«ЖЕНИХИ» (глава из романа)
СВОБОДНЫЙ ПОЛЕТ ОДИНОКОЙ БЛОНДИНКИ
Эдуард ТОПОЛЬ
...Гремели бубенцы, жарила гармонь, пел-кричал горластый тракторист, и свадебный кортеж был лих и богат — впереди розвальни с разукрашенным конем, в санях жених в черном костюме и бабочке под овчинной шубой и невеста в овчинном же кожухе-полушубке поверх белого свадебного платья. За ними катил «Запорожец» Кузьмы Аверьяновича, нового отчима Алены, со всей ее семьей — матерью, сестрой и двухлетним братом. Потом ехала старая, военных времен «Победа» с Жуковым, Марксеном Владиленовичем и родней жениха. А последними, на тракторе с прицепом, — сельская молодежь, горластый гармонист с аккордеоном:
— Как на свадьбе у Алены
Выпил лишку мой миленок!
Я миленка не сужу —
Спать с невестой положу!
Девчата хором подхватывали:
— Здорово, здорово
У ворот Егорова,
А у наших у ворот
Все идет наоборот!..
Но внезапно какой-то газик с милицейской раскраской догнал кортеж и стал гудеть трактористу, требуя уступить дорогу.
Молодежь в прицепе хмельно отмахивалась и дразнила милиционеров частушками:
А я в милиции служу —
От полковника рожу!..
Но менты продолжали гудеть и включили сирену. Пришлось трактористу взять в сторону, уступить дорогу. Менты обогнали трактор, потом «Победу», потом «Запорожец» и, наконец, сани с женихом и невестой. Но вместо того чтобы умчаться дальше, вдруг развернулись, перекрыли дорогу.
Виктор, натянув поводья, с трудом остановил разгоряченного коня. Менты, выйдя из машины, прямиком подошли к розвальням. Старший, с погонами старлея на полушубке, сказал невесте:
— Бочкарева Алена Петровна?
— Ну... — отозвалась Алена.
— Вы задержаны. Пройдемте.
— Как это «задержана»? Почему? — опешили Алена и Виктор.
— На каком основании? — вмешался, подойдя, и Кузьма Аверьянович.
— У нас приказ, — ответил ему старлей. — Немедленно доставить ее в Москву, в прокуратуру.
— Но у них же свадьба! — возмутился и подошедший Жуков.
— Придется отложить, — и старлей показал Алене на милицейский газик: — Прошу!
Алена прошла валенками по снегу, и милицейский «газон» увез ее от недоумевающих родственников, гостей свадьбы и опешившего Виктора, который только в последний момент сообразил схватить со дна розвальней какой-то пакет и крикнуть Алене вдогонку:
— Алена, туфли! Туфли забыла!..
***
Москву заштриховала влажная, с тяжелым снегом поземка. Прокатив сквозь нее по Ленинградскому шоссе, милицейский газик пересек Тверскую и через утопающие в сугробах Лесную и Новослободскую улицы подъехал к воротам Бутырской тюрьмы.
Здесь, в следственном кабинете с зарешеченным окном и голыми стенами, не было никакой мебели, кроме стола следователя и двух стульев. На столе стояла электрическая пишущая машинка «Москва», возле нее лежали диктофон и стопка бумаг. За столом сидел следователь, напротив него — Красавчик, он же Аленин Принц.
Алене сесть не предложили, ввели в комнату и оставили стоять у двери.
Она была в валенках и белом свадебном платье, полушубок ей велели снять еще до этого, в караулке.
Следователь, глядя в бумаги на своем столе, нажал на кнопку диктофона и сказал буднично-заученным тоном:
— Я, Карпов Алексей Борисович, следователь по особо важным делам прокуратуры Российской Федерации, провожу очную ставку. Присутствуют: свидетельница Бочкарева Алена Петровна и подозреваемый Орловский Игорь Николаевич. Свидетельница Бочкарева, посмотрите внимательно на этого человека. Скажите, при каких обстоятельствах и где вы с ним познакомились?
Алена молчала, смотрела в глаза Красавчику.
— Гражданка Бочкарева, — повторил следователь, — ставлю вас в известность, что за дачу ложных показаний вы можете быть осуждены по статье 307 Уголовного кодекса. Вам ясно?
— Ясно... — глухо отозвалась Алена, не отрывая взгляда от Красавчика.
— Повторяю вопрос. Где и при каких обстоятельствах вы познакомились с этим человеком?
— Я... — медленно сказала Алена, глядя Красавчику в глаза, — не знакома... с этим человеком.
***
Когда ее выпустили из Бутырки, было всего три часа, но уже темнело. Дверь тюремной проходной захлопнулась за ее спиной, громко клацнул внутренний засов, и Алена оказалась на свободе, одна посреди вечерней Москвы, без копейки денег, в валенках и овчинном кожухе поверх свадебного платья. Спросив у кого-то дорогу, она пешком пошла по снежной жиже на Ленинградский вокзал. Прохожие с недоумением оглядывались ей вслед. Дважды возле нее притормаживали джипы со стриженными «бобриком» водителями и предложением подвезти. От «подвезти» Алена отказалась. Потом рядом притормозил «Москвич», из него высунулась голова какого-то парня:
— Эй, невеста! Как тебя? Жигулевская? Очаковская?
Алена вгляделась, это был тот самый оператор бракопосреднического бюро «Женихи из Европы», который в Твери снимал ее видеописьмо западным женихам.
— Бочкарева я, — сказала она.
— Ну! Я же помню, пивная фамилия! Садись, подвезу! Ноги небось насквозь!
Поскольку валенки уже действительно были насквозь, Алена не долго думая села в машину. Оператор тронул свой «Москвич».
— А я еду и думаю: надо же, какая ненормальная — в валенках и в свадебном платье! А это ты! Куда тебе?
— На Ленинградский вокзал.
— Можно. Мне по дороге. Слава меня зовут, Вячеслав. А тебя?
— Алена.
— Значит, нашла себе мужа? Через агентство или так?
— Так.
— Молодец. И кто он? Из какой страны?
— Из России.
— Иди ты! Из России? И чем занимается?
Но Алене почему-то не хотелось об этом говорить, она уклонилась:
— Неважно...
— Как это «неважно»? Вот те раз! Бандит, что ли?
— Нет.
— А кто же? Бандиты сейчас лучшие мужья считаются. И богатые, и живут недолго. А твой-то кто? А?
— Почтальон.
— Чего?! Ты что, сдурела?
Вячеслав даже остановил машину и уставился на Алену.
— На тебя же заявки были! Из Афин, из Норвегии и даже из этой, как ее, Калифорнии! Тебе что, не передавали? Мы же в твой клуб раз десять звонили, я лично звонил! Там этот менеджер, как его? Костя, правильно?
Алена кивнула.
— Ну! — сказал Вячеслав. — Вот скотина! Конечно! Зачем ему тебе передавать, что на тебя заявки со всей Европы? Дурак он, что ли? Значит так, подруга! — и Вячеслав решительно развернул машину. — Почтальон отменяется! Мы едем в наше бюро, тебе на роду написано выйти замуж за миллионера! И скажи спасибо, что ты меня встретила...
***
Хозяйка бракопосреднического бюро «Женихи из Европы» оказалась удивительно похожей на знаменитую актрису Ларису Удовиченко, а ее квартира, где располагалось бюро, выглядела как реклама евроремонтов в журналах «Домовой» и «Космополитен». Компьютер постоянно включен на прием электронной почты, стеллажи с альбомами и каталогами, вертушки с картотекой, два телефона, факс-машина, сигареты «Честерфилд» и импортные журналы на журнальном столике, а на стенах — фотографии хозяйки в обнимку с Чаком Норрисом, Доналдом Трампом, Филиппом Киркоровым и Жириновским.
Открыв раздвижную, во всю стену, дверь своего гардероба, она снимала с вешалок одно платье за другим, цепким взглядом примеряла их на Алену и говорила:
— За кого ты замуж выходила? За почтальона? Вот это примерь... Нет, ты, вообще, соображаешь, где ты живешь? Ты посмотри на себя! Тебе, если похудеть, в Европе, знаешь, какая цена! А ты тут себя заживо похоронить хотела...
— Ну почему «хоронить»? — вяло возражала Алена.
— А потому! Отсюда сваливать нужно, пока есть возможность!.. Нет, это тебе не очень, примерь вот это... — хозяйка бросила Алене другое платье, с молнией во всю спину. — И имей в виду: на тебя есть спрос, пока тебе восемнадцать, у меня на тебя одиннадцать заявок было! Но этот спрос не вечен, еще год-два, и все! Новые девочки каждый год как грибы подрастают и гонят нас с базара... Дай я тебе молнию застегну. Да, это платье тебе как раз, переходим к обуви. Попробуй эти сапоги, они итальянские... А в России... Ты думаешь, я тут не пыталась честно жить и работать? Но эти козлы что раньше, при Софье Власьевне, что теперь — одно и то же. Он тебя берет на работу, но с одним условием: «У меня командировки, вам придется со мной ездить»! То есть спать с ним за зарплату секретутки. И в модельном бизнесе то же самое, и в кино, и где хочешь. Уж сколько нас, красивых, имеют — никого не имеют! И выходит, что у нас есть только три способа жизни: проституция, спонсор и муж. Но проституция и спонсор — это когда они нас имеют, а муж — это когда мы их имеем. Все, эти сапоги твои, носи на здоровье. Только вот здесь распишись, в контракте...
— А что это?
— Да формальность: если я тебя выдам замуж за миллионера, вы с ним мне чуть-чуть на старость отсыплете. Вот здесь распишись и здесь...
— А можно я почитаю?
— Нет, это по-английски.
— Ничего, я понимаю.
— Да ты можешь вообще не подписывать! — хозяйка отняла у Алены трехстраничный, с убористым английским текстом контракт. — Тебя, собственно, какие страны интересуют?
— В каком смысле?
— Ну, жениха тебе где искать? Ты где хочешь жить?
— Ну, где? — затруднилась Алена. — Ну, в Париже, я французский знаю.
— Хороший город. А еще где?
— Ну, в Испании красиво, конечно...
Хозяйка подошла к столу с компьютером, постучала по клавишам кийборда, и на экране возникли стоп-кадры из того видеописьма женихам, которое Алена записала в Твери.
— Вот, — сказала хозяйка, — видишь твой файл? А вот на тебя заявки по электронной почте, смотри: Уругвай, Калифорния, Норвегия, Греция, Италия, даже Япония! Я на тебя уже какой месяц работаю! Значит, записываю: предпочтительная страна — Франция, город — Париж. Запасной вариант — Испания... — телефонный звонок оторвал ее от компьютера, она послушала и сказала в трубку: — Ясно, уже едем! — и повернулась к Алене: — Собирайся! Поехали!
— Куда?
— На показ! Жених приехал! Живо! Lets go!
— А как же контракт?
— Потом подпишешь! Поехали!
***
— Личное счастье, чтобы ты знала, просто так на голову никому не падает, — говорила хозяйка, ведя свой «форд-торус» по Крымскому мосту в сторону Замоскворечья. — Его искать надо, и надо еще уметь искать! А мы умеем, у нас столько благодарностей от клиенток! Ты мексиканские сериалы смотришь?
— Ну, иногда...
— Ну вот! Мексика — это вообще сказка! Пальмы, солнце, а мужчины — с ума сойти!
— Но ведь мы за Париж говорили...
— Да, говорили. Но Париж, я тебе честно скажу, уже совсем не то! Туда столько арабов понаехало, из Парижа теперь сами французы бегут. И кроме того, в Париже что? Летом жара, как в Москве, даже хуже. А зимой слякоть вот такая же. А в Мексике климат! Не сравнить!
За мостом она развернулась и подкатила к гостинице «Балчуг».
— Пошли!
Оставив машину на стоянке перед отелем, они, как цапли, поскакали в своих сапожках по грязному киселю снежной слякоти к парадному входу. Хозяйка на ходу говорила:
— Ну! Разве это страна для красивых женщин? Нет, в Мексику, в Мексику нужно драпать! Пока берут!
И войдя в теплый и роскошный, отделанный белым мрамором и бронзой вестибюль отеля, воскликнула:
— Вот! Вот как должны жить красивые женщины! А вот и переводчица клиента! Привет, Полина! — обратилась она к подошедшей переводчице и представила ей Алену. — Вот моя принцесса! Имей в виду: нам первое место! Ты понимаешь: я соответствую.
Полина, молодая и не по годам деловая брюнетка в строгом костюме, подвела к лифту Алену и двух ее конкуренток. Девушки явно нервничали и ревниво поглядывали на Алену. В лифте перед зеркалом одна из них, маленькая, сняла шапку, расстегнула свое жуткое пальто и вдруг оказалась русской красоткой с обертки шоколада «Аленка» — васильковые глазки, нежное личико, тонкая шейка с голубыми жилками и длинные замечательные русые волосы, уложенные, правда, каким-то нелепым «каре». Вторая девочка была казанской татаркой и тоже с какой-то ужасной провинциальной прической-халой, сделанной, конечно, специально для встречи с заморским женихом.
— Знакомьтесь, девочки, — сказала Полина в лифте. — Стася из Питера, Дина из Казани, Алена, ты откуда?
— Тверь, — сказала Алена.
Девушки снова ревниво оглядели друг друга в зеркалах кабины лифта.
— Запомните, — сказала Полина, — его зовут сеньор Карлос Мария Талавера, так и обращаться. Ясно?
Алена и девушки кивнули.
— И еще. В вашем распоряжении час, потом придут следующие. Поэтому никаких вольностей себе не позволять, пить только один дринк, еду не заказывать. А то некоторые приходят, как в ресторан. Он этого не любит.
В коридоре, по дороге к номеру, девушки вообще замандражировали, а татарку Дину даже дрожь пробила.
— Ой... — сказала она, стуча зубами, — й-й-я боюсь...
Стася молча перекрестилась.
Алена, расстегнув свой кожух-полушубок, одернула на себе платье, задирающееся на бедрах.
Полина придирчиво осмотрела всех троих, поправила на Алене шарфик, сказала всем: «Ни пуха! С Богом!» — и постучалась в дверь. Из-за двери, издали мужской голос ответил что-то по-испански. Полина открыла дверь, за дверью была большая прихожая номера люкс. Зеркала, паркетный пол, красивые бра, вишневое дерево каких-то полочек для обуви, стенной шкаф для верхней одежды, раскладная подставка для чемодана.
— Раздевайтесь, — сказала девушкам Полина. — Вешайте сюда.
Девушки быстро сбросили свои пальто, сунули их в стенной шкаф и стали перед зеркалом поправлять косметику. Без пальто Стася оказалась крохотной куколкой в дешевом платье и нелепых ботах. А Дина — плоскогрудой, без шеи, и ноги далеко не прямые. Почувствовав свое превосходство, Алена снова одернула платье, задирающееся на бедрах...
— Все, все! — торопила Полина. — Пошли. Он ждет.
Но, шагнув к гостиной, Стася и Дина замялись: под ногами был чистейший, натертый до янтарного блеска паркет, а у них на ногах боты и сапоги с белым окоемом.
— Туфли надо брать с собой, — сказала Полина.
— Кабы были туфли... — заметила Дина.
— Снимайте обувь! Не в этих же тракторах по паркету!
Стася и Дина стали покорно разуваться, неловко присев на подставку для чемодана. Полина поглядела на модные итальянские сапоги Алены:
— Ты можешь так...
Карлос Мария Талавера картинно стоял у окна с видом на Кремль. Он оказался обрюзгшим толстяком лет пятидесяти, с широким и безусым бабьим лицом и с какой-то странной, пятнами, пигментацией кожи. Но мексиканский колорит тоже присутствовал: на нем были джинсы, широкий кожаный пояс с серебряной пряжкой, желтый летний пиджак и расстегнутая почти до пояса клетчатая рубашка-апаш. На седой волосатой груди золотая цепь с бляхой, изображающей солнце, а на ногах ковбойские тупоносые ботинки на высоких каблуках.
— Вот, сеньор, еще три девочки, — сказала ему Полина по-испански.
Сеньор Талавера, выдержав паузу, медленно пошел через роскошь своего дорогого люкса прямо на девушек. Остановился в трех шагах от них и стал не спеша с головы до ног осматривать сначала Стасю...
Стася зарделась до корней волос, опустила глаза, ухватилась ладошками за свои пылающие щеки.
Талавера перевел взгляд на Дину...
Дина не оробела, но спрятала одну (грязную) ногу за другую...
Талавера повернулся к Алене.
Алена, имевшая опыт выступлений в ночном клубе, ответила на его взгляд легкой полуулыбкой.
Сеньор Талавера еще раз осмотрел ее сверху вниз и снизу вверх. Потом повернулся, сел-разлегся в кресле, положил ноги в ботинках на журнальный столик и сказал что-то Полине по-испански.
— Вы можете сесть на диван, — перевела Полина девушкам.
Они все трое сели на краешек дивана, Стася негромко выдохнула:
— Боже, какой урод! Я счас умру...
Полина зыркнула не нее строгими темными глазами, а Карлос Мария Талавера, закрыв глаза, заговорил по-испански монотонно, заученно и с каким-то снисходительно-брезгливым выражением на лице. Полина заученно переводила:
— Он благодарит вас за приезд. Иногородние получат компенсацию за билеты в оба конца. Россия ему нравится, несмотря на ужасные морозы. Он богатый человек, у него трехэтажный дом недалеко от границы с американским штатом Техас...
Карлос Талавера открыл глаза и, глядя на Алену, продолжал, словно только для нее. А Полина переводила:
— ...У него своя нефтяная скважина, которая приносит большой доход. Его жена не будет работать, всю домашнюю работу у него делает прислуга. Он холост уже восемь лет, у него не может быть детей, но с сексом у него все в порядке. Его жена будет иметь машину «мерседес», скаковую лошадь, кредитные карточки, членство в фитнесс-клубе и полную медицинскую страховку, включая дантиста. А если кто-то думает, что, поехав с ним в Мексику, сможет сбежать потом в Америку, как сделала два года назад одна болгарка, то про это нужно забыть, это уже невозможно и будет оговорено в брачном контракте.
Талавера снова откинулся в кресле и продолжил заученно, закрыв глаза.
— Какие будут обязанности у его жены? — продолжала переводить Полина.
Секс не меньше трех раз в неделю, включая оральный. Завтрак и обед обязательно совместные, ужин по желанию...
Она еще что-то говорила, но Алена ее уже не слышала. Она смотрела на этого Карлоса, на его надменно висящее бабье лицо, пигментные пятна на лбу, седые волосы на груди, выпирающий над ремнем живот, толстые пальцы с перстнями... И вдруг... Вдруг Алене послышалась песня из французского фильма «Мужчина и женщина», и она увидела, как под эту прекрасную романтическую музыку этот толстый тяжелый старик прессует ее в постели... мнет своими лапами ее грудь и бедра... пригибает ее голову к своим чреслам...
***
— Ну, милочка! — возмутилась хозяйка брачного бюро, когда Алена явилась к ней за своими платьем и валенками. — На вас не угодишь! Если тебе уже и Мексика не подходит!..
— Я хочу уехать домой. Вот ваше платье...
— Спокойно! Куда-куда, а в Тверь, милая, ты всегда успеешь. Что ты у меня просила? Францию? Я тебе Швейцарию нашла, это рядом, но еще лучше! Мужик супер! Бизнесмен! Ведет дела с Россией, по-русски говорит, как мы с тобой, держит постоянно люкс в «Космосе» и летает туда-сюда, будешь с ним кататься из Женевы в Москву и обратно! Я бы за него сама вышла, но он хочет не старше двадцати. Идиот!.. Только имей в виду: весь этот наш русский гонор и претензии выкинь из головы! Ни Брюс Уиллис, ни даже этот француз... как его? в рыжем ботинке — сюда за невестами не приедут, на них и там девок хватает. Сюда едут другие, поскольку мы тут, спасибо нашим мужчинам, живем в полном дерьме. Но если ты решила, что жизнь дороже звона кремлевских курантов, то какое имеет значение, толстый у тебя будет муж или худой? Конец у них у всех один — инфаркт. И тогда ты наследница, а такая овчинка стоит выделки!
И, сидя за столом с компьютером, она протянула Алене выползший из факс-машины лист с фотографией Алены и размашистой надписью «YES!!!» сбоку от нее.
— Ну что? Берешь Швейцарию?
Алена, поколебавшись, взяла эту бумагу, на ней были адрес гостиницы «Космос» и время ее визита к мсье Гюнтеру Шерру — 19.00.
***
В 19.00 охранники «Космоса» с нагрудными бирками «СЕКЬЮРИТИ» остановили Алену.
— Вы к кому?
— У меня тут встреча с Гюнтером Шерром из Швейцарии.
Они оглядели ее с головы до ног.
— Паспорт.
Алена подала им свой паспорт.
Они полистали его:
— Так, московской регистрации нет...
— Ну и что?
— А то, что не полагается без регистрации, вот что!
— А может, я завтра из Москвы уеду...
Охранник усмехнулся:
— И далеко?
— Ага! — с вызовом сказала Алена. — В Швейцарию.
— Ну-ну... — он отдал ей паспорт и отступил, пропуская в гостиницу. — Попутного ветра.
Алена вошла в гостиницу. В вестибюле была обычная суета приезжих среднего достатка — мелкие бизнесмены, командировочные, небогатые иностранцы. Да и уровень интерьера на два порядка ниже «Балчуга». Хотя гуляли тут и явно дорогие девочки, «откалиброванные» сытым образом жизни, валютными клиентами и местной «крышей». Выстояв очередь к лифту, Алена поднялась на двенадцатый этаж, подошла к двери с табличкой «1237». Нужно собраться, изготовиться к бою. Она размяла плечи, как перед выходом на сцену учил делать Марксен Владиленович, набрала воздуха, «надела» лицо безмятежной юности и — постучала.
Мужской голос ответил издалека, но громко:
— Виходите! Виходите!
Алена озадаченно заколебалась — входить или уходить? Потом неуверенно открыла дверь.
Номер выглядел совершенно не по-гостиничному, а, скорее, как обжитая квартира богатого холостяка. Тигровая шкура на полу, нижний свет от торшеров, бар на колесиках с массой иностранных бутылок, кресло-качалка, два дивана углом со стопками цветных журналов, стол с какой-то вазой и остатками недавнего ужина с выпивкой, на стенах — зеркало и картины с обнаженными пышными красотками прошлых веков. Включенный телевизор с программой CNN, но без звука, вместо него звучал магнитофон с негромким джазом.
С минуту в комнате никого не было, потом Гюнтер выскочил из ванной с переносным телефоном в руке, по которому он говорил с кем-то по-немецки. Он был среднего роста, плотный, но не толстый — с фигурой, сохранившей память о юношеских занятиях боксом или борьбой. На нем был спортивный костюм, тапочки на босу ногу, на плече — банное полотенце. Но главным в этом немце была его голова — круглая, как шар, и абсолютно лысая. Махнув Алене на вешалку, диван и бар на колесиках, он тут же убежал обратно, громыхая в трубку своим немецким.
Алена сняла полушубок, повесила на вешалку в прихожей и посмотрела на себя в зеркало. Платье снова пришлось одернуть на бедрах, ох уж эти бедра!.. Но самое главное — не смотреть на его лысину. Сколько ему лет — сорок, сорок пять?
— О! Ошен карашо! Ошен!.. — прозвучало у нее за спиной.
Алена оглянулась.
Гюнтер, оказывается, уже давно стоял в гостиной и смотрел, как она приводит себя в порядок.
— Ты ошен красивый девошка! Русский красавец! Мой имья Гюнтер, твой имья Альона, я знаю. Я лублу твой имья. Садис суда, на диван. Что ты выпиваеш? Водка? Джин? Шнапс?
Алена села на край дивана.
— Сок, если можно.
— Сок нелзя! — он выдержал паузу и засмеялся: — Шутка!
Гюнтер налил в бокал апельсиновый сок и добавил бренди.
— Сок можно, но немношко с алкоголь. Ошен вкусно, называется «манки милк», как это по-русски?
— Обезьянье молоко, — перевела Алена.
— Обези... Нет, сказат не можно! — он засмеялся и чокнулся с ее бокалом. — За здоровье!
Алена отпила чуть-чуть.
Гюнтер запротестовал:
— Нет! Так пит не можно! Нужно пит по-русский — до дна! Пей до дна! Пей до дна! Пей до дна!
Алена, принужденно улыбнувшись, выпила.
Гюнтер зааплодировал.
— Зер гут! Ешо рас! — и он налил себе и Алене, распевая: — Ешо рас, ешо рас, ешо многа-многа рас! — чокнулся с Аленой и выпил. — За здоровье!
Но Алена не стала пить.
— Нужно пит! Пей до дна! — стал требовать Гюнтер.
— Не нужно, — сказала Алена.
Гюнтер отставил свой бокал.
— Карашо, не нужно. Русский девошка ошен упрямый, я знаю. Русский девошка лубит пет, гаварит, смотрет звезд на небо. Германский мужчин не такой. Мы лубим работат, работат, работат и много секс. Много! Видиш, как я живу? Я ошен карашо живу, имей много денги. Я могу купит этот отел, я имет три такой отел в Швейцария. Потому што я много работат, много! Русский не лубит работат, русский не может делат кароший секс...
Телефонный звонок в другой комнате прервал этот монолог.
— Пей. Я бистро... — сказал Гюнтер, нажал какую-то кнопку на коробке дистанционного управления телевизором и умчался в другую комнату, возможно, спальню.
По экрану телевизора побежали полосы не то перемотки кассеты, не то ракорда.
Алена протянула руку, взяла с дивана ближайший журнал, открыла. Порно, которое она увидела, было чудовищно, она испуганно захлопнула журнал, но потом, после паузы, медленно открыла снова. И стала листать, рассматривая иллюстрации то с ужасом на лице, то с отвращением, то с любопытством, то снова с отвращением... А подняв глаза на включившийся звук телевизора, увидела то же самое и на экране, только в движении и под музыку...
Тут вошел Гюнтер — совершенно голый, в одних алых плавках, туго обтягивающих увесистый пах. Взяв свой бокал и бутылку с бренди, подсел к Алене на диван:
— Карашо! Русский девошка лубит сначала много гаварит, мы будем много гаварит. Почему все молодой русский девошка ехат в Европа и Америка? Потому што русский мужчин не может делат кароший секс, русский мужчин капут! А молодой девошка нушно секс, много секс! Пей до дна, я буду делат кароший секс, много секс, — и он распустил молнию на платье на спине у Алены.
Алена отшатнулась:
— Стоп! В чем дело?
Но Гюнтер уже ловким, отработанным движением стягивал платье с ее плеч:
— Give me a kiss! — и, схватив ее одной рукой за затылок, а второй за грудь, полез целоваться: — Give me a kiss! Я тебья хочу...
Алена, мыча, сопротивляясь и дрыгая ногами, вдруг ощутила, что не может вырваться, что хватка у этого немца стальная.
А Гюнтер уже налег на нее всем телом, повалил на диван, придавил своим весом и пахом и впился своим мокрым ртом в ее губы...
Но тут руки Алены, слепо шаря в воздухе, вдруг нащупали на столике бутылку бренди... скользнули к горлышку этой бутылки... привычно ухватили ее и... давно, еще в Долгих Криках, отработанным ударом Алена со всей силы грякнула немца по темени.
Он обмяк и свалился с дивана.
Алена, на ходу застегивая платье, бросилась к двери.
***
Хозяйка бюро «Женихи из Европы» не впустила Алену в свою квартиру, а просто вышвырнула за дверь ее свадебное платье и валенки. Алена подобрала их, подумала, потом вызвала кабину лифта, переоделась в этой кабине и бросила у двери хозяйки ее платье на молнии и итальянские сапоги.
Издательство «АСТ» готовит к печати новый амурно-авантюрный роман Эдуарда Тополя «Свободный полет одинокой блондинки». Автор предоставил нам отрывок из этой книги