ПОХОРОНЫ ЛЕНИНА

Лев КОРСУНСКИЙ

ПОХОРОНЫ ЛЕНИНА

На заре перестройки артист заштатного драмтеатра Нагнибеда часто выступал на многочисленных сборищах возбужденных демократов с покаянной речью, начинавшейся глухим, едва слышным: «Я был сексотом...»

Коллеги по театру до того завидовали счастливчику, что пустили по городу грязную сплетню: будто бы Нагнибеда никогда не был сексотом. Жертву Лубянки хотели лишить возможности покаяния.

Нагнибеду выдвинули в депутаты городской думы, но на его избирательном участке оказалось немало бывших стукачей. Эти жертвы режима тоже хотели бесплатного проезда в общественном транспорте. Поэтому выступления Нагнибеды, начинавшиеся трагическим бормотанием: «Я был сексотом...», прерывались многоголосыми выкриками: «Мы тоже!»

Лишившись лучшей роли, Нагнибеда запил. И завалил пустяшную роль папы Карло, поскольку никак не мог попасть топором по полену. Из уважения к славному прошлому забулдыгу оставили в труппе, но от сцены держали подальше.

В день задержанной на полгода зарплаты, дождавшись от собутыльника Нагнибеды сакраментального «Когда я был сексотом...», артист Валентин Иванюта полюбопытствовал:

— А псевдоним у тебя был?

— А то! — с гордостью откликнулся боец незримого фронта. — Фаина!

— Почему Фаина?

— Разве ты не понял? — задрожал от возмущения Нагнибеда. Имелась в виду, конечно, незабвенная Фанни Каплан, столь неудачно стрелявшая в Ленина.

О, эти фиги в карманах вольнолюбивых шестидесятников!..

Иванюте самому было что вспомнить.

В достопамятные времена, когда Нагнибеда беззаветно трудился Фаиной, при этом фальшиво изображая на подмостках Дзержинского, Иванюта был самим Лениным. Диссидентски настроенные критики шепотом передавали из уст в уста: «Иванюта играет Ленина, прочитавшего Солженицына».

На Всесоюзном слете артистов — исполнителей роли Ленина, приуроченном к 100-летию вождя, Иванюта красовался в президиуме, во втором ряду. Ленины из президиума гуляли в своем буфете, прочие Ленины — в зрительском, но тоже кишмя кишевшем дефицитом.

— Я был Лениным! — с воодушевлением вскричал Иванюта, когда очередная майонезная баночка с водкой опустела.

— Ленин умер! — злобно хрипанул Нагнибеда.

— Ленин жив! — Иванюта не позволил себе ударить в лицо поганого стукача. — Ты это понял, Фаина?

Иванюта ринулся, опрокидывая по дороге стулья, в костюмерную. Единственное, что приватизировал он за годы реформ, — это реденькую бородку вождя мирового пролетариата, накладную лысину и костюмчик, побитый молью.

Нагнибеда, узрев на пороге вдохновенного Владимира Ильича, зарыдал от сочувствия к приятелю и смачно облобызал его.

— Феликс Эдмундович, дорогуша, — с негодованием прокартавил вождь, — это что за телячьи нежности такие!

— Ленин умер! — с глубокой скорбью в голосе проговорил Нагнибеда.

— Ты прав, — неожиданно легко согласился Иванюта. — Мы с тобой должны достойно его похоронить.

Испытывая священный трепет, бывший сексот Фаина перекрестился. Ленин последовал его примеру, хотя вождю мирового пролетариата это не к лицу.

Выпивки в тот вечер хватило. Гробов в театре тоже. Роскошное вместилище Офелии, аскетичный гробик Павлика Морозова. Сказочно прекрасное обиталище Спящей царевны приглянулось Иванюте, но лежать в гробу с поджатыми ногами Ленину не пристало. Гроб Джульетты пришелся вождю впору, крупная была дама.

Во дворе театра гроб вождя водрузили на тележку. Нагнибеда зря опасался, что будет единственным, кто проводит Ильича в последний путь. Веселенькие музыканты из театрального оркестра не упустили исторического момента.

Под звуки траурного марша оживленная процессия вывалилась на улицу. Горожане, отвыкшие было от парадных похорон, устремились к гробу вождя.

Первый заполошный крик прохожего: «Ленина хоронют!» — наполнил сердце Иванюты горячим ликованием. Он вновь почувствовал себя на сцене. От горя Нагнибеда загулькал по-голубиному, хотя на душе у него птички чирикали.

Оба артиста с удовлетворением отметили точную реплику кого-то из массовки:

— Ленина из Мавзолея выкинули!

В ответ раздался надрывный крик верного ленинца:

— Волоки Ильича взад!

— Господа, — решительно вмешался деловой господин, высовываясь из окошка «Мерседеса-600», — раз Ленина хоронят, значит, было такое решение!

— Постановление правительства номер 2/04! — провозгласил дядя в каракулевой шапке, похожий на депутата Государственной думы.

— Сподобились-таки покойника земле предать! — облегченно вздохнула старушка.

— Место Ильича на Красной площади! — взвизгнул нетрезвый мужичок из приезжих. — Вставай, проклятьем заклейменный! — затянул он, обращаясь к одеревеневшему Иванюте.

Вождь едва не открыл глаза, ощутив прикосновение к своему лбу чьих-то слюнявых губ.

— Он еще теплый! — последовал вздох, полный ужаса.

— Ну так в Мавзолее у него поддерживали температуру 36 и 6!

Оркестр грянул любимую песню вождя «Замучен тяжелой неволей».

Похоронная процессия растянулась на несколько километров. Никакой паники. Провожающие своего кумира в последний путь были полны благородства. Когда старушке, родившейся в год смерти Ильича, стало дурно, ее не затоптали, а поместили в детскую коляску, взяв ребенка на руки. Желающих нести гроб с телом вождя было более чем достаточно. То, что от покойника исходит особенная энергетика, отмечали все, прикоснувшиеся к гробу. Выкрики типа «Не дадим закопать наше национальное достояние!» давно стихли.

Пронырливые телевизионщики успели не только пристроиться во главе процессии, но и выйти в эфир.

В экстренных выпусках новостей высоко оценивалась инициатива правительства, наконец-то принявшего архиважное решение.

Как водится, первым со своим комментарием выступил Главный коммунист, осуждая поспешность предания земле тела вождя: не успел человек усопнуть, как его на кладбище волокут.

Всеобщее восхищение вызывало физическое состояние Ленина. Руководитель научно-исследовательской лаборатории, почти сто лет опекавшей тело, с гордостью докладывал об успехах отечественной науки.

— Где вы теперь найдете себе работу по специальности? — беспардонно поинтересовался корреспондент.

— В Африке! — злобно огрызнулся руководитель.

По всем телеканалам хвалили московские власти за великолепную организацию захоронения тела — при том что милиция была даже не видна!

Представитель федеральных властей намекнул на то, что организацией акции занимался исключительно Кремль. Конкретно.

О том, что другое тело В.И. Ленина все еще покоится в Мавзолее, закрытом на профилактические работы, никто не догадывался. По правде говоря, прах настоящего Ленина сильно проигрывал тому, что покоился в гробу Джульетты.

Иванюта ощутил неудобство от долгого лежания. Возникло желание перевернуться на бок. Едва тело вождя напряглось, Нагнибеда с мученическим видом прочревовещал:

— Терпи, Ильич, до кладбища! Скоро тебя предадут земле!

Сомнительное утешение нарушило душевный покой вождя. Так далеко он в своих пророчествах не заглядывал.

Склонясь над изголовьем друга, Нагнибеда виртуозно влил в рот покойнику пару глотков водки. Приезжий мужичонка, оравший в начале скорбного пути, что без тела Ильича он осиротеет, почуял родной запах и дотумкал, что вождю дали выпить. Нагнибеда ожидал скандального разоблачения, но сирота одобрительно закивал головой. И в награду получил от актера свой глоток.

— За здоровье Ильича! — на этот необычный тост прочие горемыки не обратили внимания.

Страна прилипла к телевизорам.

То, что похороны Ленина застали страну врасплох, расценивалось как сильный тактический ход правительства. Оппозиция, не успевшая организовать массовые протесты трудящихся, погрузилась в траур. С одной стороны, не участвовать в похоронах она не могла, с другой стороны — присутствие на кладбище означало бы одобрение похорон.

Для принятия взвешенного решения был созван экстренный пленум ЦК.

Иванюта не стал ждать, пока коммунисты определят его судьбу.

Плавно покачиваясь в воздухе, он влетел в просторные ворота Ваганьковского кладбища. После вливания животворной жидкости он вновь почувствовал актерский кураж. И позволил себе старую проказу мертвецов: поцелуем ответил на смачный поцелуй убежденной коммунистки.

Бесчувственной теткой охотно занялись врачи из «скорой». Молоденький реаниматолог с интересом поглядывал на покойника. Но стоило любознательному эскулапу приблизиться к телу, Нагнибеда по-гусиному зашипел:

— Руки прочь от вождя!

— У меня научный интерес, — ответил доктор, опасаясь маниакального блеска в глазах страдальца.

Нагнибеда отметил, что пытливый взгляд естествоиспытателя направлен на мокрые брюки покойника. Не имея возможности справить малую нужду, как это приличествует воспитанному человеку, вождь впал в детство.

— Запах натуральный! — восхищенно пролепетал доктор. — Потрясающе!

Поминальные речи у разверстой могилы Иванюта выслушал с неподдельным волнением, стараясь не вспоминать, что приятные для каждого покойника минуты прощания завершаются унылым ритуалом. Превозносили его трудолюбие и скромность. Мог бы, дескать, упокоиться на Новодевичьем, а предпочел лежать на Ваганьковском.

Кто-то бесцеремонно накрыл покойника крышкой гроба. Весело застучал молоток. Потом сверху донесся дружный залп из десятков карабинов.

— Ленин умер! — с надрывом воскликнул Иванюта. — Вот за что я отдал жизнь!

Подобно Н.В. Гоголю, в гробу Иванюта повернулся на бок. И приготовился вознести молитву. Но достигнет ли она Всевышнего слуха?

Верещание мобильного телефона он счел добрым знаком: Творец нашел способ с ним связаться.

Звонил Нагнибеда, сунувший в последний момент мобильник в гроб.

— Как дела? — приветствовал Нагнибеда приятеля.

— Хорошо! — задохнулся от волнения Иванюта. — Что там, наверху, нового?

— Ленин умер.

— Знаю.

— Лежи и не рыпайся. Я тебя из-под земли достану!

— Когда?

— Когда все отвалят...

— Пока все отвалят, я ж в гробешнике задохнусь!

— Что ты несешь! — рассердился Нагнибеда. — Тебя не землей забросали, а сплошными цветами! Счастливчик!

Иванюта в самом деле уловил аромат райского сада.

— Только бабам не звони! — предвосхитил Нагнибеда поползновения Иванюты в ожидании восстания из могилы.

— Почему?

— Дурная примета!

При ярком свете луны Иванюта увидел склоненные над ним благоговейные лица коммунистов.

— Пошли на хрен! — гаркнул на них покойник. — Всех из партии выгоню!

Теряя сознание, коммунисты кинулись врассыпную.

Первый стакан водки друзья выпили за великую историческую миссию, которая выпала на их долю.

Второй стакан — за то же самое.

Потом злоумышленники уснули в обнимку на груде цветов, заполнявших могилу вождя.

Возможно, в какой-нибудь законопослушной европейской стране подобная история закончилась бы на этой жизнеутвердающей ноте.

Но в нашем отечестве хороший конец — всегда начало какой-нибудь паршивой истории.

Рейтинг президента, заявившего наутро после похорон Ленина: «Мы будем хоронить всех, кого забыли урыть наши предшественники», взлетел до небес.

Затем начались гадости.

Неизвестные террористы сообщили, что похитили тело вождя мирового пролетариата и вернут его за десять миллионов долларов.

Тысячи потрясенных россиян кинулись к могиле Ленина и убедились, что она пуста.

Слух, запущенный верующими коммунистами, будто Ленин вознесся на небеса, не прижился.

Иванюта, склонный к самопожертвованию, готовился вновь лечь в могилу.

Но было поздно.

— Зачем я покинул свою обитель?! — убивался бывший Ленин, допивая с бывшим Фаиной последнюю бутылку. — Ведь я должен был отдать свою жизнь за Ленина!

— Десять миллионов баксов за труп — это чересчур, — возражал Нагнибеда.

— За труп Ленина!

— Какого еще Ленина?! Речь о твоем трупе!..

Правительство отказалось платить выкуп за труп вождя, но предложило террористам поменяться трупами. Те согласились. Ленина бандиты предложили обменять на крупного банкира. Правда, живого.

— Живых на мертвых не меняем! — категорично заявило правительство.

— Вы нам его только выдайте, — смиренно отвечали террористы, — он сразу перестанет быть живым.

Переговоры зашли в тупик.

Иванюта понял, что без него не обойтись. Последний путь до погоста покойник прошел пешком в полном одиночестве, наслаждаясь каждым шагом.

Нагнибеда подвез на такси завалявшийся в театре гроб Павки Корчагина.

Друзья обнялись. Нагнибеда, подобно язычнику, сунул в гроб непочатую бутылку водки — что еще надобно покойнику?..

Засыпанный пожухлыми цветами, Иванюта впал в забытье. «Наверное, сейчас Нагнибеда звонит в Кремль... Там не верят, что он самолично вызволил у террористов тело вождя... А он говорит: «Я был сексотом... Я — Фаина...»

Свет автомобильных фар пробудил Иванюту.

— Встать! — услышал он тихий, но властный голос. — Потрудитесь немедленно освободить служебное помещение!

— Как вы с Лениным разговариваете! — гневно прокартавил Иванюта-Ильич.

Но за конец веревки, спущенной в могилу, все-таки схватился.

Ему не понравилось, что гробокопатели были в омоновских черных масках, напоминая средневековых палачей. Еще большее потрясение ждало его на поверхности земли: гроб, в котором возлежал урожденный В.И. Ульянов.

— Ты на Ленина больше похож! — успокоил Иванюту преданный Нагнибеда.

Тело вождя без церемоний было предано земле.

— А все-таки мы свою историческую миссию выполнили! Тело Владимира Ильича вынесено из Мавзолея! Теперь в России пойдет совсем другая жизнь! — высокопарно, как на сцене, возгласил Нагнибеда, не замечая, что гробокопатели, вооруженные штыковыми лопатами, со свирепым сопением наступают на них с Ильичом с трех сторон, тесня к пустующей могиле.

Лев КОРСУНСКИЙ