и, главное, нашему «Интербейсу» около трех лет.

— Кстати! А их «Интербейс» был зарегистрирован?

— Самое забавное, что нет! Оказалось, что в конце 80-х в Штатах была небольшая фирма с таким названием, которая разрабатывала то, что потом стало хитом «Борланда». Потом ее съела большая фирма, а ее, в свою очередь, — господа из «Борланда». «Интербейс» им понравился, и они превратили его в свой основной продукт. И когда в «Борланде» узнали, что марка зарегистрирована нами, отступать было поздно. Они рассудили, что «Борланд» — он и в Африке «Борланд», а какое-то НИИ в России в расчет можно и не брать. Я, конечно, представителя предупредил: вы на нашей территории, ждите повестки в суд.

Мы же для этих господ негры. А они — белые. В их сознании не укладывается: как бедный российский негр может подать в суд на богатого белого? Мыслимое ли дело? В общем, «Борланд» нанял большую международную юридическую фирму, а та принялась вовсю атаковать нас — вот буквально только что пытались пятый или шестой раз доказать, что регистрация нашего «Интербейса» нелегитимна.

— Сколько длится тяжба?

— Пять лет. За это время они денег истратили на все это, наверное, больше, чем стоимость уступки прав на знак. Они даже раскошелились на смену брэнда в России, но признать свою ошибку не желают...

2. НАЙТИ

— Так что же осталось у вас в итоге? В сухом остатке?

— Мы разработали принципиально новую математику.

— Потрясающе! Я со старой-то до сих пор не могу разобраться.

— Оно, может быть, и к лучшему. Значит поймете. В отличие от некоторых моих коллег: если при них произнести «новая математика», они на тебя начинают смотреть так, будто ты грязно выругался в приличном обществе. Неадекватно реагируют, мягко говоря.

Спрашивают: почему же тогда нет новой географии? Эдак, говорят, мы с вами, коллега, Евразию за Гондвану начнем принимать...

— А вы?

— Я говорю им приблизительно то, что сейчас скажу вам. Современная вычислительная математика, как и все программирование, основана на алгоритме. Это значит, что сегодня любая программа жестко контролирует работу машины, последовательно указывая каждому своему элементу, что и когда ему делать. Но такое положение вещей абсолютно противоположно естественному порядку: ведь реальный мир устроен совершенно иначе! Все в нем от элементарной частицы до галактики — это самостоятельные объекты, активно взаимодействующие с другими объектами своего уровня.

Атом, клетка организма, человек или планета — это, если хотите, активная личность, поведение которой определяется ее индивидуальностью, реагирующей на окружающую среду. Никакого «руководящего» алгоритма в природе не существует вообще!

Скоро алгоритма не будет существовать и в компьютерах. Он ведь и появился-то из-за того, что первые машины были идиотами. Им программу надо было расписать вплоть до элементарных действий.

Сейчас мы на пороге новой эры, когда программирование и архитектуру компьютера можно будет отстроить таким образом, что каждый элемент станет взаимодействовать с другими самостоятельно. Как атом с атомом и человек с человеком. От этого многое изменится. В том числе и в области вычислительной математики.

— Изменится принцип решения задач?

— Конечно! На чем строятся современные расчеты? На алгоритмах решения, применимых только к конкретным, узко специальным типам задач. Представьте, что есть нечто вроде карты, на которой — океан реальных проблем. В этом океане кое-где разбросаны крохотные островки — те типы задач, для которых тот или иной классик уже разработал нужный метод решения — алгоритм.

Таких островков несколько сот, и если мы берем наугад реальную задачу, то почти наверняка попадаем в воду. Но задачу-то решать надо, и мы, естественно, что есть силы плывем к ближайшему острову. То есть подгоняем задачу под известные алгоритмы.

А между тем уже начало формироваться другое видение мира, при котором на нашей карте появляются целые материки с пока еще недостаточно исследованными границами. И архипелаги традиционной математики растворяются в совершенно новой реальности. Вообще же идея новой математики возникла в 1980 году, и, между прочим, совсем не в области вычислений. В обычной математике как? Мы переменную либо знаем, либо не знаем. А в реальной жизни не бывает совсем неизвестного.

— А Вселенная?

— Она — извините за тавтологию — всегда неизвестна только за границами известного. Когда-то — в глубь вещества и за границей небесного свода. Сегодня — ниже уровня самых элементарных частиц и за границами «разлетающейся Вселенной», а точнее, наблюдаемого мира...

Про любой реальный параметр что-то, да известно. Он обычно недоопределен, но есть какой-то интервал значений, за рамки которых он выйти не может, ведь математическому параметру всегда соответствует что-то в реальной действительности, например, температура тела живого человека может колебаться от 35 до 40 градусов. Но поскольку неизвестный параметр связан с другими параметрами, и все они зависят друг от друга, то под влиянием этого взаимодействия каждый из них становится более определенным, интервал сужается и может — если условий достаточно — даже стянуться в точку конечного ответа. Именно поэтому новая математика, которую я назвал недоопределенной, намного ближе к реальной жизни и прикладным задачам, чем традиционная.

— Что может быть реальней и прикладней, чем курс доллара?

— Курс доллара — малая толика. К тому же он ведь существует не сам по себе, доллар — важный элемент финансов и экономики. С помощью новой математики можно рассчитать его курс, причем не только динамику изменения этой валюты по отношению к рублю, но и приближение точки бифуркации.

— ???

— Бифуркация — это неожиданный поворот в истории процесса, расщепление траектории возможного развития. Обычно траектория развития системы достаточно предсказуема. Но внутри любого процесса постоянно действуют факторы, которые либо не видны, либо считаются несущественными. Но в какой-то момент эти факторы накапливаются, перемножаются, и вдруг происходит скачок, в результате которого траектория резко меняется. Примеры? Пожалуйста — Октябрьская революция, появление компьютеров, путч какой-нибудь, переворот... А новая математика сама может создать точку бифуркации!

— Но математика просто обсчитывает реальный мир, а не меняет его! Или, по-вашему, замер температуры градусником может поменять температуру тела?

— Безусловно. Предположим, вы видите, что на градуснике 37,6. Какова ваша реакция?

— Ну, температура... Надо принять аспирин и растереться водкой.

— Но ведь вы можете и разволноваться, если нервный, не так ли? И температура у вас подскочит до сорока. Пример понятен?

— Более чем. Чистая психология.

— А вот еще более интересный пример: есть одна известная в математике задача для любого числа переменных под названием «Функция Розенброка». Так вот, если переменных больше ста, для ее решения американцы использовали сверхмощный суперкомпьютер «Крэй». А я вот на этом простеньком ноутбуке могу решить задачу с пятью сотнями переменных за пару секунд! Вот возможности новой математики! Неплохо?

— Скажите, а наша с вами встреча является точкой бифуркации, которая перевернет процесс истории?

— Пока нет. Мы же еще не закончили разговор. Мы с вами вполне можем изменить траекторию развития цивилизации.

— Вот как?

— Именно так. Решение есть...

3. РЕШЕНИЕ

— Глупо спрашивать — не предлагали ли вам уехать за границу?

— Года полтора назад предлагали меня купить вместе с моим институтом, и — прямо в Калифорнию со всеми вытекающими из нее благами. Ведущие мои сотрудники через пару лет — миллионеры... Но я никуда не уеду. Потому что это — моя страна. Сейчас она находится на пороге событий, способных повернуть ход истории. И если сегодня здесь ничего не изменить — случится катастрофа мирового масштаба. Мне это очевидно. Таково сегодня распределение культур.

— Распределение культур? Можно ли сравнивать разные культуры?

— Как ни странно, не так уж сложно. Ведь реализация национального подсознания — это мечты о будущем. Возьмем фантастику. О чем пишут или еще недавно писали у нас? Об исследованиях, открытиях, счастливом и сильном человеке, шагающем в иные миры. А там? Сегодняшние тревоги на фоне завтрашних мрачных декораций: все те же крутые герои плюс ракеты, лазеры, чужие планеты, враждебные цивилизации и так далее...

— Ну и почему же не помог нам наш национальный оптимизм, отраженный в фантастике?

— Конечно, сегодня наша страна больна... Она просто потеряла себя, у нее нет национальной идеи. Это как после запоя с ворами. Еще вчера было весело, а сегодня, глядь, — мы валяемся на задворках, разутые-раздетые. Голова раскалывается, но она ведь, слава Богу, еще на плечах! И великая культура России еще с нами, как ангел-хранитель с пропойцей. А выход рядом: необходимо понять, что будущее страны — это ее душа и интеллект. На сегодня первый ход — это информационные технологии. Посмотрите на Индию: еще недавно она была страной третьего мира.

— Почему была? Она и есть страна третьего мира.

— Теперь уже не совсем. В области программирования Индия на втором месте, после американцев. При том, что по профессиональному потенциалу Россия пока еще превосходит Индию в несколько раз. А ведь еще совсем недавно, во второй половине восьмидесятых, на этом втором месте были мы. А в Индии в этой области был полный ноль. Зато сегодня программирование дает им многомиллиардный доход в бюджет. Просто в свое время Раджив Ганди понял необходимость такого хода и сделал максимум для корректировки траектории страны.

— Так, может, и наш президент спохватится?

— Будем надеяться. Пора же, наконец, сообразить, что мы не Эмираты, — за счет недр у нас нормально жить может лишь небольшой процент населения. Торговать газом и нефтью, трепеща перед каждым заседанием ОПЕК, это тупик.

Давайте представим себе такую фантастическую картину: Россия объявляет свою нефть бесплатной. При этом внешний долг растет, расходы по добыче и переработке нефти увеличиваются, мы изо всех сил покрываем эти расходы, а весь мир преспокойно берет нашу нефть даром в неограниченном количестве. Бред? Но с интеллектуальными ресурсами у нас сейчас именно так и происходит! Мы их готовим, а весь мир пользуется! Да еще завоевывая при этом наш рынок! К этому бреду мы привыкли, как будто это в порядке вещей. Хотя национальный потенциал для нас на порядки важнее, чем все ископаемые вместе взятые. Например, маленькая программная фирма наших бывших соотечественников, вышедшая на американский рынок несколько лет назад, была продана прошлым летом за полтора миллиарда долларов. То есть вложенные средства оправдались примерно в отношении ста к одному!

— Сдается мне, что пепел «Интербейса» стучит в ваше сердце.

— Нет. Просто жаль теряемого страной времени и тысяч уезжающих из нее каждый год специалистов. Не говоря уже о гигантских вложениях в разработку ископаемых, которые скоро подешевеют, а потом и вообще кончатся. В то время как необходимо создать консорциум, что-то вроде русского «Майкрософта», и закачать туда для начала 100 млн. долларов. Обращаю ваше внимание — 100 миллионов, а не миллиард! И начать получать сверхприбыли.

— Алгоритм у вас есть?

— Алгоритм очевидный — реклама, раскрутка. Например, наш балет. Вложились когда-то, дали промоушн в Париже, оставили там Дягилева, который не позволял забыть о магии русской балетной школы — и пожалуйста, прошло сто лет, а русский балет все такой же эталон, как швейцарские часы. Для раскрутки нашего программного продукта необязательно ехать в Париж. Нужно просто сказать: «Мы на пороге революции в информационных технологиях. Осталось совсем чуть-чуть...»

— Неужели? Мы что, действительно вот-вот устроим революцию в информационных технологиях?

— Конечно. Вы ведь поверили? И все поверят. И правильно сделают. Встанут в очередь инвестировать в наши разработки. Потому, что на это деньги найдутся у всех.

— И наступит точка бифуркации — перелом в русской судьбе.

— Совершенно верно.

4. ОТВЕТ

Я стоял в недоопределенной пробке на Ленинградском шоссе и матерился. На пробку и на себя. Как я мог не задать Александру Семеновичу главный вопрос новейшей эпохи — сколько же будет стоить доллар к концу года? Ведь наверняка у Нариньяни есть более или менее точный ответ. То бишь расчет. Вот это была б точка бифуркации!

Постепенно пробка рассосалась, и я, радостный, поехал. Параллельные процессы езды и размышлений о судьбах России прервал лейтенант ГИБДД. Инспектор изучил мои документы, объяснил, что я превысил скорость, подвел к радару. Прибор с элементами искусственного интеллекта показывал «83». Так я оказался в машине с мигалками и майором. Тот достал планшетку, повертел ее и, руководствуясь основами пороговой логики, принялся делать вид, что составляет протокол. Я, интуитивно руководствуясь логикой житейской, полез в бумажник, вынул 50 рублей, положил в бардачок, вернул права и пошел к своей машине.

Это был чисто русский ответ.

Искандер ХАКИМОВ