Маньяки бывают разные. Кровавые и бескровные. Сексуальные и не очень. Одержимые манией преследования и манией хватания всего, что плохо лежит (увы, ею страдают слишком много наших соотечественников!). Больше всего несчастных помешалось на правописании. Их так и называют — графоманы (от «графо» — писать и «ман» — мания, то есть буквально — «писоманы»). Графоман не может равнодушно видеть чистый лист бумаги. Он тут же заполняет его первыми пришедшими в голову буквами и отсылает по первому пришедшему в голову адресу. От графоманов стоном стонут все до единой редакции мира и все бюрократические инстанции
Я ПОСТАВЛЮ КАСПАРОВУ ДЕТСКИЙ МАТ!
На протяжении веков от графоманов, как от клопов или блох, вырабатывалось противоядие. Проще всего спустить графомана с лестницы. Если же вместо графомана приходит его писанина, нужно дать на нее такую отписку, чтобы любитель писать навеки зарекся от этого. Как показывает опыт, оба способа прекрасно срабатывают во всех случаях, кроме одного. Когда графоман является к вам в обличье героя. Или мореплавателя. Или плотника. Или на худой конец академика. Тогда бедствия не избежать. В истории России таких бедствий было ровно три. И вот уже несколько лет мы переживаем четвертое.
Эстафету открыл академик Н.А. Морозов. Он 23 года отсидел в одиночке как цареубивец. И там ему показалось, что расположение созвездий, зафиксированное в начале нашей эры, больше подходит к положению, сложившемуся полтора тысячелетия спустя. На этом основании он ровно на столько же лет «сдвинул» всю мировую историю, объявил выдумкой весь Древний мир и даже Господа нашего Иисуса Христа поместил где-то между Владимиром Мономахом и Иваном Грозным. После 1917 года террорист стал академиком. В 1924 — 1932 годах он опубликовал семь роскошных томов своего бреда. И что же? Научный мир и вся мировая общественность сделали вид, что ничего не произошло. Как если бы академик публично снял штаны и... Словом, вышел конфуз.
Почти в то же время и примерно так же отличился еще один академик — Н.Я. Марр. Он действительно был выдающимся лингвистом, но ему померещилось, будто бы он раскрыл тайну некоего праязыка, из которого затем произошли все остальные. Понятно, все лингвисты с нормальной психикой восстали против столь буйного помешательства. Тогда маньяк принялся глушить их дубиной марксизма-ленинизма.
То, что не удалось одному маньяку, прекрасно удалось другому. Заурядному агроному Т.Д. Лысенко, волею случая ставшему академиком, пришла в голову шальная мысль: нехитрыми манипуляциями во много раз повысить урожайность сельскохозяйственных культур. Как агронома его турнули бы с этим бредом в три шеи. А как академик он получил полную поддержку партии и правительства. Никакой Батый не нанес большего ущерба: миллиарды напрасных убытков и тысячи замордованных ученых с нормальной психикой, отказывавшихся принять и понять маниакальный бред.
Недавно в этом ряду появился еще один академик — А.Т. Фоменко — говорят, неплохой математик. Но однажды ему вдруг пришло в голову, что он еще и историк... До Морозова и Фоменко всем нормальным людям казалось, что история — такая же наука, как физика, химия и биология. Только посложнее, потому что поведение людей понять гораздо более трудно, нежели поведение каких-то там примитивных атомов или молекул. Кроме того, выводы науки истории прямо задевают интересы сильных мира сего. Попробуйте, например, написать историю Гусинского так, чтобы она понравилась Березовскому. Или наоборот. С ума можно сойти! Вот почему над наукой историей надругались (и продолжают издеваться) разные морозовы-фоменки и все, кому не лень.
Чтобы не допускать подобных безобразий, в числе исторических наук утверждены источниковедение и историография. Первая подвергает скрупулезному исследованию и критике каждый источник (документ или памятник), изучаемый историками. Малейшее подозрение в необоснованности, и историк — настоящий историк! — лишается права делать на основании этого источника какие-то выводы. Вторая подвергает столь же суровой критике творчество самих историков. Малейшее подозрение в надуманности — и прощай научная репутация. Добавьте к этому множество независимых друг от друга историков и их источников.
Да, в науке истории все еще много неясного, много домыслов. Но то, чем поразили публику Морозов с Фоменко, ни к истории, ни к науке не имеет никакого отношения. Это всего лишь навязчивая идея, получившая гласность только в силу академического сана авторов.
Пытаться опровергнуть бред — занятие напрасное. Это знает любой психолог (не говоря уже о психиатрах). Астрономы в один голос утверждают и скрупулезно доказывают, что все спекуляции Морозова насчет расположения созвездий — есть нагромождение грубейших ошибок. Археологи в один голос утверждают, что набеги Фоменко на археологию безосновательны. Синологи и индологи, античники и медиевисты в один голос утверждают, что все написанное Фоменко о Древнем мире и Средневековье — выдумка. Мало того, многократно ловят его за руку и уличают в беспардонной лжи.
В конце 1999 — начале 2000 года в МГУ состоялись целых две научных конференции, где десятки профессоров перед сотнями студентов обличали Фоменко как шарлатана. (На мой взгляд, кстати, это несправедливо: иное дело, что Фоменко открыл дорогу целой орде шарлатанов, загребающих бешеные деньги на легковерии публики дутыми сенсациями. А сам, одержимый навязчивой идеей, шарлатаном быть не может просто по определению. Тут или-или.) Желающие могут ознакомиться с материалами этих конференций по изданным сборникам. И составить собственное мнение.
Я бы посоветовал каждому желающему самому испробовать себя в роли академика Фоменко. Для этого нужно всего лишь вообразить себя графоманом и загореться первой пришедшей в голову идеей. Например, что сначала все были казаками, а потом уже стали неграми и индейцами. Или что раз имя Арина звучит очень похоже на имя Ирина, значит, няней Пушкина была жена князя Юсупова, а сам великий поэт соответственно родился на сто лет позже, чем принято считать, и просто стилизовал свои произведения под минувший век. Или его стилизовали. В общем, вы только начните и сами не заметите, как пойдет том за томом. Вот только деньги (государственные) на издание таких томов дают лишь академикам...
Беда никогда не приходит одна. Теперь к математику присоединился шахматист, не хватает только футболиста и балерины — и науке истории капут. Мне трудно полемизировать с Каспаровым, поскольку я являюсь поклонником его шахматного гения и без ума от каждой его партии, даже проигранной. Поэтому не могу ему ничего существенного противопоставить, кроме напоминания о басне Крылова насчет пирожника, тачающего сапоги. Но боюсь, что такое напоминание сильно обидит академика Фоменко.
Предложу-ка я лучше Каспарову дуэль на том поле, где он сильнее меня вместе со всеми вышеперечисленными академиками. Ибо и мне ничто человеческое не чуждо, и меня обуяла навязчивая идея. Мне кажется очень скучным несколько тысяч лет подряд играть в одни и те же шахматы. И я, понятия не имея об истории и теории шахмат, изобрел свои собственные двойные шахматы. Пусть с каждой стороны будет по 16 пешек и 16 фигур, а само поле соответственно увеличится тоже вдвое. Что увеличивает продолжительность игры и количество вариантов в ходе одной партии. Вот и все. Просто, как история по академику Фоменко.
Значит, так. Я, позорно проигрывающий в обычные шахматы своему собственному правнуку-первокласснику, вызываю гроссмейстера Каспарова на смертный бой в двойные шахматы. И обязуюсь поставить ему детский мат на сорок третьем ходу. Если же он уклонится от вызова, буду считать это немужской трусостью. Хотя и не слишком удивлюсь: ни один мало-мальски серьезный шахматист не рискнул обсудить со мною мое изобретение.
Но если признавать правоту Каспарова в том, что касается истории, и мою в сфере шахмат, то счет можно считать равным. Если, конечно, гроссмейстер не сделает следующего хода.
Игорь БЕСТУЖЕВ-ЛАДА
социолог, доктор исторических наук