Российский экономический бомонд впервые собрался в Лондоне, чтобы поговорить о Еде. Английским коллегам эта тема тоже показалась интересной
«О ГОСПОДИ, МЫ ЗНАЕМ, КТО МЫ ЕСТЬ, НО НАМ НЕВЕДОМО, КЕМ СТАТЬ МЫ МОЖЕМ»
(Шекспир «Гамлет»)
Интересно, это только для меня новость или кто-нибудь еще удивится, ознакомившись, например, с такими данными:
- что Великобритания входит в пятерку основных инвесторов, вкладывающих деньги в послекризисную Россию;
- что после кризиса 1998 года рынок российских продуктов питания составляет 54% от общего оборота всей розничной сети;
- что при этом он продолжает расти и, опережая все прочие секторы экономики, находится на втором месте по объему вложенных в него денег, уступая только топливно-промышленному комплексу и опережая, например, даже рынок телекоммуникаций (что, если вдуматься, наверное, логично, потому что средняя российская семья тратит 46% своего дохода на еду);
- что в России постепенно меняются вкусы и предпочтения (в отличие от Запада, где все давным-давно устоялось), что в России растет потребление пива и снижается потребление водки и что все чаще россияне выбирают продукты отечественного производства (имеется в виду не по обстоятельствам, а по доброй воле);
- что в 2003 году наступит пик старения основных российских производственных фондов (или, проще говоря, разом выработает свой срок большая часть зданий и оборудования);
- что в русском языке нет термина, аналогичного английскому venture capital, а посему употребляется выражение «венчурный капитал», или, иными словами, практика вкладывания денег в рискованные проекты в надежде при этом заработать большую отдачу — на пресловутое шампанское — является предметом самодеятельности отдельных граждан и авантюристов, а не серьезным и уважаемым занятием (поскольку в лингвистике все просто: нет явления — нет понятия — нет термина. Посему весь мир называет спутник спутником как явление, пришедшее из страны, где государственным языком был русский. А, скажем, вся компьютерная терминология поступает из английского — по той же причине, но «работающей» в обратном направлении)?
Все это и многое другое стало предметом обсуждения и дебатов на недавно прошедшей в Лондоне конференции, которую организовало и с блеском провело агентство «Интерфакс» и с размахом проспонсировала администрация Тюменской области.
Главной темой стал вопрос западных вложений в пищевую промышленность и сельское хозяйство послекризисной России. На целых три дня организаторы свели воедино (что наверняка было очень непросто) самых разных, но нуждающихся друг в друге участников: представителей банков и инвестиционных компаний, политиков и производителей, импортеров и экспортеров.
С приветствием и напутствием выступил посол России в Великобритании Г. Карасин, который пояснил, что теперь в рамках посольства имеются специалисты, чьей непосредственной служебной обязанностью является работа по привлечению в Россию английских инвестиций (правда, они же должны выполнять еще множество прочих посольских задач, так что привлекают по возможности). Специально прилетел для выступления председатель Счетной палаты РФ С. Степашин и заявил, что возглавляемая им Счетная палата готова предложить крупнейшим иностранным инвесторам — в качестве гарантии их вложений — свою поддержку вплоть до непосредственного контроля за ходом выполнения крупнейших проектов.
КОМУ НА РУСИ ЖИТЬ ХОРОШО?
Бесконечно радостно было узнать, что наша страна начинает потихоньку выходить из пике, в которое ее загнал приснопамятный кризис. При этом информация поступает не из задушевных разговоров, которые всегда в итоге сбиваются на личную тональность, так что не очень понятно — верить или все же погодить, а из статистики.
Статистика же свидетельствует: за первые три месяца текущего года (по сравнению с тем же периодом года прошлого) объем промышленного производства вырос на 3,5%, а производства легкой промышленности — аж на 8%. Растет внутренний платежеспособный покупательский спрос на товары и услуги, поскольку на 5% выросли доходы населения, даже с учетом того, что инфляция составляет (за те же первые три месяца) 7,5%. Россияне стали больше денег тратить на товары длительного пользования — на 20% вырос спрос на телевизоры и на 30% — на холодильники. При этом потребитель все больше отдает предпочтение товарам российского производства. Да и вообще, получается, что не было бы счастья, да несчастье помогло — российский товаропроизводитель почувствовал себя увереннее. В чем-то это результат того, что многие иностранные компании ушли с рынка, испугавшись недавних финансовых событий, и тем самым выбыли из конкурентной борьбы. Но в чем-то и того, что российский производитель перегруппировался, начал объединять ресурсы и наращивать качество. Взять хоть российское без всякой примеси предприятие из Санкт-Петербурга, кондитерскую фабрику имени Н.К. Крупской. Да, кризис ударил больно, пришлось отрабатывать валютные кредиты. Но уже в 1999 году предприятие расплатилось с долгами, а сейчас получило — по сравнению с прошлым годом — 9% роста. В качестве сувениров милые дамы с фабрики привезли свои шоколадки — ностальгического «Мишку на Севере», который в прошлой жизни — например, в моем детстве — существовал в виде рассыпных конфет.
Хотя не все инвесторы разбежались. Самые дальновидные (или богатые, или рисковые) остались. Например, один из мировых лидеров по производству молочных продуктов — голландская компания «Кампина Интернэшнл», известная в России всем и каждому в связи со своими йогуртами «Фруттис». После кризиса долго думали, как быть. В результате не просто остались, но с нуля построили завод в подмосковном Ступине, наладили отношения с десятью местными поставщиками молока (которые теперь воленс-ноленс должны поставлять молоко нужного качества), запустили несколько творческих финансовых схем с Королевским банком Нидерландов и планируют в ближайшем будущем удвоить объем выпускаемого йогурта.
Или, скажем, датская мясоперерабатывающая компания «Даника Фуд», которая работает в России с 1994 года. Выступая, ее управляющий директор Петер Колос поставил вопрос ребром: «Стоит ли вкладывать деньги в российскую мясную промышленность?» И сам же ответил: «Стоит!», что и подтверждает на практике собственным примером.
Да и вообще, оказывается, крупных и важных компаний, присутствующих в России, много: от «Артура Андерсона» до Британской ассоциации производителей джина и водки, от новозеландского департамента производителей молока до компании «АПВ», которая с 1913 года снабжает оборудованием пекарей и пивоваров Москвы и Санкт-Петербурга.
При этом, если действительно попробовать понять, кому же, и правда, сейчас на нашем рынке так уж здорово, то, пожалуй, вывод, который можно сделать из конференции, состоит в том, что никому.
КТО ВИНОВАТ?
По этому вопросу было как раз больше всего единомыслия.
- Назывался, конечно, кризис.
- Говорилось о том, что невозможность использовать землю в качестве залога при получении кредитов сдерживает развитие всей системы финансирования производства.
- Что правительство не смогло сформулировать внятную налоговую политику.
- Что происходит чехарда с импортными пошлинами.
- Что вводятся неразумные требования по объему продукции, выпускаемой предприятиями с иностранным участием.
- Что капиталы утекают за границу.
- Что целые секторы экономики находятся на откупе у криминала.
- И, наконец, из сферы психологии: что иностранцы, кляня свои неуспехи в России, часто не думают ни о чем, кроме как о наживе (что, собственно, вполне логично — зачем иначе вкладывать свои деньги? Другое дело — вопрос интенсивности желания заработать). Вот, например, ввозят джин и водку, а кто будет финансировать строительство больниц для алкоголиков, которые приобретут эту болезнь в результате потребления той самой водки?
- А с другой стороны — сугубо российская беда. Законы, например, существуют. Только их много, и они часто меняются. Отсюда — поди разберись, что творится вдали от центра (так, скажем, санэпидемнадзор может произвольно вводить требования на сертификацию молока, и при этом никто не догадается, что это самодеятельность. А документ надо составить, представить и доставить). А то еще веселее — проверяющая инспекция любого уровня и профиля (допустим, проверяют молокозавод) сроду не поставит подписей под актами, пока не получит головку сыра — иначе будут гонять туда-сюда те же холодильники, придираясь к тому, что, мол, установлены чуть правее, нет, чуть левее, нет, все-таки правее положенного. И так до бесконечности — или до получения мзды.
Что же из этого следует? Ситуация описана, определены узкие места, выявлены основания для пусть робкого, но все же оптимизма. Остается столь же вечный и сакраментальный вопрос: что делать?
ЧТО ДЕЛАТЬ?
Варианты решений предлагались практически в соответствии с тем, как определялись проблемы. Кризис мы, слава богу, почти пережили, а вот что делать со всем остальным?
Конечно, нужны деньги. Нужны инвесторы — это, ясное дело, кратчайший путь, который может дать результаты сразу же, в недалеком будущем. Отсюда предложение, высказанное Сергеем Степашиным, получает особенное значение. Счетная палата — это серьезно, и ее патронаж дорогого стоит.
Кто-то предлагал глобальные ответы. Например, изменение законодательства, приведение его в соответствие со многими мировыми примерами (в частности, крестьяне наконец почувствуют себя хозяевами, земля станет собственностью и ее можно будет закладывать в банке, возникнут реальные возможности для кредитования экономики и перестанут утекать за границу деньги, которые, как известно, текут всегда в одном направлении: туда, где выгоднее). Идея замечательная, однако в ответ на отчаянный вопль представителей, скажем, иностранных транспортников (были и такие на конференции), мол, когда же наши грузовики перестанут держать на границе месяцами и грабить по ходу следования, ответ был: «Скоро». Не иначе по сигналу рака на горе.
С другой стороны, это действительно вопрос не одного дня и не одной конференции. Отрадно уже то, что движение в нужном направлении все же началось. Да вот хоть пример Госстандарта: создали в Англии свое представительство, и теперь тестирование продукции можно производить прямо в Англии, получая при этом необходимые документы ГОСТа для отправки продукции в Россию.
Кто-то мыслил строго в пределах своих личных тревог и волнений. Например, директор Британской ассоциации производителей джина и водки призвал членов конференции «нажать» на Думу с тем, чтобы снизить импортные тарифы на ввозимый в Россию алкоголь (ибо, скажем, в Великобритании тариф на алкоголь «нулевой»), тем более в свете планов присоединения ко Всемирной торговой организации. (При этом, естественно, не говорится о том, что, скажем, в Англии 90% стоимости любой бутылки крепких напитков составляют разные налоги, так что в рознице бутылка, скажем, того же джина стоит около 20 фунтов (или в полтора раза больше долларов) — куда на нее «накручивать» еще импортный тариф?)
Кто-то призывал иностранных инвесторов вкладывать деньги в российскую сырьевую базу (которая, как известно, сокращается). Пестициды — вещь, конечно, нужная. Только что же вырастет на поле, которое засыпать пестицидами? Ведь — если я правильно понимаю — зерно растет из семян, его надо сажать, а потом убирать, хранить, молоть, паковать и потом еще везти по месту требования. Так что пестициды пестицидами, а они одни проблемы, конечно, не решат.
И наконец, вещи, которые можно сделать, как теперь модно говорить, здесь и сейчас. Например, вопрошали иностранцы, почему в крупных и дорогих гостиницах Москвы или Санкт-Петербурга всегда есть импортное пиво и практически никогда нет российского (а я сама свидетель, как те же «Балтика» или «Афанасий» и иже с ними всегда идут у иностранцев на ура). Страна завалена батончиками «Марса» и прочих сникерсов. Но русские уже сейчас предпочитают свой шоколад. Почему не везти его в Европу?
А наши родные кефир и творог! Разнообразные западные йогурты — это, конечно, полезно и вкусно. Но, во-первых, культура производства кисломолочных продуктов в России старше, чем в Европе (той же Англии), а во-вторых, сейчас мода на здоровый образ жизни и здоровую еду. Греческий йогурт (очень, надо сказать, пресный) в Англии имеется. Попробуйте найти в продаже творог: максимально приближенный местный аналог — что-то вроде творожной обезжиренной пасты. А те же иностранцы, побывавшие в России, ностальгически закатывают глаза, вспоминая российские вкусности. Так что и тут что-то не так, потому что еда чуть не всего мира в Англии представлена, а из России каждому известные продукты — это лишь «Столичная» и осетровая икра, да и та сейчас большей частью из Ирана.
Вопросов много, ответов — тоже. Итог конференции — изменение тональности работы и общения. Верой в светлое будущее это назвать, пожалуй, еще нельзя. Но смещение эмоциональных оттенков — от полной растерянности, комплекса неполноценности и желания угодить в сторону явного осознания собственного нашего достоинства — налицо.
P.S.
И еще. Как женщина-собкор самого человеколюбивого журнала «Огонек» не могу не отметить отрадный факт. Если в старшей возрастной категории участников конференции у российских делегатов преобладали мешковато сидящие костюмы неопределенного цвета, к которым не подходят по цвету ни галстук, ни платочек в нагрудном кармане (причем последние два аксессуара совершенно необязательно согласуются по цвету между собой), а у английских — галстук яркого цвета, заметный по диагонали из другого угла зала, но при этом обязательный серый костюм в тоненькую полосочку, как правило, неважно выглаженный и явно на размер тесноватый (особенно в области брюк), а у женщин, с одной стороны — пиджак с высокими подкладными плечами и туфли на высоких неудобных каблуках, множество украшений и полная боевая раскраска, а с другой — пиджачная же пара, но при этом мягкого кроя и неопределяемого цвета, слегка всклокоченная прическа и ни грамма косметики, даже в ущерб общему впечатлению, то молодежь обеих стран уже совершенно неразличима на глаз. При этом вся поголовно либо угрюмо-значительна (признак ума), либо полна веры в собственное будущее и жизнерадостности (признак умения ладить со всеми, особенно с начальством). Из прочих примет? Прилично владеет английским, носит нейтрально-симпатичные костюмы и, как правило, либо дорогие очки, либо дорогие кожаные кейсы (правда, вот последнее в зависимости от национальной принадлежности — в Англии выпячивать не то чтобы состоятельность, но даже намек на нее неприлично. Правда, все равно выпячивают, но более тонкими способами). Отсюда получается, что в полном соответствии с прогнозами всемирной глобализации и предсказаниями грядущего стирания национальных и прочих границ процесс набирает обороты.
Светлана ДУБОВИЦКАЯ,
собкор «Огонька», Лондон
На фотографиях:
- МИНИСТР СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА И ПРОДОВОЛЬСТВИЯ ВЕЛИКОБРИТАНИИ НИК БРАУН В ОЖИДАНИИ «РОССИЙСКОГО НАШЕСТВИЯ»
- «АРТУР АНДЕРСОН» — РОССИЙСКАЯ И ЛОНДОНСКАЯ ИПОСТАСИ
- ВАЛЕРИЙ ЖУРАВЛЕВ, ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ДИРЕКТОР «РОСПИЩЕПРОМА»: «ДА, МЫ НЕ ВСЕГДА ГАРАНТИРУЕМ ВОЗВРАТ ИНВЕСТИЦИЙ!»
- ПРЕДСТАВИТЕЛИ МИНИСТЕРСТВА СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА И ПРОДОВОЛЬСТВИЯ ВЕЛИКОБРИТАНИИ СТИВ БЭНКС И ИАН ЛЕГГАТ: «МЫ ОЧЕНЬ СТАРАЛИСЬ ПРИВЕЗТИ НАШЕГО МИНИСТРА, НО У НЕГО СЕЙЧАС ДЕЛ ПО ГОРЛО — ЯЩУР, САМИ ПОНИМАЕТЕ»
- ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ РИЧАРД ВИТЛИ (В ПРОШЛОМ ОТВЕЧАВШИЙ ЗА ВОПРОСЫ СОТРУДНИЧЕСТВА С СНГ И ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПОЙ В ПРОМЫШЛЕННОЙ КОМПАНИИ «АПВ»): «ВСЕ ЗАВИСИТ ОТ МУЖЕСТВА ИНВЕСТОРОВ!»
- ПЕТЕР КОЛОС, «ДАНИКА ФУД»: «РОССИЙСКОЕ СВИНОВОДСТВО — ЭТО СФЕРА С СИЛЬНЫМ СЕКСАПИЛОМ!»
- СЕРГЕЙ ПУТИНЦЕВ, ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ГОССТАНДАРТА В ЛОНДОНЕ: «МЫ ПЫТАЕМСЯ ГОВОРИТЬ С ВАМИ НА ВАШЕМ ЯЗЫКЕ!»
|
