О любви итальянцы шумно говорят в транспорте, пишут в прессе, ею занимаются, причем нередко даже на светофорах
ПРО ИТАЛЬЯНСКИЙ ПАТРИАРХАТ И ПРОЛЕТАРИАТ
Россияне, побывавшие в Италии в качестве туристов, как правило, возвращаются на Родину с неестественно горящими глазами и убеждением, что уже при жизни побывали в раю. За скобками остаются лишь те невезунчики, которых обокрали в Неаполе или поселили в отеле, на поверку оказавшемся резиденцией девушек не слишком тяжелого поведения, что, увы, происходит довольно часто. Но наш разговор не об этом. Будучи «руссо туристе», я тоже переполнялась всяческими восторгами, в кровь стирала ноги, осматривая итальянские достопримечательности, и регулярно подрывала хрупкое равновесие собственной печени в местных ресторанах. Однако все фундаментальные истины, касающиеся этой прекрасной страны, я постигла лишь тогда, когда отбыла в ней полуторагодовой срок — сначала как студентка, а потом как служащая и, извиняюсь, любимая женщина доблестного представителя этой нации.
Бесспорно, Италия прежде всего ассоциируется у меня с любовью. Ее концентрация на один квадратный сантиметр пространства просто потрясает. О ней шумно говорят в общественном транспорте, пишут в периодической печати, в конце концов ею занимаются, причем нередко даже на светофорах. Полицейские в таких случаях тактично отворачиваются. Италия пронизана чувственностью, она и есть сама чувственность. Правда, отношения у итальянских мужчин и женщин при всем этом весьма экзотические. Первое, что поразило меня в этих отношениях, — это их безмерная публичность. Когда я впервые приехала в Италию, в аэропорту перед моим взором туриста-неофита предстала следующая сценка. Необыкновенной красоты молодая итальянка толкала перед собой доверху нагруженную багажную тележку и визгливо кричала своему шагающему налегке мужчине: «Засранец! Засранец!» Засранец лениво огрызался, а окружающие не обращали на сладкую парочку ровным счетом никакого внимания. Вообще, итальянцы просто обожают выяснять отношения на людях — на тамошнем телевидении даже имеется двухчасовое шоу, куда супруги приходят ругаться в прямом эфире, а ведущий в роли третейского судьи не без удовольствия их разнимает.
Второй момент, потрясший меня не меньше первого, — это катастрофическая непродолжительность итальянских романов. Признавшись в любви, итальянцы с такой силой вцепляются друг в друга, так неистово клянутся в верности и так бешено ревнуют, что все запасы вышеназванных эмоций, глядишь, за месяц-другой уже и улетучились. Конечно, бывают и отрадные исключения. Не стоит забывать, что большинство итальянцев — люди религиозные, а католичество очень серьезно относится к отношениям между мужчиной и женщиной. Решив связать свои жизни, влюбленные первым делом отправляются в костел и объявляют об этом святому отцу. После чего в течение полугода их трижды в неделю «охмуряют ксендзы»: жених с невестой посещают своего рода школу молодого бойца — курсы для вступающих в брак. По истечении шести месяцев они сдают комиссии священнослужителей выпускной экзамен, результат которого — разрешение на венчание. Между тем брак в Италии — понятие специфическое. Семью создают под сенью сверхидеи о продолжении рода. Плодят детишек, а когда все утрясается, муж быстренько заводит себе любовницу, а жена покорно ждет его к ужину в окружении целого выводка наследников. Пару десятилетий назад итальянские мужчины даже добились законодательного увеличения обеденного перерыва с одного до трех часов, чтобы за это время успеть посетить любимую. В общем, у нас сиеста!
Смиряет итальянского мужчину только старость. Написала «старость» и задумалась. Итальянские старики — отдельная тема. Впрочем, назвать их стариками язык не поворачивается — они просто НЕ МОЛОДЫЕ. Типичная итальянская бабуля — это модная юбка чуть ниже коленей, высокие каблуки, щедрый макияж и серьги до плеч. К бабуле прилагается набриолиненный дедуля в ярком пуловере и джинсах, за которого хоть завтра замуж, потому как красив, ухожен и жизнерадостен.
Как-то мы с приятелем-итальянцем рыскали по Москве в поисках подарка для его матушки. По моим нехитрым расчетам, маме должно было быть лет шестьдесят пять. Исходя из этого, я неосторожно предложила купить почтенной синьоре павловопосадскую шаль. Приятель презрительно посмотрел на меня и гневно воскликнул: «Ты что! Она же старушечья!» — «Прости, а сколько лет твоей маме?» — поинтересовалась я. «Семьдесят три! — гордо ответствовал приятель. — И она носит только джинсы и футболки». Если, как сказал один острослов, старики — наше будущее, то в этом случае с будущим у Италии все в полном порядке.
Третьим пунктом в перечне моих итальянских потрясений я бы назвала патологический патриархат. Его частным проявлением можно считать широко распространенную ситуацию из русского анекдота про «молчи, дура, когда джигиты разговаривают». Женщину слушают со стеклянными глазами, охотно перебивают и с наслаждением напоминают бедняжке, что ее место рядом с детьми. При всем при том (ха-ха-ха!) итальянские хлопцы обожают русских женщин! Наблюдая раз за разом однотипные сцены из серии «это не человек, это женщина», я от всего сердца желала каждому отдельному итальянцу «обломаться» на какой-нибудь российской гражданке. Уж она бы показала ему феминизм в квадрате.
Вообще я утверждаю, что итальянскому мужчине рядом с русской делать нечего. Почему? Да я все о том же — о загадочности русской души, которую итальянцы, правда, понимают весьма своеобразно. Например, мой возлюбленный искренне полагал, что русская девушка (я то есть) настолько сложна по натуре, что воспринимать прямолинейно то, что она (я то есть) говорит, просто нельзя. Поэтому раз по пять в день у нас происходили диалоги, которые я считаю просто шедеврами взаимопонимания. Мы едем в машине на некое мероприятие. Я смотрю в окно и вижу, что на небе собираются облака. «Сейчас дождь будет», — говорю я любимому. Любимый, крутя баранку, принимает настороженную позу. «Что ты имеешь в виду?» — спрашивает он почти агрессивно. «Я имею в виду, что сейчас будет дождь!» — отвечаю я тоном телевизионного ведущего прогноза погоды. Любимый в недоумении. Ведь русская девушка по определению не может иметь в виду только то, что она говорит! Начинается виртуозное чтение между строк. «А я думаю, — принимается скандалить возлюбленный, — что ты это сказала потому, что не хочешь ехать!!!» — «Но мы уже едем!» — откликаюсь я обескураженно. «Ну и что с того! — продолжает вопить мой тридцатичетырехлетний мачо с высшим образованием. — Ты уже с утра завелась, знаю я тебя!» Вот так.
Описывая в начале опуса репризу в аэропорту, я не зря упомянула, что девушка сама везла тележку с багажом. У итальянцев, вопреки наивным ожиданиям, напрочь отсутствует понятие джентльменства. Когда мне приходилось тянуть через всю Италию тяжеленные чемоданы, ни один итальянский мужчина не предложил мне помощи и даже не бросил в мою сторону сочувствующего взгляда. Зато иных взглядов было предостаточно. И это пункт номер четыре. Мужчины в Италии умеют смотреть на женщин с восхищением! Поначалу я с непривычки начинала в панике искать на себе расстегнутые в неположенных местах пуговички, но вскоре поняла, что затуманенный взор и одобрительное цоканье языком есть не что иное, как дань моей женской привлекательности. Но более всего другого вызывало удивление то, что, рассыпая комплименты, никто не хватал меня за коленки и не делал соответствующих предложений.
А однажды в Милане меня добил рабочий класс. Я попала под сильный ливень, и короткое платьице, в котором я непредусмотрительно выбежала на улицу, превратилось в непристойную прозрачную тряпку. Спасаясь от дождя, я нырнула под строительные леса, верхом на которых трудился, невзирая на дождь, итальянский гегемон. Я заранее сжалась под их неприкрытыми мужскими взорами, ожидая, что помимо водяных потоков на меня вот-вот обрушится поток скабрезностей. Ни за что не догадаетесь, что я услышала.
— Синьорина, — нежно молвил пролетариат, — вы самая прекрасная из всех, кто здесь сегодня проходил!
В России мне этого очень не хватает.
Светлана РЮРИКОВА