СИМВОЛ ВЕРЫ

Стинг — замечательный музыкант, практически гениальный музыкант, и, если воспринимать его именно в этом качестве, ни у кого, включая Стинга, не возникает никаких проблем. Есть, правда, мнение, что Стинг — композитор, и именно как автор музыки он удостоился самых высших в мире популярного искусства наград и премий. Некто Майлз Дэвис позволил себе однажды усомниться в такого рода способностях Стинга — прав был легендарный трубач и композитор или нет, знать наверняка не может никто. Это знал Дэвис, но он умер. Мы знаем Стинга почти всю сознательную жизнь: еще не было свободной России, а Стинг уже был. Был он и еще раньше, со своей группой Police он укрощал панк-рок, делал из него и поп-музыки очень остроумный гибрид и стал легендой еще до того, как часть Советского Союза сделалась Россией. В этом смысле Стинг — величина более стабильная, чем даже советская власть. Каких бы глупостей ни наговорил автор данного текста, следует помнить только одно: мода на Стинга и его музыку давно прошла, но Стинг по-прежнему

СИМВОЛ ВЕРЫ

Первое, что увидел в своей сознательной музыкальной жизни великий Стинг, — был негр. Это было осенью 1969 года — Стингу тогда было семнадцать лет, негру до смерти оставалось чуть меньше года. По-настоящему Стинга тогда звали Гордон Мэттью Самнер, а негра — Джими Хендрикс. Как получилось, что англичанин прожил в Англии семнадцать лет и не видел ни одного темнокожего человека, остается загадкой, но Стинг настаивает, что первым потрясением на расовой почве он обязан именно Хендриксу. На концертах Хендрикса он не был. Как сумел, впервые увидев негра, определить, что это именно один из самых выдающихся негров XX века, он не говорит. Вот первая тайна Стинга.

«Замечательный бас-гитарист, один из лучших, но какой-то он очень правильный. Подозреваю, что глуп, но убеждаться наверняка не хочу. Времени нет копаться в чужой голове. В своей полно белых пятен. Композитор он чудовищный, если хотите уберечь человека, не позволяйте ему писать музыку. Пусть играет чужую — состояние сколотит. А так под забором сдохнет в нищете и убожестве». Майлз Дэвис — о Стинге после того, как Стинг немного поговорил на альбоме Дэвиса «You're Under Arrest», 1985 год.

Старик Дэвис оказался не прав: Стинг пишет музыку и получает за нее всевозможные премии. Музыка-то действительно страшненькая, а премии самые что ни на есть солидные — десяток «Грэмми», три «Брит эвордс» (английский эквивалент «Грэмми»), девять призов от британской музыкальной индустрии и всякая европейская мелочь типа призов журнала «Браво». Происхождение героя никак не подразумевало славы на поприще музыки: батька Эрнест Мэттью Самнер всю жизнь работал слесарем, накопил деньжат и завел молочную ферму. Как водится, умер. Мамаша служила по парикмахерскому делу, потом пошла в сиделки в дом престарелых и тоже отправилась в мир иной. Стинга во всей этой скорбной истории радует только одно обстоятельство: родители умерли почти одновременно. В смысле, в один год. В одном интервью Стинг так и сказал: «Это прекрасно, когда муж и жена умирают одновременно, это прямо как в сказке». Хороша сказка, просто сценарий фильма ужасов! В школе мальчонка Гордон учился так себе: по математике выше тройки не поднимался, рисовал просто отвратительно, а в школьный хор его не приняли из-за отсутствия голоса (то есть «Грэмми» — пожалуйста, а попеть с одноклассниками ни в коем случае). Зато он хорошо бегал — так хорошо, что его взяли в юношескую сборную Великобритании по бегу, где Стинг специализировался на 100 ярдах (0,91 м х 100) — его высшим достижением было третье место на чемпионате Островов. Наглец заявил, что легко взял бы первое, но «не было мотивировки»!

Окончив школу, Стинг перестал бегать, а устроился рабочим на стройку. Где, наверное, сгнил бы, не выправи ему приятель паспорт моряка, с которым можно было выступать на экскурсионных судах. В смысле, можно было работать матросом, но можно было и играть музыку. Так, наверное, Стинг и стал музыкантом, а потом и актером: всякий раз имелся полноценный выбор. Вроде нашего: можно пойти в армию, а можно и не пойти — в последнем случае полноценная тюрьма. Чем не выбор!

Был Стинг и учителем. Хорошие отметки по английскому языку и английской же литературе позволили ему окончить педагогический колледж, и он стал преподавать в средних классах. Напирая на Шекспира — любил Стинг Шекспира. Так любил, что потом назвал одну свою пластинку в честь сонета старины Билли «Твои глаза на солнце не похожи» («Nothing Like The Sun», 1987 год). Был он и тренером школьной футбольной команды, но чего та команда добилась, неизвестно. Зато известно, что он так здорово подготовил пару-другую своих учеников к шекспировской олимпиаде, что те потрясли великими своими знаниями всю Англию. Вообще злые языки утверждают, что останься Стинг учителем и шекспироведом, цены ему не было бы. А так...

В составе группы Police Стинг написал песню «Every Breath You Take», которая провела на вершине американского хит-парада два месяца, — учитывая, что дело происходило в 1983 году, когда рок-музыка мирно умирала, достижение немыслимое, особенно для английской группы на американском рынке. Маленькая деталь: песню написал партнер Стинга по Police Стюарт Коупленд, а Стинг ее аранжировал, в общем, получилось почти как советовал тогда еще живой Майлз Дэвис. А Стюарт Коупленд был барабанщиком Police и сыном отставного агента ЦРУ, когда Стинг узнал о таком замечательном совпадении, говорят, он закричал: «Бессмертие нам гарантировано!» И кто-то очень вовремя предложил назвать группу Police. Если бы назвали как-то по-другому, но столь же правильно, отставной папа и его действовавшие начальники могли бы обидеться. Или неправильно понять, что, в общем, одно и то же, а результат переживаний людей с неадекватным отношением к трехбуквенным аббревиатурам непредсказуем. Брат же барабанщика и второй сын полковника ЦРУ (в отставке) стал менеджером группы. А познакомились все они, не считая полковника (в отставке), в одном лондонском пабе. Про те времена Стинг как-то сказал: «Я мог пропустить футбол или не пойти на концерт любимой группы, но три-четыре пинты темного беспенного каждый вечер — это было святое!» Так рождаются легенды.

Потом Police распались, а Стинг пошел своим путем. Да так быстро и уверенно, что очень скоро стал знаменит совсем неприлично. И оттого пошел по рукам: не было вскоре ни одного сколь-нибудь известного музыканта, на диске которого не отметился бы Стинг. Так образовалась самая знаменитая лысая пара — Стинг и Фил Коллинз, который бывший барабанщик другой английской группы Genesis. Если совсем лысый Коллинз и изрядно облысевший Стинг не удостаивали своим вниманием студийный альбом исполнителя из Top 10, диск такого исполнителя автоматически «не считался». То есть он мог оказаться в том же Top 10, но его как бы там и не было. Вроде как Римский папа вышел к пастве босиком: все как будто на месте, а засвидетельствовать почтение не к чему. Потом стало совсем интересно: уже можно было не ходить в студию, где исполнители требовали от всемогущих лысанов разных чудачеств, — достаточно было присутствовать на мероприятиях по случаю, чтобы подобающее величие имело стабильный рейтинг в колонках светской хроники..

А еще Стинг чуть было не стал профессиональным женихом: его первый брак с актрисой Фрэнсис Томелти продолжался почти шесть лет, а когда распался, Стинг пошел вразнос. Он устраивал смотрины потенциальных невест ежедневно, но всякий раз взыскательный вкус не позволял ему совершить второй роковой шаг. В 1992 году он пал жертвой тонкой эндшпильной игры самой некрасивой актрисы британского кинематографа Труди Стайлер и вновь оказался в плену матримониальной идеи. Первый брачный союз принес Стингу двоих детей, второй — четверых.

В России Стинга с благодарностью заметили в 1985 году, когда он записал альбом «Сон про голубых черепашек», на котором была песня «Русские». Вызревали «перестройка и гласность», и русские умилились наивному англичанину, который увидел в них (в нас?) людей. Мол, русские тоже любят своих детей. Смело. Как уверял сам Стинг, «это не просоветская песня, это продетская песня. Какие к черту политики! Все же так очевидно». С тех пор Стинг одно из наших знамен: человек, который так хорошо о нас думает, имеет право на наше особое к нему чувство. Которое совсем не обязательно ненависть. Что на самом деле Стинг о нас думает, нам неважно, как, по большому счету, неважно, что он там вообще поет и играет. Стинг — символ. Он символизирует единство бывшего советского и нынешнего российского народов, рок-н-ролльной молодости и сытой дороги с ярмарки. По поводу таких символов многого себе не позволишь. Такие символы спускают сверху — а откуда, как не с божественного неба, где проживают Господь, власть, Джон Леннон и черный мужчина Джими Хендрикс, к нам прибывает Стинг?

Сергей КАСТАЛЬСКИЙ