Весь XX век Америка искала, с кем бы подраться. Уединенное географическое положение, золото на подошвах, синий небосвод и лето круглый год не давали выхода присущей гуманоидам здоровой агрессии. Рок-н-ролл стал для нации подарком, великим и радужным выхлопом, но куда чаще она употребляла копящуюся дурнину на чужие гражданские войны, засевая американскими косточками дальние пределы. Оседлав мир и оставшись без громоотвода, дети Кинг-Конга и Белоснежки обращали свой кипящий разум внутрь — на смертный бой с кофеином, никотином, холестерином, человеко-пингвином, стрельбу по президентам, соседям, поп-идолам, одноклассникам и гоньбу высосанных из пальца коммунистических поджигателей. Свалившийся на них с неба исламский террор наконец-то мобилизовал национальную антиэнергетику на правое дело
ВЕДЬМЫ ПРИЛЕТЕЛИ
Стоуновские «Прирожденные убийцы» озадачили весь фан-клуб. Казалось, ведущий конденсатор национального духа, последовательно эксплуатировавший ключевые точки звездно-полосатого сознания — Вьетнам, футбол, рок-н-ролл, радио, биржу, День независимости, — свернул с натоптанной тропинки новосветской самоидентификации в кислотные джунгли за зелеными гуммами и молодежной любовью. История парочки эгоманьяков, театрально отстреливающих соотечественников по аптекам и забегаловкам, как-то не вписывалась в храм американизма, возведенный бешеным дембелем Стоуном за десять лет работы в кино. Отставные сержанты библиотечных войск и бабушки правозащитного движения, обожавшие Стоуна, упали в обморок и отвернулись от Стоуна. Дерганые тарантиноидные засранцы в серьгах, очках и бутсах, презиравшие Стоуна, завопили: «Cool!», обкумарились и чуть не записались в морскую пехоту, но вовремя пришел доктор и привязал к кровати. Оторопелые критики обозвали «Убийц» причудой гения, формалистическим экзерсисом в стиле MTV. Типа «Народные артисты шутят».
Между тем Оливер Стоун как зеркало американской конституции ни на шаг не отошел от магистральной темы «Мое познание Америки». Массовые немотивированные уличные и офисные расстрелы стали таким же уникальным новосветским ноу-хау, как музыка, кино и штаны из чертовой кожи. Национальная религия успеха, производственный фанатизм, культ занятости, работа-работа-работа-работа в конце концов взрывают неврозами неспортивные организмы людей, зачатых в автомобиле, рожденных в автомобиле и живущих в автомобиле. Обиженный на домовладельца бывший морпех валит за полчаса 28 сограждан из автоматической винтовки с городской часовни. Клерк с помповиком врывается в офис уволившей его компании и устраивает маленький Бейрут, не забыв предварительно перестрелять собственную семью, которой иначе пришлось бы бедствовать. Двое активистов ортодоксальной республиканской секты взрывают целый блок федеральных учреждений заодно с детским садом. Любитель спорта приносит бомбу на открытие Олимпиады в Атланте. Причем почти всякий раз на черном деле попадаются не обчитавшиеся Мао бастарды приуниверситетских трущоб, а вполне благочинные граждане, влюбленные в Библию-труд-семью, триаду американского преуспеяния.
Участившиеся спорадические выплески насилия сравнимы разве что с японской эпидемией умышленной потравы соотечественников стрихнином, порчеными консервами и газом зарин (выходки «Аум Синрике» — лишь наиболее известные случаи коллективного умопомрачения приветливых островитян). Страны эти, между прочим, схожи как молочные сестры. Обе пережили в XX веке голимую нищету на грани голода. Обе канонизируют корпоративную этику, компанию семейного типа и работу на полный износ психики. И в обеих принято широко и доброжелательно улыбаться, пряча и концентрируя внутреннее раздражение. Там, где француз наговорит начальству дерзостей, русский надерется на рабочем месте, бритт закатит дебош на стадионе, немец написает боссу в кофейник, разобьет телефонную будку, наорет на жену и пнет брехливую шавку, американцы с японцами натягивают улыбку-оскал и участливо расспрашивают чужих детей о сделанных уроках. До поры до времени. А однажды по-шварценеггеровски вгоняют картечь в патронташ, рожки в подсумок, штык-нож в чехол, гранаты в лиф, мажутся боевой раскраской отряда «Дельта» и выходят в город оттягиваться. Терпенье и труд все перетрут — например, тормозные шланги.
Тем не менее потогонная мотивация не представляется универсальной. В любой стране найдутся загнанные работой лошадки, во многих легализовано оружие, Скандинавия тоже не слишком блещет темпераментом, катализируя его в массовые нервные расстройства, однако ж никто при этом не ломает табуреток. И тут рождается ощущение, что американский внутренний террор объясним единственно Божьим промыслом. До самой Усамы Штаты оставались наиболее счастливой, благополучной и безопасной белой страной. По масштабам причиненного миру и неотплаченного зла они стали абсолютным рекордсменом ушедшего века. Если суперзлодейские блицимперии XX столетия — рейх и союз нерушимый республик свободных — пали в руинах, а французская, британская и португальская сверхдержавы-долгожители мирно сузились до границ метрополии, американцы так и не ответили за три азиатские войны, потворство садистским режимам в Латинской Америке, ближневосточные и югославские танцы с волками. Отчаявшись пробить империю добра извне, Провидение напустило на нее внутреннюю порчу.
Поверить в это американец не в состоянии. На его деньгах написано: «В Бога мы верим» (что за амикошонство!). Он родился для добра и удовольствий, над его колыбелью улыбалась добрая фея с лицом леди Ди, пиликали кузнечики и летал на ушах диснеевский слон Дамбо. В этот с детства затверженный миропорядок никак не укладываются автокатастрофы, болезни, маньяки, пожары, террор и прочие биржевые крахи, от которых не гарантирует даже зеленая паспортина. И тогда американец, как и все дураки, начинает искать злой умысел. И в течение трех лет в стране выходят три фильма, объясняющие любую американскую беду — вплоть до обгаженной голубями лобовухи — заговором глубоко законспирированного внутреннего подполья. В «Дороге на Арлингтон» действует разветвленная кочевая сеть специалистов-подрывников, занятых уничтожением федеральных зданий с параллельной подставой ни в чем не повинных неврастеников-одиночек. Осторожное обкладывание тихони-отшельника, раздувание репутации человека со странностями — затем стремительная комбинация с фургоном динамита и управляемым взрывателем и массовый отход в другой штат. И Америка опять сетует, что кто-то переутомился оттого, что его мама в детстве шлепала и девочки не давали. В «Теории заговоров» таксист-параноик накрывает организацию спецслужб, инспирировавшую ни много ни мало землетрясение в Турции в то время, когда там должен пребывать с визитом неугодный президент. В «Бойцовском клубе» масонская ложа озверевшей обслуги — стюардов, почтальонов, банковских клерков и полицейских — минирует все мегаполисы США, чтобы взорвать их к чертям собачьим в единый миг (последняя картина, умная и тонкая, скорее пародирует эти американские страхи, но делает это столь искусно, что не всякий дурак заметит, — зато блестяще иллюстрирует изложенную теорию накопленного гнева).
«Этой стране только Берии не хватает», — буркнул однажды коллега.
Крыть нечем. В этой стране налицо безграничное доверие граждан к общенародному государству. Высокоразвитая система госпропаганды. Идол писаного закона. Заслуженная и справедливая ненависть к адвокатам. Повсеместная практика доносительства. Склонность переквалифицировать проступки в правонарушения, а недостатки в преступления и карать за них на полную катушку. Берии, правда, пока нет, однако психически неадекватный энтузиазм в борьбе с куревом, сексизмом, глобализмом и убийцами пушных зверьков долгое время наводил на самые нерадостные ожидания.
Тут-то и прилетел злой шариатский суд, излечив США от избыточного счастья, прогрессирующей паранойи и цивилизаторских ересей типа политкорректности.
Супердержава нашла себе осязаемого и равноценного спарринг-партнера.
Того врага, без которого значительная часть сверхчеловеков съезжает умом и начинает мочить велосипедистов.
Денис ГОРЕЛОВ