ЗАСЛУЖЕННЫЙ ДЕЯТЕЛЬ ПРОЕКТНОЙ КУЛЬТУРЫ

В мае исполнился год, как президент Путин назначил на должности своих полномочных представителей. Один из семи полпредов, Сергей Кириенко, отметил эту дату рядом мероприятий. В частности — вручил паспорта РФ жителям Башкортостана. Интервью «Огоньку» тоже было в череде праздничных мероприятий. Но мы надеемся, что вышло оно с необходимым количеством любопытных подробностей, в которых, как писал Гете, — вся правда

ЗАСЛУЖЕННЫЙ ДЕЯТЕЛЬ ПРОЕКТНОЙ КУЛЬТУРЫ

В обывательском общественном сознании насчет Сергея Владиленовича Кириенко существуют два противоположных мнения. Одни думают, что он — чистой воды комсомольский лидер: заговорит кого угодно, на каждый довод найдет контрдовод, любому сомнению — логическое объяснение, что большинство его побед и свершений — аппаратного свойства. Другое мнение: Кириенко — пример яппи. Достаточно в наших пенатах редкий, тем более — на высокой государственной должности. На любом посту он стремится принести максимальную пользу. Да, он действительно заговорит кого угодно, но ведь ему и любой вопрос можно задать. Он же не пыжится, не нагоняет на себя важность. На таких же как он яппи его присутствие в команде Путина действует успокаивающе (Кириенко, кстати, самый горячий агитатор действующего президента). Он держит удар, не закатывает истерик, не бежит от ответственности. Наоборот: с видимой радостью уехал в провинцию, чтобы только снова вернуться с законодательной на исполнительную работу. Уверяет, что обратно в Москву не собирается по крайней мере еще два-три года. В своем округе он, грубо говоря, самый главный начальник, работает в режиме самонаводящейся ракеты. А Москва с ее интригами его «достала»

Я провела в команде Сергея Владиленовича один день. Он летал в Уфу: там вначале заседали законодатели всех губерний и республик Поволжского округа, потом вместе с Муртазой Рахимовым Кириенко вручал выпускникам школ российские паспорта нового образца, в финале полпред встречался с населением в своей общественной приемной.

В течение этого дня я, откровенно говоря, тоже часто вспоминала комсомол. На вручении паспортов дети благодарили Кириенко и Рахимова за свое счастливое детство, причем стихами на двух языках. В общественную приемную полпреда (где ждали просители) мы ехали по пустым улицам — ради такого случая движение транспорта приостановили. (Правда, говорят, накануне по радио об этом честно предупреждали). Да и какие удивительные вопросы решал Сергей Владиленович! Например, одной женщине рядом с квартирой построили бойлерную, и в ее комнатке четыре года были страшные грохот и вибрация. Поживите так с месяц — с ума сойти можно. Проблему решили только на уровне Кириенко, считай, на уровне президентской администрации. А чиновники рангом пониже ответственность брать побоялись.

Только вернувшись в Москву, из других источников я узнала, какой крови стоили те самые паспорта. Муртаза Рахимов, мягко говоря, очень неохотно согласился их вручать. Еще бы! Там не указана национальность. Вшили два листочка с гербом республики и записью на башкирском языке, что родился человек в Башкирии, но и после этого везти первую партию паспортов в Уфу смогли лишь после того, как Грызлов из Москвы поставил ультиматум местному министру МВД: или паспорта, или заявление об уходе.

Как, однако, велика наша страна и как странно она управляется. Но Сергей Владиленович настроен бодро. У него философия такая: во всем видеть позитив.

КАДРЫ РЕШАЮТ ВСЕ

— Сергей Владиленович, вначале о кадрах. Я вот прочитала, что вы себе подчиненных отбирали по конкурсу: на 14 мест федеральных инспекторов в областях претендовало 5 тысяч человек. Зарплату им положили 2800 рублей. Вы не боитесь, что они станут воровать?

— Я надеюсь, что они этого делать не будут.

Кандидатам я сразу говорил: зарплата будет мизерная, но на жизнь хватит. С квартирой поможем, машину служебную дадим, с голоду не умрете, без одежды ходить не будете.

На конкурс приходили люди, которые до этого работали в промышленности, в бизнесе, в банковской сфере, где зарплата гораздо выше. Но для них важнее самореализация.

Но я и сам когда-то сделал такой выбор. До того как в 1997 году Борис Немцов пригласил меня в Москву первым замминистра ТЭК, я работал президентом нефтяной компании с жалованьем около двадцати тысяч рублей — т.е. три с небольшим тысячи долларов. А с учетом премий набегало все пять. В министерстве платили на порядок меньше.

Но для меня гораздо важней была реализация управленческих амбиций: справишься не справишься.

И потом, много проблем нельзя решить на уровне завода или компании — надо, чтобы законодательство в стране изменилось. Когда работаешь на заводе, рассуждаешь так: «Что же эти дураки там, в центре, ничего не понимают? Это же все просто!» А тебе отвечают: «Раз ты такой умный, иди и делай».

Если относиться к себе, любимому, как к объекту инвестиций, должность федерального инспектора — наилучшее вложение. Акции, жилье, деньги можно потерять, квалификацию, знания, умение, навык — никогда. На госслужбе квалификация возрастает многократно, расширяется кругозор, понимание проблем. Тебе все это время мало платят, но твои способности растут. Если ты потом захочешь уйти в бизнес или вернуться на производство, твоя рыночная стоимость будет на порядок больше.

Вот какие соображения, я думаю, заставляли людей соглашаться на невысокую зарплату. Что касается воровства. Может, кто-то и пытается это делать, но сейчас, особенно молодые ребята, начинают еще и о репутации думать. Если вылететь с работы за злоупотребления, потом же никуда не возьмут.

— Среди претендентов на должность вас кто-нибудь удивил?

— Была очень интересная история с представителем президента в Кировской области — человеком старой гвардии, которую еще Ельцин назначал. Я не собирался его оставлять. Не было ничего компрометирующего — только разговоры, что работает неактивно.

А он, не предупреждая никого, подал заявку на конкурс федерального инспектора. То есть не на главного федерального инспектора, а на гораздо меньший пост. Он был раза в полтора старше любого из пяти тысяч претендентов, молодых, агрессивных ребят. При этом он прекрасно понимал, что если проиграет, вообще останется без работы. А если выиграет, то получит гораздо меньшую, чем раньше, должность. Он попал в число 15 человек-победителей, естественно, был назначен главным федеральным инспектором. Сейчас мы хотим сделать ему еще одно предложение. Он отлично работает.

— А молодые ваши подчиненные с такими опытными зубрами как-то срабатываются, между ними противоречий не возникает?

— Есть противоречия почти в каждой области, поскольку главные федеральные инспектора — люди авторитетные, а федеральные инспектора — молодые ребята с проектной культурой управления. Но такие противоречия обычно развивают обе стороны.

— А что такое проектная культура?

— У нас в государстве все привыкли работать по инструкции. А сегодняшний мир требует проектного мышления: придумать идею, просчитать пути ее воплощения, подобрать команду. Так работает бизнес. И если государство хочет с бизнесом конкурировать, оно должно свой аппарат перестроить.

У нас, например, есть аппарат, который осуществляет властные полномочия, а есть Центр стратегических исследований Приволжского федерального округа, где работают ученые, абсолютно творческие люди. Система бюрократического подчинения не для них. Они должны идеи генерировать. Конечно, конфликты между аппаратом и представителями научно-творческой среды неизбежны. Ну и замечательно.

О ПРЕДСКАЗУЕМОСТИ

— Сергей Владиленович, то, что вы говорите, — это одна реальность, вербальная. Но есть другая, которую я видела своими глазами: города, не так чтобы прекрасно выглядящие, разбитые дороги, средняя зарплата в регионе меньше 100 у.е. Когда же все замечательные теоретические разработки сделают нашу жизнь хоть немного похожей на западную: уютной, удобной, комфортной? Когда зарплаты увеличатся?

— Не сразу. Необходимо создать условия, чтобы было выгодно вкладывать в развитие производства, новые дороги. Президент может принять решение по ремонту той или иной дороги — тогда будут делать только то, что он прикажет. Важнее договориться, что федеральная власть отвечает за макроэкономические вещи, например за бюджет. А за дороги — местная власть. И если дороги плохие, значит, или у муниципалитета не хватает средств, или эти деньги используют не по назначению. Федеральная власть может бюджет подкорректировать или руководство поменять.

Главное, создать условия, сделать жизнь предсказуемой. И это, на мой взгляд, главный итог прошедшего года: привели законодательство в порядок, снизили налоги, изменили Совет Федерации, Государственная дума конструктивно работает, президенту доверяют более 50 процентов населения.

Вкладывать деньги в дороги, зарплату рабочим и прочие долгосрочные проекты будут только тогда, когда появится уверенность в завтрашнем дне. Если я не знаю, что будет завтра, я буду затыкать только сиюсекундные дыры. Это касается и начальника ЖЭКа, и крупного инвестора, и хозяина магазина.

— И что — стабильность уже дала результаты?

— Конечно. За прошедший год инвестиционные проекты только в Нижегородскую область составили более полумиллиарда долларов.

Год назад мы собрали ученых-экономистов на семинар, анализировали, где в нашем округе ключевые точки роста. Выделили автомобилестроение: 80 процентов российского автомобилестроения у нас в округе. Но было ясно: если срочно не вложить деньги, отрасль погибнет.

И вот с мая прошлого года — кардинальное изменение. «Сибирский алюминий» пришел на ГАЗ и Ульяновский моторный завод. Объем инвестиций только по ГАЗу — 290 миллионов долларов. «Северсталь» инвестирует средства в УАЗ и Заволжский моторный завод.

Волжское речное пароходство не так давно купили более чем за 20 миллионов долларов. Причем в него еще столько же надо вложить. И важно, что дорого приобретают, значит, ценить будут, беречь и развивать.

— Такое впечатление, что инвесторы пришли, потому что вы в округе — главный гарант.

— Это иллюзия, что их кто-то за руку привел. Просто ситуация в стране стала предсказуемой. Для нас всех это гораздо важнее, чем ремонт одной отдельно взятой дороги.

ФУТУРИСТИЧЕСКИЙ ПРОЕКТ

— А если иметь в виду государственное устройство и развитие, вы лично какого будущего хотите добиться?

— Не проектируйте будущее за других. Если человеку навязывать будущее — он его не примет. Надо делать будущее совместно. Лучший способ управления — через создание образа будущего.

Творческая способность людей по команде не работает: она работает через более тонкие мотивации. Либо мне это интересно, либо нет.

Не так давно я вместе с Германом Грефом ездил в Китай, в свободную экономическую зону в Шанхае. Темпы роста там бешеные, производство растет как на дрожжах. Мы поинтересовались, сложно ли открыть новое предприятие. Думали, совсем легко: поставил штамп в Регистрационной палате — и вперед.

«А какое предприятие?» — вдруг поинтересовались у нас. «Да какая разница, не все ли равно? Например, фармацевтическое». — «И что вы будете выпускать?» — «Ну, может быть, аспирин». — «Нет, — говорят, — аспирин нам не нужен». Это все к тому, что централизация в Китае сильная, и бюрократов хватает, и коррупция не меньше, чем у нас. А экономика на подъеме.

Мы разговаривали с руководителями свободной экономической зоны. Они инвесторов привлекают не только и не столько низкими налогами.

Первое, что они сделали, разбили парки, устроили искусственную речку, сделали поля для гольфа, теннисные корты, построили европейского уровня коттеджи для специалистов. То есть создали новую среду обитания — иначе бы туда хорошие специалисты не поехали. Или им пришлось бы гораздо больше платить.

Второе — создали инновационную атмосферу. Перенесли в свободную зону лаборатории институтов и университетов, различных НИИ. Им важен сам дух научного творческого поиска.

Третье — инфраструктура: два аэропорта, речной порт, строится магнитная скоростная дорога, метро, автобаны.

Четвертое — возможность получения любого вида услуг. Интернет, спутниковое ТВ, мобильная связь, банковские отделения и прочее — все в наличии.

Низкие налоги как средство привлечения инвесторов шли у них на пятом или шестом месте.

Новая экономика ставит перед властями совершенно другие задачи. Желательно, чтобы этот образ будущего держал в своем сознании не только президент, но и губернаторы, и мэры, и каждый человек. Тогда люди начнут во имя его действовать.

— Трудно себе это представить, чтобы мэр какого-нибудь крохотного городка разбивал пруды.

— Конечно, это еще редкость. Но иногда бывает.

В двадцати минутах от Нижнего Новгорода есть небольшой город Бор. Мэром там работает Владимир Иванов. По количеству инвестиций на душу населения Бор занимает первое место в Российской Федерации. Кого там только нет: и «Проктер энд Гэмбл», и «Вимм-Билль-Данн».

Если со многими инвесторами в Нижнем разговаривают через губу, то за рекой их подхватывает мэр Иванов — и облизывает со всех сторон.

У Володи Иванова — четыре правила, на которых все построено. Первое: никуда инвестора одного не отпускать, особенно к государственным чиновникам. Второе: иностранным бизнесменам он сам все разговоры переводит. Иначе чиновники наговорят такого, что инвестор в ужасе убежит. Когда очередной большой начальник строго говорит, что этого нельзя, того нельзя, Иванов переводит так: «Есть некоторые сложности, но я это беру на себя».

И он действительно сам ходит по всем инстанциям, подписывает нужные бумаги, создает благоприятный инвестиционный климат. Третье правило мэра Иванова: никогда не жадничать и не выставлять дополнительных условий. Даже если по ходу разговора становится понятно, что из инвестора можно выжать еще одну школу или на ремонт дороги, не надо этого делать. Лучше взять со следующего. И четвертое правило, совсем веселое: обещал послать факс — пошли. Не хочется, вечер или воскресенье — превозмоги себя. Совсем не сложно. Поэтому и результат есть.

Таким же образом когда-то свой прорыв совершил Прусак в Северо-Западном округе, в котором не было ни нефти, ни газа.

И президенту Татарстана Минтимеру Шаймиеву когда-нибудь памятник поставят. Я первый, кто боролся с тем, что он власть перетягивал на себя, оставлял себе все налоги. Конечно, это не справедливо по отношению к другим регионам. Но то, что он сумел эти доходы не разбазарить, а вложить в развитие республики, — факт. Он ведь вкладывал деньги в производство.

Или Самарская область. Можно по поводу Константина Титова вступать в самые разные дискуссии, но то, что запущенные им принципы и созданные восемь лет назад механизмы работают, не отнимешь. Сегодня Самара и Татарстан являются экономическими лидерами и привлекают огромное количество инвесторов. Эти условия никто никому не дарил, они были созданы конкретными людьми.

КАК ИСКОРЕНИТЬ ИЖДИВЕНЦЕВ

— Наверное, на макроэкономическом уровне вы видите большие подвижки к лучшему. Но я вот прочитала официальные данные по вашему округу: в лучших губерниях 20% людей живут за чертой бедности, в худших — 60%. Средняя зарплата нигде не превышает 100 у.е. То есть как бы край ни богател, на людях это мало сказывается. Связки между успехом завода и нефтедобывающего комплекса и конкретной зарплатой нет.

— Она есть. Самарская область — богатая, средний уровень жизни там выше, чем, скажем, в области Пензенской. А в Татарстане выше, чем в Марий Эл.

«Сибал» пришел на ГАЗ — до конца года они предполагают в два раза повысить среднюю зарплату. В начале года она была две с небольшим тысячи рублей, уже сейчас — 3300, к концу года должна быть четыре тысячи.

Но, если сравнивать наши зарплаты с западноевропейскими, это, конечно, небо и земля. У нас бюджет на страну с 150 миллионами населения — 35 — 40 миллиардов долларов.

Единственный способ повысить уровень жизни — сделать так, чтобы работали предприятия. Всегда найдутся политики-популисты, уверяющие, что, если завтра во власть выберут их, у всех зарплата станет тысячу долларов. Но такого не бывает. Что приятно — все меньше людей на такие глупости покупаются. Интерес представляют не обещания, а последовательность действий.

Последние годы тоже очень много кардинально поменялись, и даже на уровне сознания. Иждивенцев стало меньше.

Еще некоторое время назад директора предприятий требовали заказов, денег. «Почему государство не готовит слесарей и сварщиков, почему ПТУ закрыли, что это за безобразие?» — говорили мне. Убедить, что если сварщики нужны заводу, то завод и готовить их должен, было невозможно. Государство обязано дать всем среднее образование и высшее по системе отбора, а специальное образование — дело заводов.

Сегодня совсем другой разговор. Мы недавно подписывали в Нижнем соглашение между профсоюзами и работодателями. Пять лет назад профсоюзы только кулаком стучали: даешь социальную защиту! Мне приходят две записки: «Почему поднимают цены на жилищно-коммунальные услуги?» и «До какой поры коммунальщикам будут платить нищенскую зарплату?». Тогда я сказал: «Ребята, вам не кажется, что вам встретиться надо. Неужели вы не понимаете, что это связанные вещи. Нищенская зарплата будет до тех пор, пока за жилищно-коммунальные услуги не будут нормально платить». И был очень рад, когда лидер российских профсоюзов Михаил Шмаков подтвердил: «Принципиальная позиция профсоюзов заключается в том, что за любую услугу надо платить». Другой вопрос — что уровень зарплаты недостаточный, поэтому нужен переходный период. Но за одну формулу Шмакову надо отдать должное. И что удивительно — все согласились.

Или вот шахтеры, которые в 1998 году сидели перед Белым домом. Они не обсуждали тему, сколько они заработали. Они говорили: нам столько-то не заплатили. «Нет у вас зарплаты, — отвечали мы. — Она возникает тогда, когда вы добыли уголь, продали его, покрыли издержки — и вам заплатили. Но вы свой уголь не продали. У вас не задолженность за два года, а не оправдавшиеся ожидания. Вы думали, что вам будут платить пять тысяч в месяц, а платили две, потому что угля продали только на две».

— Как вы их тогда выдержали?

— А вы заметили, что шахтеров-то не слышно — не бастуют. Исчез конфликт. Я, вообще, очень горжусь, что участвовал в этом процессе, — вначале как замминистра, потом как министр и премьер. Это была сложная работа, которую начинали еще до меня Чубайс и Уринсон. Мы много вытерпели, но мы же проблему решили.

За энергию стали платить, РАО «ЕЭС» стало платить за уголь, угольный бизнес начал давать высокие доходы. Сегодня олигархические группы дерутся за приватизацию угольных разрезов, как раньше дрались за нефть и газ. Кардинальное изменение.

Кризис на самом деле — это противоречие между краткосрочными и долгосрочными целями. С точки зрения краткосрочных целей, конечно, мне в 1998 году было легче с шахтерами согласиться, дать им этот миллиард. Что такое миллиард для государства? Но мы бы никогда отрасль не реформировали. Надо было один раз, пусть сложно, на истериках, правительственном кризисе, мордобое, всем этим переболеть. Мы просто понимали, куда шли, у нас был образ будущего. И поэтому проломили ситуацию.

О ЛИЧНОМ

— Сергей Владиленович, вы говорите, что ситуация в стране улучшилась. Значит, три года назад, когда вы были в правительстве, все было невозможно сложно. Но вы и тогда излучали благодушие и уверенность в завтрашнем дне. И сейчас, я так понимаю, всех своих проблем никому не раскроете?

— Конечно.

— А ваш позитивный настрой — откуда он? Вы про себя мантры повторяете?

— Можно назвать это жизненной философией. Есть такое понятие — самореализующийся прогноз. От твоего настроения и отношения к делу реально зависит будущее. Если повторять: «Все плохо», — будет плохо. Если во всем находить плюсы — сбудутся самые оптимистические ожидания.

У одних стратегия — избегать неудач. У меня — в любой ситуации видеть позитивную сторону. Я так себя мотивирую к достижению успеха. При этом считаю, что все — и я, и окружающие — имеют право на ошибку, в этом нет ничего страшного.

За действиями любого человека надо видеть позитивные цели. Ведь можно думать, что недруги хотят тебе насолить, и поэтому по отношению к ним тоже надо делать гадости. А можно понять, что у человека есть какая-то своя цель, к которой он идет. И ваши цели не совпадают. Причем мотивация-то у него позитивная — по крайней мере себе он точно хочет добра.

Если с такой точки зрения подойти, то легче найти компромисс. И, главное, исчезают шпиономания и мысли, что мир враждебен и агрессивен.

Можно сказать, что шахтеры пришли в Белому дому, чтобы свалить правительство, а можно — что они знали только такой способ выбить зарплату, им надо было кормить семьи и детей. Мы им другой способ получения денег показали — и они успокоились. Метод протеста — это ведь не самый эффективный вариант. Человек всегда будет выбирать так, как ему лучше.

Людмила ЛУНИНА